Анастасия Михайлова - Апокалипсис завтра

Зато во время ужина им удалось-таки перекинуться парой фраз.

— У тебя хороший вкус, мальчик мой, — прищурился Кристиан, убедительно играя вверенную ему роль Курта. — Рыжая просто…

— …страшно худая анорексичка, — перебил больного Эд, глядя на улыбающуюся младшую сестру. Адресованная Руперту улыбка была замечена им вскользь, парня больше увлекало с неизменно мечтательным взглядом что-то говорить подаваемому ему картофелю с овощами.

Когда пришла очередь Эдду получать ужин, рыжеволосая с тонкими руками и бледной кожей послала свою ехидную улыбку уже ему.

— Неужели сам Эдвард пожаловал на ужин? — игриво проговорила она, шлепая ему в тарелку тушеные овощи и картошку. — А как же твоя диета из крови девственниц?

— Наверное, тебе совсем тяжело живется, детка, — он изобразил грусть и сожаление, глядя на мисс Гейбл. Девушка даже изумленно захлопала ресницами. — Без сисек и задницы женщине, наверное, вдвойне тяжелее, да?

Хлоя шокировано воззрилась на чернокожего, а потом со злостью поставила стакан с соком на его поднос. Так, что выплеснутые капли напитка брызнули во все стороны, в первую очередь, марая ее руку. Но медсестра, спустя секунду вдруг изменилась в лице и чуть склонилась к магу.

— Тяжело, наверное, семь лет без женщины в одиночной палате, а? — она вытянула подмазанные красным губки. — И только верная правая служит помощником.

Находящийся рядом Стив едва сдержал смешок и толкнул ее в бок. Провоцировать на агрессию пациентов строго запрещалось.

— Я левой дрочу, цыпа, — не поведя бровью, отозвался Эдду и удовлетворенно наблюдал, как вытягивается лицо санитарки.

Н-да, до настоящей ей далеко. Жалкая тощая подделка.

Руперт и Курт все еще хихикали, когда занимали свои места в столовой и брались за ложки. Эдду сидел рядом с блаженным мальчишкой, извиняющимся перед каждым куском картошки, которую отправлял в рот. Бейн, с удовольствием причмокивая, расправлялся с ужином, запивая все апельсиновым соком.

— Ты же этернель, — прищурился Эд, не прикасаясь к собственной еде.

— Ну и фто? — тот поднял на него удивленный взгляд. — Я не могу поесть теплых кишок?

— Эм… это картошка, идиот.

В желудке заурчало. Маг не ел весь день, полагая, что у него не выйдет. И теперь испытывал давно забытое чувство человеческого голода, от которого болела голова, сворачивался в узел желудок, а любой аромат пищи, вызывал обильное слюновыделение. Эд сглотнул и со смешанными чувствами взял в руки вилку, выбрал менее подозрительный кусок картошки и ткнул его вилкой. Эд поднес его к носу, понюхал и сунул в рот. Кристиан смотрел на него с интересом, Руп тоже замер с открытым ртом, из которого тут же вывалился непрожеванный кусок морковки и мяса, запачкав ему штаны. Эд пожевал, вспоминая вкус картофеля, и проглотил.

— Ну как?

Вместо ответа мужчина накинулся на свой ужин, словно голодный пес на брошенную ему кость. Схватил с тарелки хлеб и запихнул весь кусок в рот, нетерпеливо присосался к соку. Он утрескивал еду так, что очки запотели.

— Свинья, — помахал на него рукой Руперт и демонстративно отвернулся.

Спустя три минуты маг с довольной мордой откинулся на спинку стула и погладил живот. Вот это он наелся. Когда такое было последний раз? Да никогда! Полный желудок ему только снился в прошлой смертной жизни.

— Эй, детка! — он крикнул маячившей в окне у раздачи рыжей. — Хоть что-то у тебя нормальное!

Девушка сузила глаза и показала тому неприличный жест.

— Да ладно, радоваться должна, что у тебя впервые получилось удовлетворить мужчину.

Что-то грохнулось за стойкой раздачи, а давящийся смехом Стив получил жесткий подзатыльник.

— Черт, а мне здесь уже начинает нравиться.

— Останешься? — с надеждой спросил Курт.

— Не-а.

— Но ты же сказал…

— Заткнись, жалкая копия, — вяло махнул рукой Эдду. — В задницу все это. Иллюзиями живут лишь идиоты.

Парень по правую руку вдруг резко выпрямился, выронил вилку и схватил мага за плечо, с ужасом глядя в глаза.

— А может, это ты — иллюзия?

— Эй-эй, мальчик, успокойся, давай кушай.

Лицо Руперта расслабилось и приняло уже привычный мечтательный вид. Эдду лишь покачал головой. Кругом одни придурки.

Демоны, он не знал, что произошло, и как он здесь оказался. Кто мог наслать такую иллюзию? Бротт? Но к чему ему проворачивать такие фокусы? Последнее воспоминание, это узкие вечерние улочки Орлеана, подавленное состояние и дурацкий дешевый серебряный крестик в руках. Для Хло. А потом? Он дошел до нее или нет? Все было так нечетко, будто кто-то специально затер воспоминание. Боль. Почему Эд испытывал ту страшную боль в самом начале? Маг посмотрел на Кристиана, грустно тыкающего в тарелку, пребывая в глубокой задумчивости.

Что-то случилось с Куртом? Почему он не помнит?

Хлоя злилась…

Из-за чего? Хотя причин может быть много, и не всегда поймешь, но…

Рыжая была расстроена…

Что случилось на свадьбе у Бротта, и почему он вспоминает скорбные лица присутствующих и слезы Дэни?

— Ты умер, — осознание ударило его, словно обухом.

Курт напротив спокойно поднял на него глаза и горько усмехнулся. Эд сжал челюсти. Точно. Как он мог забыть?

— Наконец-то, — вздохнул пациент психиатрической клиники и подпер кулаком щеку, все еще продолжая жевать.

— А значит, я…

— Сейчас начнется веселье, — невозмутимо произнес родитель.

— Что начнется? Я на Той стороне? — чернокожий не шевелился, понимая в какую кучу дерьма вляпался. Это игра. Та самая, про которую ему когда-то говорил бывший глава. — Ты настоящий?

Но отец не успел ответить, как на плечо Эдду легла тяжелая рука.

— Эдвард, нам пора, — строго произнес местный Бротт, сдвигая брови. — Ты плохо себя ведешь.

— Пошел на хер, фальшивка, — прошипел маг и попытался встать, но рука на плече надавила сильнее, и он попросту не смог сдвинуться с места.

— Ты всего лишь человек, Эдвард, — голос телепата неуловимо менялся, приобретая шипящие нотки, будто он медленно мутировал в огромную змею на подобие Шиэра, слуги Курта. — Слабый дух. Тебе надо лечиться, ты никуда не уйдешь.

Эд буравил взглядом нависающего над ним Джимма.

— Показывай куда идти, верзила, — вдруг подобрел вудист, осклабившись.

Бротт подозрительно на него посмотрел, кинул пару таких же взглядов на пациентов и поддался.

— Вставай.

Скорее всего, Врата играли, подсовывая ему свою реальность, наполненную вытащенными из его воспоминаний образами и ловко наложив их на антураж иллюзорного мира. Стало быть, он еще не прошел на Ту сторону, увязнув здесь, в междумирье. Ладно.

— Мы не в палату идем, — заметил Эд, когда медбрат повел его темным коридором в совершенно другую сторону.