Сергей Варлашин - Юные дарования. Скептик

Грум развернулся и бегом направился к лесу. Мы не спеша пошли домой к Яре. Она усадила меня на диван. Дала большую чашку чая. Но руки мои слегка тряслись от мондража. Может от той трубы, когда я спускался. Перенапряглись. Да и слишком много всего за раз приключилось. Ночь опять же на дворе. Не время для занятий добрыми и светлыми делами. За пределами дома уж точно.

— Он что его, есть будет? — наконец осмелился спросить я, этот вопрос меня долго мучил.

— Нет, есть не будет. Ему только глаза нравятся и языки. А есть он его не будет. В лесу зверя и так немало.

Моё лицо наверно приобрело другой цвет. Потому что Яра добавила, что это была шутка, чтобы я расслабился. Я на самом деле расслабился. В открытую форточку, с другого конца деревни донёсся мощный взрыв. Окна задребезжали. Я вскочил как на иголках. Сколько же в броневике, взрывчатки то было? Плюс наверно ещё топливо. Знатный вышел бабах.

— Это точно не Грум устроил. Твоя работа? — я кивнул, она не осуждала. — У тебя глаза стеклянные, может поспать хочешь?

— Очень хочу. Весьма неспокойная у вас деревня. Но сначала надо тёте сказать, что я жив здоров.

— А вдруг тебя заметят соседи. Ты можешь это сказать через кого нибудь другого?

— Чтобы придерживаться легенды моей пропажи без вести?

— Так будет лучше, пока.

— Я что нибудь придумаю. Побудешь со мной до утра?

— Я отойти, конечно хотела, но раз ты боишься оставаться один и в темноте, то могу и побыть.

— Что это такое было у тебя в доме? Когда мы пришли к тебе сюда, оно вот так просто убило двоих из них.

— Это Пуа. Он охраняет мой дом с незапамятных времён. Бабушка научила меня, его не бояться, так он станет другом. Если и ты этому научишься, он тоже станет твоим другом.

— Что для это надо сделать?

— Познакомится. Он очень добрый на самом деле.

Засыпая у неё на коленках, вместо подушки, я вспоминал некто Пуа. Как он улыбался мне с крыши горящего дома. Не лучший образ для спокойных сновидений, но он не выходил у меня из головы. Наверно это потому, что я спал, на вверенном ему в защиту доме. С пробуждением, я не застал Яру. Вместо её колен под головой у меня была подушка. Выглянул в окна, никого. Вышел на веранду, а она на ней. Ходит себе по участку, своими делами по хозяйству занимается. Будто ничего и не произошло. Весь участок лентой огорожен. А она будто не боится, что её увидят.

— Нас здесь увидят. Давай зайдём в дом.

— Никто не увидит. Соседей уже выселили из своих домов. Их участки тоже лентой оцепили. Бояться сами не зная кого.

— Или чего. — негромко сказал я.

— Чего?

— Да ничего, пойду ка я к Михаилу зайду. Может, дома застану.

— А давай, только так я тебя не пущу. — она осмотрела меня, прищурилась. — Раздевайся и в душ.

Я быстро скинул с себя новенький тактический комбинезон, сбегал в душ. Вернулся, она пронесла мне ворох старой мужской одежды и разложила её на полу. Сказала, накопилось в сундуке, ещё от отца, а всё разобрать руки не доходили. Я одел серую льняную рубаху семьдесят шестого года выпуска, почти новую, с ещё живой советской биркой. Конопляные штаны на подтяжках, они были на два года старше рубашки. Третий элемент одежды, Яра выбрала сама, древний не поддающийся исчислению, по происхождению, шерстяной пиджак, цвета дорожной грязи. С четырьмя целыми пуговицами, одна из которых сразу оторвалась, только я за неё взялся.

— У вас тут в каждом доме я смотрю, экспонаты музейные лежат. Нетронутые, временем.

— Это еще не всё. Вот тебе главный атрибут сельского жителя. — Я одел протянутую ей коричневую шляпу возрастом не меньше ста с лишним лет. — Всё теперь тебя мать родная не узнает. В руку тебе трость вот эту дам, а лицо приклеим вот эту каштановую бородку. Не смотри так на меня, я не знаю, откуда она в нашем доме. Но видишь, как она тебе идёт! Тебе повезло Лучемир. Будешь настоящий джентльмен прошедшей эпохи.

— Ты в доме, точно будешь в безопасности?

— Конечно, теперь сюда не скоро зайдут. Ленту не видишь что-ли?

В довершение я одел истрёпанные и ношенные туфли. Посмотрел в зеркало, и не узнал себя. Старый, свободный покрой, совершенно скрывал мою комплекцию, а борода прибавляла много лет. Этакий, бойкий, хорошо сохранившийся дедок. Я взял из комбинезона, все свои девайсы и рассовал по местам. Яра на дорогу обрызгала меня ландышевым тройным одеколоном. Вывела через участок в поле.

— Вроде никого, иди Лучемир. — поцеловала на прощание. — Ты давай это, сгорбься что ли. Да, вот так хорошо. И иди по деревне потише, ты же дедушка начинающий. Куда тебе торопится.

Идя по полю, новая тропа, вывела меня в вишневую рощу, бывшую, когда то, чьим то садом. Там я окончательно привык идти потише и пользоваться тростью, как обязательным опорным элементом. Горбиться не пришлось, трость была коротка и мне неизменно, приходилось идти слегка склонённым.

Выйдя на первую улицу, я думал, что сразу прикую к себе все взгляды общественности. Насмешки, порицание и просто лишнее внимание. Но оказалось наоборот. Мой чудаковатый вид, приняли как традиционный вариант, и я сошёл за местного. Со мной даже здоровались старушки. Может они думали я из Косолапинцево, но точно не чужак. Но больше всего меня порадовали деды. Они приподнимали передо мной свои шляпы вверх, а вместе с ними морщинистые брови. Это было так приятно, что я так же приветствовал их в ответ. С лёгкой небрежностью и улыбкой одних губ, без зазнайства. На меня даже собаки не лаяли. Такой уж у меня был спокойный, в возрасте вид.

К дому Михаила я пришёл с другой стороны, чем приходил обычно. Позвонил в дверь. На высокий приступок, вышла его жена. Заметила меня.

— Вы к кому? — спросила она.

— К. - я стал изображать уставший голос, выделяя букву «о» — К Михаилу я. Он жо велел зайти. К нему.

— Яна, кто это там? — спросил вышедший Михаил.

— Дед какой то. К тебе говорит.

— Мхина, фу! — Михаил открыл дверь. — С кем я честь имею говорить? Почтенный.

— Онисим я. Мы с вами на кануне говорили, в Косолапинцево. Помните меня. — я высунул язык и подмигнул ему.

Михаил не сразу понял и даже смутился такому повороту. Но узнав, кто устроил маскарад, сразу ожил.

— А Онисим — жизнерадостно заговорил он! — Давай заходи дед. Мхина фу! — на меня набросилась немецкая овчарка, встала в полный рост и стала облизывать мою бороду. — Фу я сказал. — с трудом он оттащил от меня эту махину. — Ты проходи в сарай, я сейчас.

Я зашел в просторный сарай, служивший одновременно и дровницей, и мастерской, и гаражом. Через пять минут он вернулся. Одетый в рабочий камуфляж и с сумкой.

— Прыгай в машину Онисим. Щас доедем в твоё Косолапинцево, как обещал. — подмигнул он мне, когда вышел.

На проходе стояла жена, не понимая, что происходит.