Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

Меня прошиб озноб, а в кабине явно зашевелились, да так активно, что крыша заходила подо мной ходуном. Дверь открылась, и из неё высунулась рука с пистолетом, показывая, чтобы я слез с крыши и отошёл. Об этом я не подумал. Пришлось подчиниться. Волчок что-то поднял с земли и швырнул в нашу сторону. Грязный булыжник разбил в дребезги прожектор и уронил стойку на землю. Теперь он остался стоять в свете луны, почти не различимый на фоне поля и леса за ним. Нет лучшего камуфляжа, и никогда не придумают люди, чем тот, который уже носят существующие на земле животные или такие как они.

Все четверо бойцов вышли из кабины. Никон и Палень были вооружены гранатометами, а двое других пулемётами с особо длинными лентами, до самой земли. Они даже не держали направленными в его сторону оружие. Оно было у кого на плече, у кого опущено в землю. Волчок не шевелился. Только его огромная волосатая грудь вздымалась вверх и вниз. Всё их оружие, казалось, на фоне этой машины смерти, детскими луками из резинок от штанов и деревянными мечами, против настоящего волка. Но это только казалось. Одного то они уже смогли одолеть.

— Вот мы и увиделись! — нахально пробасил Никон. — Сейчас мы и узнаем, кто ты. Крутой оборотень, вольверф, волколак! Каким тебя видит моё руководство. Или простой смердящий пёс. Одного такого, я уже упаковал в мешок и заморозил на котлеты.

Со стороны волчка донеслось утробное низкое рычание. У меня заныл живот. Даже над простым волком, непринято насмехаться людям и особенно охотникам. Это самая дурная примета, которая только есть.

— Поджарить ему хвостик Никон? — спросил с улыбкой до ушей француз.

— Нет. Пусть подойдёт поближе. Я вот этим, ему его отрежу. — он показал ему длинный кинжал, с зазубринами с двух сторон, по всей режущей кромке. — Оставлю себе, как памятный трофей. Повешу дома над дверью.

Волчок перешёл на рычание, но не сделал ни шага.

— Смотрика понимает. — ощерился француз.

— Ладно, Палень. Разрешаю его немного запечь.

Палень приподнял гранатомёт и от бедра сделал выстрел. Граната просвистела по небольшой дуге и взорвалась, в том месте, где только что был волчок. Дым развеялся, а зверь был на том же месте, только подошёл ещё ближе. В этот раз выстрелил Никон. Его граната угодила туда же где он стоял. Однако прыткий зверь был к этому явно готов и успел сместиться. Бойцы явно не хотели вести прицельный огонь, чтобы его не спугнуть. Зверь тоже понимал их явное преимущество, но не спешил уходить. Тогда Никон пошёл на другую хитрость.

— Раз ты не хочешь к нам подойти и честно сразиться, а как шелудивый пёс, топчешься в далеке, я тебя потороплю. — он достал пистолет и прицелился им в меня.

Зверь его услышал, развернулся спиной и пошёл обратно в поле. Грянул выстрел. Я дёрнулся и моргнул, ожидая, что для меня он последний, но увидел лишь глаза Никона. Он мне подмигивал. В этот момент его сбил с ног огромный шар из сырой глины. Затем второй прилетел в Скрипа. Он его не сбил с ног, но полностью, включая лицо, обляпал сырой глиной.

— Огонь, огонь! — заорал в бешенстве Никон, сам начав стрелять из гранатомета, в положении сидя.

Шквальный огонь из двух пулеметов и не менее дюжины выпущенных гранат, спугнули зверя совсем и испортили ещё один прожектор. Вдруг, серая тень выпрыгнула из темноты, приземлилась, на то место в заминированном кольце, где взорвалась неосторожно выпущенная граната. Никон дернул было детонатор и волна частых взрывов, заполнила всё пространство впереди нас. Но зверь уже оттолкнулся и раньше перескочил опасный барьер. Ожили пулеметы Груздя со Скрипом, заработали гранатометы. На фоне огня и густого дыма, зверь метался слишком быстро, чтобы они смогли захватить его врасплох. На голову сыпался дождь из земли и грязи. В возникшей суматохе были повреждены большая часть прожекторов, а заминированное кольцо то и дело озарялось новыми подрывами. Мины детонировали от попадающих в их сторону гранат Никона и Паленя.

Первым лишился головы Скрип. Его пулемёт зверь подхватил и удачно бросил в Паленя. Раскрученный пулемёт с силой ударил в гранатомётчика, выбил из него дух и оружие. Груздь успел прочертить полосу пуль на груди неуловимого противника, но его это не спасло. Один удар по диагонали, оказался для него смертельным. Никон потерял преимущество и не терял теперь времени. Он подхватил ничего не понимающего француза, закинул на плечо и забросил в кабину. Безуспешно, выстрелил пару раз из гранатомёта в бегущую на него серую тень и едва успел закрыться внутри. Зверь сокрушительными ударами сделал на двери, пару новых вмятин, но не достиг желаемого эффекта.

Двигатель завёлся, выхлопная труба зачадила чёрным дымом. Броневик стал уезжать. Он поехал через ту часть, где заминированное кольцо было целым, но взрывы противопехотных мин прогремели под большими колесами из цельной резины, как хлопушки. Через минуту он вернулся и попытался задавить зверя, но броневик был слишком медлителен для него. Уезжающий вездеход включил яркие фары и скрылся в стороне лесной дороги до Чертякино. Хищник плотоядно посмотрел на меня и рванул в мою сторону, я успел сделать только шаг. Земля подпрыгнула под ногами. Округа озарилась огнём. Я подлетел, и не успев, приземлиться на землю потерял сознание.

Первый раз сознание вернулась, когда мне в горло вливали, вонючий, травяной настой. Я чуть не захлебнулся. Почти обжигая горло, едва сумел его проглотить. Следующий раз я проснулся в темноте, пролежал минут десять с сильнейшей головной болью. В третий я проснулся от запаха еды и едкого дома. В метре надо мной был плотный настил жердей. Я не сразу понял, что это потолок хижины, в которую мы уже заходили с людьми Никона. Быстро поднимаясь я слегка ударился о жерди, впрочем не сильно, пришлось пригнуться и выйти. Свет резанул по глазам. Во все стороны побежали веселые зайчики. Резкий прилив крови в голову заставил меня присесть. Передо мной сидела Яра и помешивала в котле, на уличном костре варево из грибов.

— Лучемир, любимый. Ты что ночами в деревне вообще не спал? — спросила Яра. — Я думала, ты один день проспишь. Как ты себя чувствуешь?

— Иногда спал. Яра радость моя. Наконец я тебя вижу. А сколько я проспал?

— Двое суток.

— Ух, как долго. Покушаем?

— Да уже готово. — она вручила мне деревянную ложку.

Мы сняли котелок с огня и стали есть варево похожее на грибной суп. После был чай из трав. Во время утренней, лесной, чайной церемонии, когда я пришёл окончательно в себя и даже наелся, из-за хижины вышел тот самый зверь. Половина шерсти на нём обгорела, на теле красовалось не меньше десятка пулевых ранений. Они почти все затянулись и из них, сочилась бесцветная жидкость. Не так, как обычно переносит обычный человек или зверь подобные ранения. Видимо для него они не представляли большой угрозы. Однако при движении, когда его могучие мышцы напрягались, он немного скрипел зубами. Очевидно, ему было очень больно. Думаю, он как настоящий зверь, давно уже зализал все раны.