Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

— Яра, яра. Что же ты будешь делать, когда они приедут туда очередной раз, чтобы схватить вас?

— Не будет такого. Дорогу они к нам не найдут больше. В этом можешь не сомневаться.

— А как же местные. Они-то уж точно укажут дорогу, если их об этом попросить. Особенно за деньги.

— Не знают местные, где это место. А те, кто знает, не поведёт.

— Ладно, но спутники укажут им, точное место навигации.

— Ну а где были их спутники, когда вы уехать от Лысой горы пытались?

— Значит, вы им специально засаду готовили? Не они вам, как они думали.

— Это уже не важно. — лукаво посмотрела она на меня. Мне сегодня надо будет в лес сходить. Ты со мной или дома останешься?

— С тобой. Даже после всего, мне дорого моё пошатнувшееся психическое здоровье.

К вечеру мы пришли домой. Яра не смотрела и по сторонам, когда мы шли домой. Либо знала, что за домом никто не следит, либо ей было попросту все равно. Мне нужно было встретиться с Михаилом сегодня в десять. Как раз, как начнёт темнеть. Я оделся в ставшее привычным, мне одеяние. Вышел из дому. Несмотря на моё пожелание встретиться, где нибудь в поле, а лучше лесу. Михаил упорно отвергал мои попытки доказать ему, что так будет безопаснее. Словно ничего не боясь, он назначил встречу близ площади, на которой происходило гуляние. Это центр деревни и мы будет на виду даже у плохо зрячего. Его аргумент был прост: «Все шпионы миры, всегда встречались в самых людных местах».

Тоже мне шпион. Мы не в населённом городе. Чтобы на этой самой площади людной, было много прохожих и туристов. Тем более мне не передать ему, что то надо или получить. Нам надо поговорить, а это слова, время. Провальная конспирация, в общем. Я прихрамывая, потому что сильно натёр пальцы обеих ног в штиблетах, доковылял до площади.

Почти пустая. Нашёл искомую лавку под голубыми елями, похромал к ней. Сел. Вытянул ноги, охнул как самый настоящий дед.

— Ну, ты в роль вжился. Талант. — подошёл из тени деревьев Михаил.

— Ты что там делал? Меня ждал?

— Нет. По нужде.

— Да я пальцы натер. Болят. Больше эти калоши ни за что не одену.

— Больше и не придётся.

— Оптимист ты Михаил.

— Сдаётся мне дед Онисим, за моим домом слежка началась. Вот так. Доигрались. Как узнали? Хрен их знает.

Напротив нас остановилась чёрная машина. Бок, которым она стояла к нам, у неё был сильно исцарапан и смят. Вот и последствия моей диверсии, со взрывом на лицо. Вот и странные слова Михаила. Выследили. Сдать он меня не мог, человек не такой. Человек слова и принципа он. Человек, каких мало. Я уж представил, как сейчас выбегают из дверей бойцы, скручиваю меня в бантик и укладывают в подарочную коробку, в багажнике. Лениво опустилось и бесшумно опустилось окно. Правильно, зачем меня крутить, если проще застрелить на месте. Опять не угадал. За рулём сидел неизвестный в пиджаке. Справа от него француз. Он же Палень. Рожа вся в свежих царапинах.

— Михаил. — сказал водитель басом. — я попрошу завтра, вас зайти ко мне. На пару вопросов.

Не находя своим рукам место, я опустил голову, чтобы не было видно моих беглых, напуганных и молодых глаз. Руки сами полезли во внутренний карман пиджака. Достали трубку и стали её набивать табаком из жестяной банки-коробочки.

— Конечно. — ответил Михаил. — Во сколько?

— А во сколько вам будет удобно. Хоть к девяти утра.

Я чиркнул спичку, сделал пяток коротких тяг, раскуривая. Затянулся глубже, подержал дым во рту. Немного дыма попало в лёгкие. Табак оказался неожиданно крепким. Я сильно закашлялся.

— Вот в девять и зайду. Как раз до работы чтобы. — по-деловому ответил Михаил.

— Договорились. До завтра. — ответил водитель и отвернулся.

— Будь здоров дедуля. — добродушно сказал француз и окно поехало вверх.

Машина плавно тронулась. Я махнул рукой на прощание, по-старчески ей тряся.

— Слышал дед Онисим? Хорошо, что предупредили. Добры молодцы.

— Чего же тут хорошего? — наконец откашлялся я.

— А чего плохого, на меня у них ничего нет. В общем, слушай сюда. У тёти твоей я сегодня был. На чай с Янкой заезжали. Все твоё добро я погрузил. Завтра в три, будь на опушке леса, что напротив того коровника, на выезде из деревни. Идти не далеко, зато безопасно и любопытных глаз там нет. Я из лесочка выеду. Мы тебя снарядим, и домой отправим. Всё понял?

— Да будет так Михаил.

— Вот и отлично. Дайка раскурюсь. Если сам не умеешь. — я, передал ему трубку. — Этот тоже кубинский, высший сорт, между прочим. Зря ты нос воротишь.

Для приличия, чтобы никто ничего не заподозрил, мы посидели ещё. За десять минут Михаил докурил трубку. Почистил сразу, продул и вернул мне. Встали.

— Ну, дед Онисим. Не хворай. — он сильно сжал мою руку и потряс. — Будете у нас. Заходите.

— Спасибо сынок. Идти мне надо. Старуха меня ждёт.

Чтобы скрыть, нервное напряжение и скрасить дикую боль мозолей, я вновь набил трубку. В этот раз немного. Помня десяти минутной давности, горький опыт. Набил только для себя, закурил спичкой, бросил обгорелую в урну и похрамывая пошёл. Если бы меня сейчас увидел режиссёр и сценарист, большой величины и масштаба, а ему нужен был непременно, на роль настоящий старик, он бы умолял меня сняться в его фильме. В гриме. Но я бы отказался. Не моё это, актёрское мастерство. Я это сегодня понял, когда на лавочке сидел и чёрная машина, остановившись напротив нас, чуть всё в моей жизни не перечеркнула. Кровавым следом покрышек из чёрной резины.

Больше не опасаясь преследования, пошёл к Яре. Никому не потребуется следить за немощным стариком, бесцельно слоняющимся по ночной деревне с трубкой крепкого табаку и ароматного дыма. Дед, который и убежать то, не сумеет при случае. Зашёл через участок, как обычно. Рассказал обо всём Яре. Меня тревожил тот момент, что за домом Михаила выставили наблюдение. Кто-то шепнул нашим добродетелям, что мы общались. Но это мог быть кто угодно, мы часто появлялись на публике и вели непринуждённые беседы. На этом особо не стоит акцентировать внимание. Главное чтобы Михаил не привёл за собой хвоста. Ночь выдалась волнительной. Я никак не мог заснуть. В отличии от Яры. Моя юная спутница жизни, пребывала в блаженном состоянии забытья. Ни тени волнения и беспокойства на её прекрасном, свежем лице, покрытом веснушками. Так и пролежал всю ночь, смотря то на неё, то на подушку, то на потолок.

Кажется, она предупреждала, что с медальоном можно и не спать вовсе. Но делать этого мне не нужно. Я как всегда, не без оттенка скепсиса, относился к её некоторым посылам насчёт особых свойств медальона. Красивый, да, бесспорно. Но на его способность менять действительность я всегда закрывал глаза. Явному доказательству их проявления, я никогда не был свидетелем и не мог воспринять её слова всерьёз. Моя бессонница дело обычное, особенно когда психические силы на исходе. Когда эмоциональный уровень пресыщается невероятными приключениями своего хозяина, то организм делает автоматичную регуляцию, по его восстановлению. Выкручивая реле эмоциональной реакции на происходящее, на минимальную шкалу.