Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

Лиса кувыркнулась на спину, но когда раздался второй выстрел, он уже успела убежать, оставляя за собой розовый кровавый след. Грум приблизился и кружа в ритме смертельного вальса, вскрыл пиджаков, как банки с красной краской. Пока Никон, левой рукой силился поднять пистолет и прицелится, Палень уже навёл свой дробовик на меня. Испытывая жуткую боль, я запрыгнул за машину. Пучок свинца закопался в землю. Когда к ним приблизился Грум, француза уже не мог спасти дробовик. В одно движение когтистой лапы, он лишился и оружия и головы. Никон успел сделать целых пять выстрелов в грудь Груму, один в голову. Пуля только разорвала щеку и обнажила огромные зубы. Огромные когти вскрыли Никона, а голова пропала в пасти зверя. Пожевав его голову, Грум сплюнул то, что от неё осталось на землю.

Лиса обернулась Ярой. Хромая, Яра подошла ко мне. В районе бедра у неё сочилась розовая кровь. В неё попало лишь несколько дробинок. Она склонилась надо мной, аккуратно раскрыла куртку. Сунула руку и достала сильно деформированный латунный кастет. Пуля не смогла его пробить и оставила в нём крупную вмятину. Она закатала всю одежду на моём торсе. Во всю грудь у меня был кровавый синяк в форме кастета. Она засмеялась и обняла меня.

— Ай яй яй! — предупредил я её о том, что мне очень больно.

— Не смертельно. — радовалась она. — Выпишу тебе по своему рецепту, особую мазь. Заживет лучше, чем на собаке. Хочешь Грум тебя укусит немножко?

Я посмотрел на Грума, он трогал рваную щёку и тихо рычал. Жуткое зрелище. Никогда к нему не привыкну. Я замотал отрицательно головой.

— Лучше не надо.

— Ну и зря. Слюна у него лечебная. Да Грум? — ответом ей был низкий рык, Грум уходил в лес.

— У тебя кровь Яра. — сказал я ей приподнимаясь, грудь болела как после удара кувалдой, наверно сломаны несколько рёбер.

— Пустяки, мне почти не больно. Главное что ты жив Лучемир. Но тебе надо ехать прямо сейчас. За ними приедут остальные, а нам с Грумом надо успеть спрятать их всех.

— Что с Михаилом?

— Наверно сотрясение. Думаю ничего страшного.

— Яра. — Смешанные чувства наполняли меня, я встал и горячо приник к её губам. — Ты мой бриллиант Яра.

— Ты мой драгоценный Лучемир. — из глаз её покатились слёзы.

Я сел за так и не заглушенный мотоцикл и поехал. Прочь из Чертякино. Прочь ото всех, кого я здесь узнал. Прочь от любви всей своей жизни. В полевую даль. Домой. В зеркало я видел, как Яра, без конца вытирает слезы. Накатывающиеся из серых глаз, на прекрасное веснушчатое лицо.

Приятно вновь сидеть за мотоциклом и мерно ехать по грунтовой дороге. Когда возвращаешься из трёх недельного отпуска, ставшего настоящим путешествием. Трудно поверить, что всё это могло с тобой случится. Хочется приехать скорее домой, забыться в реалиях повседневной реальности. На одометре, пройденный путь составил двести тридцать километров. В зеркало показалась бегущая за мной лиса. Совершенно такого не может быть, чтобы лиса не шарахалась от мотоциклиста, а бежала за ним. Остановился, осмотрелся сквозь поднявшуюся дорожную пыль. Нет никого. Показалось. Мотоцикл заглох. Да что с тобой не так! Надо тебя в сервисе показать. Раза с десятого завелся. Что я теперь каждый раз буду, пляски с бубном вокруг мотоцикла устраивать чтобы куда нибудь поехать? Чай не пятидесяти летней давности техника. Совершенно новая. Может и должна работать более чем исправно.

В зеркало заднего вида опять показался бегущий за мной силуэт, толи зайца, то ли лисицы. Да к чёрту всё это. Я свернул в еловый лесок, чтобы поставить мотоцикл под тень деревьев. Жидкостное охлаждение достаточно эффективно в любую жару, и закипеть невозможно даже при длительном подъёме в гору. Однако же, я совершенно, никуда не тороплюсь, разве что самую малость.

Послышался, какой то шум. В шлеме достаточно хорошие, шумоподавляющие внутренности. Для того чтобы на трассе, на высокой скорости, не глохнуть от свиста ветра, перекрывающего шумом даже рёв двигателя. Когда так долго едешь, на скорости выше ста километров в час, ощущается только вибрация и бесконечный, но умеренно тихий свист. Шум не показался. Кажется вертолёт. Причём, судя по направлению, летит, в ту сторону, из которой еду я. Я присел. Мотоцикл матовый, еловый лапник такой густой, что спрячет хоть танк. Дождался, когда вертолёт пролетит мимо. Стал переодеваться в привычный мотокомбинезон. Оставлять здесь военную форму и берцы посчитал не разумным. Всё-таки дорога, какая никакая, а рядом. Да и форма с обувью практичная. С трудом запихал по забитым до отказа кофрам. Оля постаралась не на шутку. Верно там одни подарки и сувениры.

Мотоцикл опять не хотел заводиться. Что за напасть. Хотел одеть шлем и повторить попытки уже сидя, как услышал новые звуки. На этот раз наземные. Ну точно, едут в мою сторону, по дороге. Опять присел. Черно-красная мотоэкипировка уже позаметней будет. Залёг в корнях ели, рядом с мотоциклом. Сквозь листву было видно, как едут три тёмно-зелёных, военных джипа. Вот так переполох я там устроил. Надо скорее на трассу выходить. Там слиться, в потоке машин и таких же мотобратьев, как два пальца окропить. Именно меня, конечно, не ищут, но подстраховаться не мешает. Дождался, когда военный транспорт удалится. Даже вышел, посмотрел, не едет ли кто ещё. Нет, всё на этом. На этот раз завелся без проблем, выехал. Кто-то меня точно оберегает. Благо земля в последние дни, приобрела твердую поверхность от сильной жары и потрескалась. Следы покрышек почти не читаемы.

Ехал не быстро, не более полусотни. Часто присматривался вдаль. Через час, через просветы между деревьев, замелькала дорога. Наконец-то. Асфальтовая дорога быстро вывела меня на главную трассу. Ехать стало веселее. Скоростной режим я старался соблюдать, чего обычно за мной не водилось, особенно на условно скоростных дорогах. Для мотоциклиста, режим скорости всегда другой. Разгон и ускорение всегда происходит быстрее. Масса мотоцикла меньше во много раз, чем машина. Потому любой мотоциклист, на более-менее серьезном мотоцикле, чувствует себя окрылённым. Это не значит, что он обязательно, нарушитель скоростного режима. Вовсе нет. Просто восприятие скорости так таковой совершенно иное. Особенно когда вокруг тебя, нет жестяной скорлупы и комфортабельного кожаного салона с натуральным деревом, как в случае с машиной.

За час, без особых сложностей, двигаясь в общем потоке, до города, я долетел, как на крыльях. Сначала возникло лёгкое чувство отторжения. Так происходит всегда, когда длительное время находишься на природе. Сама суть города, она такова, что противна человеческой сути. Просто люди настолько отравлены ей, что чувствует в его среде себя как дома. Но она уже по своей природе, агрессивна, по отношению к человеку. Взять тот же блокпост, который мне встретился на пути. Пришлось объехать его стороной, дав не малый крюк. Потому что документы свои на привале я так и не нашёл в рюкзаке. Копаться в туго набитых кофрах не было, ни времени, ни желания. Когда над тобой летает вертолет, а по земле ездят джипы военного образца, об этом как то не думаешь.