Вероника Иванова - Разрушитель: И маятник качнулся… На полпути к себе. Вернуться и вернуть

— Ну да, начну… Ладно, будем считать, что мальчишка искупил свою вину и в будущем не повторит прежних ошибок, — вынес приговор Мастер.

— Так что насчёт воссоединения семьи? — вкрадчиво мурлычу.

— Воссоединения? — устало переспрашивает Рогар, замороченный не меньше меня.

— Отпустишь Хоккура повидаться с братишкой?

— Отпущу уж… Что я, изверг?

Я хлопнул рыжего по спине:

— Будешь моим должником! Если бы не я, не видать вам совместного отдыха.

— За мной не забудется! — энергично подтвердил Борг. — О, кстати! Ты придёшь завтра во дворец?

— С какого перепуга?

— Дэриен объявит о своём исцелении. Придёшь?

— И как ты себе представляешь моё появление? — хмыкаю. — Думаю, уже успел заметить, что лэрра больше нет, а в моём обычном виде…

— Я что-нибудь придумаю! — обещает рыжий, но я качаю головой:

— Не надо. Всё равно не пойду.

— Почему? — Растерянное удивление на широком лице.

— Нет настроения.

— Но ты должен там быть! — Борг начинает настаивать. Громогласно и не терпя возражений. — Ведь если бы не ты, ничего и не…

— Не случилось. Я не жалею о том, что сделал, но… Мне не хочется смотреть принцу в глаза.

— Да что произошло?! — Тревога в голосе телохранителя его высочества переливается через край. — Ты меня пугаешь!

— Ничего не произошло. Мои личные проблемы.

— Проблемы, из-за которых ты не хочешь увидеть результат своих трудов? Не хочешь отпраздновать победу? Что же это за проблемы?

— Победу? Больше похоже на поражение.

— А ну говори, в чём дело! — Рыжий встряхивает меня за плечи. — Я не отстану, пока не скажешь!

— Борг… давай не будем ворошить…

— Говори! Сейчас же!

Отвожу взгляд от карих углей, норовящих прожечь меня насквозь:

— Принц вылечился, но, возможно, он должен был остаться слепым.

— Что это значит?! — Отчаянное недоумение.

— Тот, кто не замечает важных вещей, не заслуживает острого зрения.

— Вещей? Каких вещей?

— Заклинание придумал Мэвин — об этом уже было говорено. Но исполнили его другие руки. Руки оскорблённой женщины. Принц сам виноват в своей болезни.

— Да как это…

— Я не осуждаю его, Борг. Но если бы Дэриен был чуточку умнее… чуточку внимательнее… или чуточку расчётливее, всё могло бы сложиться совершенно иначе. Принц совершил ошибку, которая много говорит о его душевных качествах, и далеко не лучшим образом. И теперь я сомневаюсь, извлёк ли он должный урок из того, что произошло.

— Да при чём здесь эта девушка? — взорвался рыжий. — Несколько ночей в одной постели — ещё не повод…

— Ты так считаешь? А мне кажется иначе.

— Какая чушь! — Карий взгляд полыхнул яростью. — Обыкновенная девчонка… Да она была счастлива, понимаешь?! Она и мечтать не смела о внимании со стороны коронованной особы! Да ей следовало по гроб жизни быть благодарной принцу за то, что он…

— Наигрался и выбросил надоевшую куклу?

— Что б ты понимал!

— Я уверен только в одном: даже если какая-то вещь наскучит и станет ненужной, её необязательно ломать — можно, например, отдать в хорошие руки. Тому, кто оценит её достоинства… Или просто убрать в шкаф, потому что любая мелочь может рано или поздно оказаться необходимой.

— Ты обвиняешь принца?!

— В чём? В том, что он уподобился своим многочисленным знаменитым предкам в отношении к прислуге? В том, что Дэриен швыряет чужие жизни в грязь? В том, что… — Я сознавал чрезмерность горечи в голосе, но не мог с собой совладать.

Пальцы Борга тисками сжали моё горло.

— Замолчи! Ты не смеешь так говорить о его высочестве!

— Милейший, остыньте! — Рогар, которому порядком надоело слушать наши словоизвержения (или, что больше похоже на правду, надоело наблюдать мои потуги на жёсткость в изложении позиции), подошёл и посмотрел в глаза рыжему. Посмотрел с такой лаской, что не прошло и вдоха, как моя шея освободилась от захвата. — Раз уж речь зашла о вещах… Этот молодой человек не ваша собственность, а моя. Посему ваш жест я воспринимаю как покушение на моё имущество. Прошу покинуть сей гостеприимный кров. Минута промедления — и я сделаю заявление страже о вашем проступке. Неприятности будут, это могу обещать твёрдо.

Борг скривился, словно от пощёчины, сверкнул глазами и вылетел из комнаты, хлопнув дверью, а Мастер сообщил мне самым мерзким голосом:

— Честно говоря, давно мечтаю поступить с тобой подобным образом.

— Каким?

— Взять за горло!

— Почему же не берёшь?

— Потому что знаю: ни к чему это не приведёт. Ни к хорошему, ни к плохому. А напрасно тратить силы не в моих правилах!

— Что это творится в тихой гостинице? — Озорной голос Матушки ворвался в открытую дверь, жалобно поскрипывающую на петлях после знакомства с могучей дланью королевского телохранителя. — Гром, грохот, разъярённые молодые люди… К себе ли домой я иду?

— К себе, к себе, Эри! — поспешил ответить Рогар, встречая свою возлюбленную коротким, но очень нежным поцелуем.

— А, так вы оба здесь! — Сталь серых глаз мгновенно наполнилась теплом. — Тогда ничего удивительного: если два сорванца находят общий язык, остаётся только молиться о спасении мира!

Боги, до чего же она прекрасна, когда улыбается… Невольно любуюсь тем, как светится слегка усталое, но умиротворённое лицо женщины, некогда научившей меня признаваться в чужих ошибках.

Заметив моё восхищение, Матушка смеётся:

— Не смотри на меня как на богиню! Я чувствую себя неловко.

— И совершенно беспричинно! Мало какая богиня сравнится с вами красотой души, почтенная госпожа!

— Утихомирь своего подопечного, Рогар, он заставляет меня краснеть. Как молоденькую девушку, — шутливо просит Эри, но Мастер печально возражает:

— Подопечного? Если бы… К сожалению, я не могу ему приказывать. Разве что попросить.

— Как это понимать? — Женщина мигом серьёзнеет. — Неужели ты… Этого не может быть! Ты всё-таки… нашёл?!

— Сначала я тоже так думал, — сокрушённо признал Рогар. — Но выяснилось, что действительность несколько отличается от моих представлений о ней.

— И в какую сторону? — В голосе Матушки звенит напряжение, готовое вспыхнуть восторгом или скорбью.

Пусть весь мир наперебой уверяет меня, что эти двое не любят друг друга, но достаточно услышать лишь несколько слов, слетевших с мягких губ, чтобы утверждать: Эри не мыслит себя без Рогара. Любая его неудача ранит её, и, наоборот, самая ничтожная победа расцветает счастьем в сердце этой женщины. Она едва ли не сильнее своего возлюбленного жаждет, чтобы он осуществил свои планы. И будет скорбеть во сто крат горше, если оные планы разрушатся…

Что же ты скажешь ей, Мастер? Обрадуешь? Огорчишь?

— Видишь ли… — начинает Рогар, медленно и мучительно подбирая слова. — Оказалось, что я опоздал.