Гарднер Дозуа - Книга Мечей (сборник) [litres с оптимизированной обложкой]

– Я… могу положить камни обратно, – сказал я. – Мне жаль!

– О, это неправда, – сказал дракон. Его дыхание пахло расплавленной медью. – А если тебе действительно было бы жаль, ты был бы не из числа тех смертных, с которыми мы согласны говорить. Нет, тебе не жаль. Ты в ужасе.

– Привет тебе, Глимрауг Прекрасный! – воскликнул Брандгар. – Привет тебе, Небесный Тиран, Губитель Кораблей и Ночная Пагуба!

– Привет и тебе, Король Волн, сын Эрики и Ортильда, Безземельный Защитник, Тот, что Убирает Помехи На Чужом Пути, – сказал Глимрауг, опуская меня наземь и подталкивая, чтобы я тут же дал деру, как домашнее животное. Я с благодарностью отступил к товарищам, благоразумно решив предварительно вернуть рубины в груду серебра. – Приветствую и вас, спутники короля! Вы выдержали все испытания, предназначенные для моих гостей, и увидели то, чего смертные не видели уже много лет. Вы пришли сюда отомстить за какого-нибудь принца из Аджи? Или мы, пролетая, сломали одну-две башни? Пожрали чьих-то овец?

– Мы пришли не от чьего-либо имени, – сказал Брандгар. – За тобой и за твоими сокровищами. Мы услышали Хелфалкинскую Песнь Червя.

Не знаю, что имел в виду Брандгар, но дракон фыркнул и оскалил зубы.

– Обычно наши гости излагают свои предпочтения в ином порядке, – сказал он. – Но все пришедшие сюда слышали эту песнь. Что ты хотел сказать?

– Есть песни и есть песни под песнями, верно? – Брандгар снял обертку с не использовавшегося еще копья. Оружие с древком из ясеня по длине примерно соответствовало копью на кабана, его пирамидальное острие было выковано из какой-то темной стали с легкой рябью, как на текущей воде. – Другие слышали песнь о золоте, но мы услышали песнь о том, кто забрал золото, песнь о твоих намерениях, песнь о твоей надежде. Мы доставили завершение и глаза.

– Правда? – прошептал дракон, и было так удивительно – на мгновение, всего лишь на мгновение, видеть прореху в нечеловеческом эгоизме. У дракона перехватило дыхание, и этот шум был подобен реву заработавшего горна, что было гораздо ближе к истине, чем мне хотелось. – Вы говорите серьезно, о король, о спутники короля? Мы вам сочувствуем. Ибо если это всего лишь предположение, мы назначим вам смерть, которой понадобится пять жизней, чтобы войти в полную силу в вашей плоти, а пока вы будете, стеная, гнить в темноте, мы нагромоздим трупы детей Аджи красной грудой выше самой высокой башни. Все ваши родичи увянут и умрут, зная, что их потомство превращено в мясо для мух. Клянемся в этом каждым днем каждого года нашей жизни, а мы знали уже десять тысяч лет.

– Послушай-ка. Долгие месяцы мы искали в поте лица своего, – сказал Брандгар, – в Мерикосе, где пала драконица Элюсиель, где, по слухам, у колдунов сохранился последний кувшин с кровью из ее ран.

– Мы потеряли много товарищей, – добавила Гудрун. – Колдуны же потеряли все, даже кровь.

– Еще год мы провели в Сулагаре, – сказали Майка, – и потратили целое состояние, чтобы опытнейшие и старейшие мастера сделали для нас орудие из черной стали.

– Двадцать копий они сделали для меня, – подытожил Брандгар. – И все двадцать я проверил и нашел негодными. Двадцать первое копье я окунул в кровь Элюсиели, отвез его на север в Хелфалкин и принес сюда, чтобы использовать лишь один раз. Мастера назвали это копье Адреш , Всепронзающее, но цель ему указал я и назвал его Возжигателем Славы.

Глимрауг запрокинул голову и захохотал. Мы все пошатнулись, зажимая уши руками, даже Брандгар. От этого звука дрожал даже воздух в легких, и мне не показалось, что гора дрожит под нами, нет – я видел, как раскачиваются подвешенные лампы и содрогаются груды сокровищ. На краю кальдеры вспыхивали огни, молния за молнией раскалывали тьму и окрашивали все в цвет белого золота, а гром, последовавший за вспышками, был как грохот пущенных из баллист камней, разрушающих стены.

– Возможно, это ты, – сказал дракон, когда грохот стих. – Возможно, это действительно ты. Но знай, что мы не так просты, чтобы этим склонить чашу весов. Добейся нас! Ничего не оставляй про запас, и тогда мы тоже ничего не будем оставлять.

– Прекрасная судьба, – сказал Брандгар, – и мы не отнесемся к ней беспечно.

Дракон расправил крылья, и на мгновение их прозрачность повисла в ночи светлой пеленой. Потом с новым торжествующим ревом дракон взмыл в воздух; поднятый им ветер обрушил на нас пыль и раскачал фонари. Я почувствовал нечто похожее на морскую болезнь, поскольку по роду своей профессии блаженно полагал, что мы постараемся обмануть, обойти, ослабить врага или торговаться с ним, но не выставлять покорно задницы, напрашиваясь на пинок.

– Брандгар, – закричал я, – что нам сейчас делать?

– Что-нибудь прекрасное. Твоя единственная задача – уцелеть. – Он крепко обнял меня за плечи и оттолкнул. – Беги, Крейл! Достань свой ум из ножен сомнения и нерешительности. Думай только о том, чтобы выжить!

Тут Глимрауг опять приземлился, и в радиусе пятидесяти футов ударили фонтаны сокровищ. Брандгар, Гудрун и Майка, уклоняясь от щелкающих челюстей и от ударов крыльев, отбивались чем могли.

Гудрун пела и била стеклянные флаконы из своего необычного снаряжения о камень, выпуская запертую в них силу и духов. Она ничего не оставляла на черный день – кипящий белый туман поднимался у ног Глимрауга, и в клубах этого тумана я видел голодных тварей, готовых рвать и разрушать. Дракон отступил, высоко поднял руки и обронил несколько темных шипящих слов, от которых я едва не наложил в штаны. Я побежал в один из павильонов с сокровищами, спрятался за прочным деревянным столбом и, выглядывая из-за него, глядел на разворачивающуюся битву.

Брандгар ударил Глимрауга в бок, но змей в сапфировой чешуе стегнул хвостом, как бичом, отшвырнув Брандгара вместе с его хваленым новым копьем. Майка преуспели больше: они нырнули под передние лапы дракона и забрались на крыло, а оттуда на спинной гребень. Клубы тумана Гудрун стали колонной, белой, как кость, и с воем обрушились на морду и тело Глимрауга. Словно дракон попытался взобраться на лишенное листьев зимнее дерево и упал – но лишь на короткое мгновение.

Со звуком, похожим на шум реки при первом весеннем таянии льда, Глимрауг широко раскрыл пасть и втянул призрачный туман в горло; так человек глубоко затягивается дымом из трубки. Потом он снова взлетел и выпустил туман обратно потоками голубого и белого пламени. Призрачный туман поднялся, как дым, и рассеялся на фоне звезд; сила, заключенная в нем, была покорена или уничтожена. Дракон протянул лапы к Гудрун, но вспыхнул серебряный свет, и она оказалась на безопасном удалении в двадцать ярдов; не отчаиваясь, она продолжала бросать в дракона свои огненные устройства. Оранжевый огонь охватил лапы Глимрауга – не оказав на него никакого действия.