Сергей Тимофеев - Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля... [CИ]

Ободрился Алешка, плечи расправил, и прямо к огоньку двинулся. Только шагнул, тот и угас. Остановился - снова вспыхнул, только уже чуть в стороне. Куда надо ведет, али куда не надо заманивает? Ну, коли пришел, так обратной дороги нету. Топай теперь, Алешенька, до самого филина. И за хвост его - раз!..

Это он так сам себя уговаривает, чтоб не страшно было. Так ему и впрямь - не страшно. Жутковато, это да. Но ведь он же не иной кто-нибудь, а богатырь киевский. Причем - первый. Если после Ильи считать. Он любую жуть лицом к лицу встретить готов. Пусть она его боится.

Храбрится, конечно, ан не без головы за огоньком следует. По сторонам поглядывает, приметы высматривает, как обратно выбираться. Далеко ли еще?..

Недалеко. Вспыхнул огонек в последний раз, и пропал. Вышел Алешка на полянку махонькую, на ту похожую, какую ведунья описывала. Вон елка высокая с одной стороны, вон пень торчит, а прямо напротив - береза согнутая. Дуга упряжная, да и только. И вроде даже на ней птица дивная сидит. То есть, не разобрать в темноте, что там такое, но коли все остальное - как сказано было, значит, непременно филин. И так, главное, сидит, что хватать удобно.

Достал молодец туесок, держит перед собой, чтоб видела птица дивная, - не с пустыми руками он, - не спохватилась и не слетела.

- Я... это... - начал было, потом спохватился, что издалека.

Шаг шагнул, остановился на всякий случай. Сидит. Он другой. Сидит. Осмелел тогда Алешка. Так встал, чтоб в один прыжок добраться.

- Кланяюсь тебе, дидко филин, подарочком дорогим, - говорит. - Только ты уж не взыщи строго, не вели казнить, вели миловать. Потерял я его по дороге. То есть, убежал он. Дыру выгрыз, и убежал... Сам посмотри... - Он уже протянул было туесок филину, как вдруг спохватился. - А поклон привез. Целым. То есть, при мне он...

Согнулся была поясно, и тут случилось то, чего Алешка с самого начала и боялся. Не стала его слушать птица дивная. Шум какой-то раздался, шваркнуло что-то по земле рядом с ногами Алешкиными, ровно змея. Крикнул что-то филин, - показалось, знакомое очень, - распрямилась береза, прежде чем молодец успел выпрямиться за хвост цапнуть, - и улетел, завывая. Перья посыпались - всю дружину киевскую вывалять хватит... Смолы - не хватит, а перьев - в избытке.

И тут же, как старуха и предупреждала, сила неведомая со всех сторон полезла. Из-под земли, из кустов и деревьев. Не будь ведуньи, подумал бы, ремесленники, сильно выпимшие... Ежели по говору судить...

С людьми еще можно было бы посоперничать, а тут... Развернулся Алешка, и дунул что есть мочи к тому месту, где коня оставил, подобрав перья...

Вернулся в город, там через стену перемахнув, где стража меньше всего врага ожидала. Клык еще не вернулся, так что было время, перья к стрелам привязать. Странные вот только оказались. Оно, понятно, у птицы дивной - и перья дивные, ан больше на куриные смахивают. Будто кто курицу-пеструшку ощипал, да над Алешкой надсмеялся. Ладно, посмотрим, как оно с оборотнем выйдет. Может, филин этот - тоже из оборотней. Может, у них так принято, перекидываться. Человек - волком, а филин - курицей...

Спал до тех пор, пока воевода не поднял. Глядит на Алешку, ухмыляется. Хорошо, небось, погулял намедни парень, коли солнце уж и припекать начало, а он дрыхнет без задних ног. Расспрашивать, однако, не стал. Только как Алешка на него ни глянет, все рот до ушей.

Алешка тоже распинаться не стал. Того хватанул, другого, уже и сыт. Сказался, что к ведунье собирается, кое-чего расспросить забыл, - и за порог. Стрелы посмотрел, - все ли перья на месте, и подался дорожкой знакомой, где супротивника своего найти, спрашивать.

До избы добрался, только было с коня слезть собрался, да позамешкался. Будто сердце что подсказало. Вроде все, как вчера было, а что-то неладно. По сторонам осмотрелся, избушку и так оглядел, и так, - ничего не поменялось, ан тревожно как-то. Только было руку ко рту поднес, покликать ведунью собрался, - дверь скрипнула.

Насторожился Алешка. Вместо рта, к стрелкам руку кинул.

И не напрасно.

Потому как провалилась дверь, и на двор, одним прыжком, как раз супротивник его и вымахнул. Не сказать, чтоб больно здоровый, - в ту ночь, когда он его в первый раз увидел, больше показался, - однако с одного взгляда видно, не из волков. Слишком уж много в нем... человеческого, что ли. Зря ведунью подозрением обидел. Она и впрямь помочь хотела, только вот добрался до нее оборотень, сгубил, и не у кого теперь спросить средства от змея огненного. Ну, хотя бы с одним поквитаемся.

Вскинул Алешка лук, бросил стрелку на тетиву. Стрелок он, правду сказать, не особо, да тут проще попасть, чем не попасть. Свистнула стрелка, в самую шею человеку-зверю угодила, звякнула жалобно, да в сторону ушла. Как так! Быть того не может! А ну-ка, еще одна! И вторая отскочила.

Не верит Алешка своим глазам. Не успел третью взять, поднялся оборотень на задние лапы, махнул передними. Спала с него шкура звериная, и вот уже стоит перед Алешкой молодец в доспехе ратном, голову чуть склонил, глазами сверкает. Свистнул пронзительно, - конь на зов из кустов выскочил. Птицей взлетел в седло молодец, уже и меч в руке, и щит в другой - держись, богатырь киевский.

Кто таков, отчего врага в Алешке увидел - спрашивать некогда. Не шутит молодец, зазеваешься - голова с плеч. Налетел вихрем, рубит с плеча и наотмашь, щит умеючи ставит, видать, не новичок в деле ратном. Конем правит ловко, наседает и уворачивается, ничем богатырю киевскому не уступает, ни сметкой, ни отвагой, ни ловкостью. Так ведь и Алешка - не промах. Будь промах, давно бы уже на земле бездыханный лежал.

Бьются молодцы, от обоих уже пар валит, ровно кто на каменку раскаленную водой плеснул. От звона железа да ударов богатырских все пташечки поразлетелись, жучки-паучки попрятались. Только напрасно все, нет никому удачи.

Сколько так съезжались-разъезжались, кто ж ведает? Покуда не остановился вдруг противник Алешкин, отскочивши, не стал вдругорядь нападать. Щитом прикрылся, меч опустил и смотрит пристально. А том и вовсе меч в ножны убрал.

Не поймет Алешка, что случилось. Али прием какой хитрый, ему неизвестный? Тоже нападать не спешит.

- Ну, думаю, довольно будет, - неожиданно заговорил молодец. - Так Родом написано, что ни тебе меня не одолеть, ни мне - тебя. Не поверил я тому, что в детстве сказано было, сам испытать решил.

- Испытал? - буркнул Алешка, все еще ожидая подвоха.

- Испытал... Старикам верить надобно... Вижу, спросить хочешь, отчего это я на тебя налетел? От того, что земля эта, на которой ты стоишь, не чужая мне. Дед мой отцу завещал, отец - мне, да и я, коли надо будет, кому завещаю - освободить ее из-под власти князя киевского. Ино хитростью, ино силой, а добился бы своего, коли б ты мне иной путь не указал.