Тереза Тур - Память пепла

И как бы он сам себя сейчас чувствовал, если бы в поединке участвовал Пауль? Рэм? Феликс? Ника?! Нет! Ну уж…нет! Бедняга Шир…

Ричард огляделся. Арвин, как оказалось, был достаточно известным в мире спорта человеком. К нему беспрестанно подходили важные, представительные люди (видимо, весьма и весьма знатных, влиятельных родов), и пожимали королю руку. Королева Риадна улыбалась всем обворожительной улыбкой. Сзади, чуть выше на трибунах, сидели дети.

Ричард посмотрел на Уму. Девочка замирала только тогда, когда видела Таю. Казалось, ребенок забывал, как дышать, когда видел своего кумира. Принц Тигверд улыбнулся. Сколько огня было в этой маленькой магине! Наверное, его дочь будет похожа на нее. Обязательно будет!

— Ричард…

— Что? Что случилось, любимая?

— Ничего. Просто…переживаю за Таю.

— Все буде хорошо! Вот увидишь!

Ненаследный принц Тигверд крепко обнял жену. Его мысли потекли дальше, и он стал вспоминать недавние события…

Как был поражен, когда Тая встала на защиту своего похитителя. Но, с другой стороны — барышня есть барышня. И невозможно угадать, что скрывается в прелестной голове. Но Милфорд! А потом и прибывший отец, его величество Фредерик Максимилиан Тигверд! «Этой стране нужен король!» — постановил император.

И все — Арвин стал неприкосновенным. Только и оставалось, что сражаться с ним на спортивных поединках, стремясь ранить. К чести короля Ваду, фехтовал его величество отменно! Просто отменно. Одно удовольствие размяться порой с таким соперником! Это, собственно и примирило принца с решением отца. Ну, может быть, еще искреннее раскаяние короля Ваду.

И потом… Будь на месте Риадны Вероника с детьми — он бы задумался хоть на минуту, похищая какую-то девицу? Как бы ни хотелось признаваться в этом самому себе, ответ был однозначно в пользу нэйро…

Любопытно, что потребовал от Арвина Эйша его величество Фредерик? Вряд ли император отказался от своей привычки: идя на уступки, он всегда требовал исполнить его желание. От Вероники он потребовал называть его по имени, от Ричарда — прийти к нему в гости на пирожки.

А у Арвина… Кто знает?

— Дааааа!!! — раздался у него над ухом вопль вскочившей принцессы Тигверд.

— ЕЙЙЙЙсссс!!! — с другой стороны кричал Пашка, поднимая сжатые в кулаки руки над головой.

Россиянин вышел в финал.

Несколько долгих минут ожидания под ритмичную музыку, и на дорожку вышли четыре девушки.

Тая была ниже всех, отчего казалась хрупкой и беззащитной. Полковник Лукьяненко нахмурился, сжав пластиковые подлокотники сиденья. Ричард взял жену за руку и легонько сжал, чтобы она сильно не волновалась. Милфорд глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прикрыв полыхающие синим огнем глаза.

Глаза эти, к слову сказать, уже вызвали некоторый интерес у сидящих поблизости иномирских представительниц прекрасного пола разных возрастов, но маг этого не заметил. Арвин посмотрел на него с усмешкой — словно знал что-то, другим не ведомое.

— В фехтовании золотая медаль, серебряная. И две бронзовые — шепотом рассказывал Пашка Уме, которая уже успела спуститься с задних рядов и теперь засыпала его вопросами. — То есть те, кто проиграл полуфиналы — сразу с медалями. Но за более высокие места они бороться уже не смогут.

Первая полуфиналистка. Итальянка. Сильная. Девушка уверенно поднималась по турнирной таблице, демонстрируя блестящую технику и весьма агрессивный стиль.

Несколько минут. И…

— Ан гард.

— Эт ву прэ?

— Алле!

Итальянка победила уверенно. Легко. Если Тая сейчас выиграет у немки — она будет фехтовать с этим…монстром.

Павел не слушал, что там тараторит Ума, стараясь не отвлекаться.

Сосредоточенная, спокойная Тая. Ее заранее улыбающаяся соперница. Высокая. Руки длинные. Спортсменка уже выбила из борьбы действующую олимпийскую чемпионку из России. Что ей какая-то вчерашняя юниорка!

— Ан гард.

— Эт ву прэ?

— Алле!

— Есть! Да! Мама, ты видела?

Вероника хлопала в ладоши, кивая сыну. Сердце билось так, что хотелось успокоительной настойки Ирвина. Украдкой бросила взгляд на Милфорда. Как он там? Бедный…

Внешне Милфорд и Арвин казались спокойными. Но на самом деле оба наставника были напряжены до предела.

Немка действовала спокойно, уверенно. В чем-то даже надменно. И давила… давила… давила. Она все время вынуждала Таю отступать на свою половину. Выглядело это нервно, в чем-то устрашающе, но… Счет был равным. Тая ускользала, контратаковала, выворачивалась так, что, казалось, такое просто неподвластно человеческому телу.

Перерыв. Счет равный…

— Она ее совсем загоняла! — возмущался Паша. — Феликс, поможешь?

Полковник Лукьяненко поднялся. Рэм покачал головой, но ничего не сказал.

— Тогда и немецкой фехтовальщице пусть поможет, — голос Арвина был насмешлив. — Чтобы было справедливо.

— И я боюсь представить, что с вами сделает Тая за этот рыцарский порыв, если вы сунетесь, — заметила Вероника.

— Ан гард.

— Эт ву прэ?

— Алле!

Эдвард Милфорд был там, на ковре, с девушкой, что составляла весь смысл его жизни. Хотя нет, не так. Он был не с нею, он был ею! Выжидал момент, изворачивался. Дразнил, чуть задевая кончиком шпаги, чтобы проскользнуть под длинными руками соперницы и нанести удар. Еще и еще, чтобы потом, уже не понимая, что происходит, услышать:

— Пятнадцать — девять! Победила Таисия Лукьяненко! Россия!

Он очнулся от ликования трибун. Шум был такой, что, казалось, крыша Дворца спорта сейчас сорвется — и птицей полетит над городом.

Без сил опустился на пластиковый стул. И подумал, что это — лишь полуфинал. А еще десять минут ожидания. И потом — поединок… Три минуты по три раунда. Бесконечные минуты…

— А я никогда не был на ее соревнованиях, — пробормотал полковник Лукьяненко.

Пожалуй, он заговорил с ним впервые с того момента, как Тая нашлась. Все это время Мирослав Петрович просто игнорировал присутствие имперца. Если учесть тот факт, что Эдвард и Тая практически не расставались, то соответственно, и с дочерью поговорить толком не получалось.

— Как я вас понимаю! — выдохнул милорд Милфорд.

— Что вы думаете делать дальше? — посмотрел ему в глаза отец любимой женщины.

— Жениться.

— Ей девятнадцать!

— Знаю. Я — намного старше…

— Именно!

— И она хочет учиться — только не в Академии МВД, а у брата. В Роттервике.

Лукьяненко покраснел, и с отчаянием человека, осознающего, что он уже давно и безнадежно проиграл, все же попытался возразить:

— Я хочу, чтобы моя дочь была в безопасности. Жила нормальной жизнью!

— Вопрос о том, что для нее нормально — будет решать она сама. Как и вопрос с моим предложением, — отрезал Милфорд.