Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

— Есть. — сухо ответил Никон.

— Я сейчас сделаю звоночек один, предупрежу его обо всём. Завтра поедем вместе, лучше будет, чтобы именно ты их доставил. За перевозку и хранение ответственный остаёшься ты. Через пару минут, зайди ко мне.

— Так точно.

Мужчина около сорока, в сером костюме и с сединой на висках, вышел из кабинета, плотно прижимая под мышкой чёрную папку. Он прошёл дальше по коридору и зашёл в последний кабинет. Никон немного постоял в проёме двери. Мужчина в сером, негромко хлопнул дверью. Никон не спеша пошёл в его сторону. Воспользовавшись, улучённым моментом я зашёл в кабинет Никона. Бывший зал для собраний. Столы, старинные шкафы, комоды, сцена, миниатюрная трибуна. Я быстро спрятался за шкафы. Шаги в коридоре удалились. Я рванул к столу. Открывая все ящики подряд. Папки, две камеры со шлемов. Ящик с гранатами — взял одну и осторожно задвинул на место. Бутылка водки и две белого вина. А вот и связка ключей. Стук шагов по коридору. Я замер и присел. Сердце забилось.

— Никон. — сказал мужчина в черном костюме. — У тебя дверь открыта.

— Славен. — донеслось из конца коридора. — Будь добр прикрой. Я сейчас.

Дверь закрылась. Удаляющиеся шаги возвестили, что человек в чёрном ушёл. Я вторично открыл нужный ящик, схватил камеры, вынул из них карты памяти, положил в карман. Вернул ящик в исходное положение. Прислушался, приоткрыл дверь, огляделся. Вышел, прикрыл за собой. Вдруг дверь последнего кабинета отворилась. Я бросился в первую попавшуюся дверь. Туалет. Сел в последней кабинке. Дверей нет.

— Заходи ко мне. Выпьем по одной.

— Эх, Никон-Никон. На службе нельзя. — уверенно сказал человек в сером.

— Есть белое, Chateau de Meursault.

— Ну пошли, по бокалу. Только в туалет зайду.

Я достал оберег и прочно сжал его в руке. Как там он работает, плотно и быстро приложить оберег к голове противника и тогда может быть, он потеряет сознание? Но применять не пришлось. Оберег сработал. Человек в сером, напевая негромко марш славянки, сделал свои дела и зашёл к Никону в кабинет.

Я осторожно вышел и проследовал к своему спасительному повороту. На дороге никого. Стемнело порядком. Автоматчика не слышно. Это хорошо. Пролез в окно. По выступающим половинкам кирпичей на крышу. Один вывалился и остался в руке. За шиворот его и лезем дальше. Вынул кирпич. Положил. Прошёл к лестнице. Внизу двое в пиджаках.

— Скоро здесь настоящий штаб устроим, а не это убогое, временное прибежище. — говорил коричневый пиджак.

— Сдалась нам эта дыра. Семен. Будто своих дел в городе нет.

— Если всё подтвердится, скоро здесь будет самое перспективное направление для работы.

— Ты мне сам скажи Константин, чего мы то, здесь забыли? Полевая работа удел таких, как Никон.

— А чтобы по полигонам специальным нас не гонять, теперь будут сюда, к примеру свозить. — Вот с тебя Семён и с меня, первых начнут. — Натаскивать в реальных условиях.

— Да брось ты это дело. Вон Никон за первую же вылазку сразу троих потерял. Кого тут натаскать можно? Опытные оперативники гибнут как мухи. Паленя видел? — Как избитая собака стал. А ведь лучшим был по результатам. Выше всех на голову в этом деле. — ага это они про француза говорят, жив значит.

— Что ты хочешь? Естественный отбор никто не отменял. Такие принципы. Отсев лучших, из лучших. Слабакам у нас не место.

— Как бы мы с тобой, при таком отсеве, слабаками не вышли.

Мне было интересно, но некогда их слушать. На стене со стороны моего лаза, железная, ржавая труба. По ней пущены провода. Внизу прошёлся автоматчик. Спрятался. Труба надежно приварена к металлическим уголками, торчащим из крыши. Должна выдержать. Схватился, перевесился, перебирая ногами по стене, стал спускаться. Ностальгия, детства, полазить-поиграть. Не достаёт до земли метров пять. Спустился к самому низу, повиснул и спрыгнул. Качественные берцы — спружинили как надо. Даже стопы не отшиб.

Добежал до заветных кустов. Автоматчик не идёт на новый круг. Мне его ждать некогда. Двигаясь в тени, добрался до броневика. Он как раз, ближе всего к забору. Открыл дверь, залез. Открыл холодильник, мешок с очертанием выпуклой большой фигуры на месте. Достал нож. Надрезал мешок — точно он. Никакого запаха разложения. Пахнет берёзовым соком и свежеспущенной корой. Странно. Но не время выяснять причину благовоний. Вылез, прикрыл за собой дверь, закрывать не стал, чтобы не щёлкать замком и не лязгать металлом. Хотел перелезть через забор за броневиком, но опасаясь лишнего шума, решил вернуться к знакомому лазу. Оказавшись почти в полной темноте за забором, я достал камешек и бросил его в канаву. Нет ответа. Бросил ещё один. Тишина. Волчок, то есть Грум, уснул ты там?

— Тсс. — услышал я за спиной и обернулся.

Я повернул голову, но вместо Грума, увидел полёт приклада автоматчика. В падении я увидел, как автоматчик поднялся в воздух и вывернул шею под неестественным углом. Темнота. Кажется, собака лижет мне лицо.

— Дик фу. Перестань. — закрыл лицо ладонями. — О господи! Грум! — сказал я шёпотом.

— Пошли. — стараясь изо всех сил, говорить тихо, сказал Грум.

Мы приблизились к броневику. Я впустил в него Грума. Он едва туда протиснулся. Сам остался с наружи смотреть по сторонам. Неся на плече брата, он вылез. Знаком я велел ему идти пока без меня. Я залез обратно, выбрал мину с режимом подрыва замедленного действия. Здесь вроде ничего сложного. Выкрутил реле на четыре часа вперед, и активировал. Достал гранату из кармана, положил рядом. Ни к чему она мне, пользоваться ей всё равно не умею. Вышел следом за Грумом. Он ждал меня уже за лазом. На другом плече у него был автоматчик. Я помотал головой, но ничего говорить не стал. Пока мы шли в поле, не выдержал.

— Есть человечину нельзя. — он посмотрел на меня как умалишённого.

— Я его зарою. Никто не найдёт.

— А ну тогда ладно.

Прогулка ночью по поле с Грумом и его двумя трупами на плечах, была для меня страшнее, чем вся операция с проникновением в здание бывшего клуба. Яра ждала нас в поле, как и обещала. Она выросла из травы внезапно. Внезапно для меня. Грум то наверно её чуял и шёл намеренно к ней.

— А это ещё кого вы приволокли. — она строго уставилась на меня, своими пронзительными серыми глазами, их блеск я видел даже ночью.

— Это не, это его затея. — показывая на Грума, быстро перевёл я стрелки.

— Он нам мешал. — рыкнул Грум.

Немой укор был ему ответом. Взяв обещание с Грума, что он похоронит брата, как полагается на священной земле, близ лысой горы — Яра отпустила его. На прощание Грум, положил мне руку на плечо.

— Я оставил след на твоей груди. Теперь ты всегда сможешь придти ко мне, как к брату и я тебя не трону. Носи медальон, не снимая. Теперь я убедился сам, ты достоин его.