Пола Брекстон - Полночная ведьма [litres]

Детство Стрикленда прошло так же, как у многих других мальчиков его круга, – в семь лет его отдали в престижную частную школу-интернат. Там ему было трудно заводить друзей, поскольку у него не было ни обаяния, ни природной теплоты, ни желания заискивать перед другими мальчиками, на которых он почти всегда смотрел свысока. Он преуспел в боксе и крикете и тем самым заслужил некоторое уважение у других учеников, но добиться их расположения так и не смог. Он достиг успехов и в учебе, так что его школьные учителя считали его хорошим учеником, хотя он и не вызывал симпатии и у них. Он держался особняком и как мог сторонился клубов и групповых мероприятий. Как он теперь вспомнил, тогда ему казалось, что таким образом он сумеет сделать свою жизнь в школе сносной, и он надеялся, что так ему удастся без проблем дожить до выпускных экзаменов, выдержать их с блеском и поступить в университет. Но маленькие мальчики вырастают и становятся большими мальчиками, а большие мальчики, как он сейчас с горечью вспоминал, были куда меньше готовы идти навстречу тому, кто не желал приспосабливаться.

Когда на него напали, ему было тринадцать лет. Поздно вечером он возвращался из библиотеки в дортуар, когда заметил, что за ним следят. Он не испугался, поскольку знал, что его боксерские навыки, высокий рост и сила помогут ему постоять за себя, если начнется драка. Чего он не учел, так это того, что его гонитель вовсе не желал вступить с ним в честный бой. Его враг собрал вокруг себя целую банду прихлебателей, каждый из которых жаждал доказать свою преданность вожаку. Навалившись всей толпой, они пригвоздили беднягу к полу, встав коленями на его руки и держа его ноги, пока на его живот, голову и лицо сыпался удар за ударом. Затем его, окровавленного и оглушенного, держа за лодыжки, протащили по всему коридору. Он и теперь все еще помнит, как они волокли его по половицам и как торчащий из одной из них гвоздь глубоко разорвал его спину, так что шрам на ней остается у него и по сей день. Они выволокли его на школьный двор. Стоял декабрь, и ночь была ясной, температура низкой, а земля мерзлой. Его грубо поставили на ноги, подтащили к облетевшей магнолии, растущей посреди двора, и привязали к ее стволу. Стрикленд пытался разорвать свои путы, но все его усилия были тщетны. Вожаком у тех, кто на него напал, был некто Хилтон, мальчик с безобразно широким лицом и уже заметной щетиной на подбородке. Он придвинул свое лицо к лицу Стрикленда.

– Думаешь, ты лучше нас, Стрикленд? Так вот, ты ничем не лучше, понял? В тебе нет ничего особенного. Никаких оснований, чтобы задирать нос. У тебя нет титула, нет знатной родни, и у твоих родителей немного денег. Ты вышел из ниоткуда и после школы отправишься в никуда, так что тебе придется перестать выкобениваться и смотреть на всех нас свысока. Усек?

Стрикленд попробовал по-настоящему открыть глаза, но ему мешала запекшаяся на веках кровь. Он ощущал кровь во рту, боль в животе, чувствовал, что у него шатается зуб. Он услышал, как откуда-то из темного далека доносится его голос.

– Хилтон, – сказал он, – тебе известно, какой ты ужасный урод?

Мальчик, который был старше его, злобно ощерился. Он колебался лишь секунду, потом отвел кулак и изо всей силы ударил Стрикленда в лицо. В ночной тиши раздался хруст ломаемых костей, и одного из тех мальчиков, кто был почувствительнее, вырвало на собственные ботинки.

– Теперь ты и сам не очень-то красив, а? – прошипел в его ухо Хилтон, потом свистнул, и вся банда бегом бросилась в дортуар.

Оставшись один, Стрикленд почувствовал, как на него нисходит странный покой. Он вдруг почувствовал, что плывет по воздуху, опускаясь все ниже и ниже. Этот полет вниз был прерван звуком приближающихся шагов. Одним заплывшим глазом он увидел склонившуюся над ним гигантскую ворону. Ее крылья были сложены, блестящие в лунном свете глаза пристально смотрели на него. Ворона покачала головой и развязала веревку, которой он был привязан к дереву. Он сразу же повалился вперед, но поймало его не непонятное пернатое существо, а сильные руки учителя латыни мистера Реджинальда Эллиса. Стрикленд почувствовал, как тот поднимает его и крепко держит, накрыв своей учительской мантией. Учитель потащил Срикленда в школу, но, вопреки его ожиданиям, он нес его не в дортуар и не к сестре-хозяйке, чтобы она занялась его ранами. Нет, он по узкой винтовой лестнице нес его вверх, в свою собственную комнату. Хотя сознание и было спутано, Стрикленд понимал, что это странно. Учителям запрещалось водить учеников к себе. Истории об учителях, вынужденных спешно уезжать из-за жутких подозрений, были хорошо известны в каждой школе. Неужели теперь и меня ждет подобная участь, подумал Срикленд. Неужели мистер Эллис воспользуется его состоянием и надругается над ним? После всего того, что ему уже пришлось претерпеть?

Но вместо этого учитель усадил его в кресло, стоящее у камина, растопил огонь и, принеся воду и тряпки, начал заботливо промывать его раны, не проявляя при этом ни малейших признаков похотливого интереса. Он делал это молча, и единственными звуками, нарушающими тишину маленькой комнаты под самой крышей, были стоны Стрикленда и потрескивание дров в камине. Наконец мистер Эллис смыл кровь с его лица и головы и помазал болеутоляющей мазью его многочисленные ссадины и кровоподтеки. После этого учитель латыни отошел назад и устремил на своего ученика пристальный взгляд.

– Итак, Стрикленд, вас здорово избили, не так ли? От ваших ссадин не останется заметных шрамов, но ваш нос… хмм. Тот, кто сломал его, потрудился на славу. Нет, – он поднял руку, – я предпочел бы, чтобы вы не называли мне его имени. Хотя я и понимаю, что вам бы очень хотелось его назвать. По правде говоря, готов поспорить, что вы бы тоже с удовольствием сломали ему нос, верно?

Стрикленд, преодолевая боль, кивнул.

– Ну конечно. Но я думаю, у вас вряд ли появится такая возможность, поскольку он окружает себя приспешниками, которые готовы пойти за ним и в огонь и в воду. Так что боюсь, вам не удастся применить к этому мальчику ваши боксерские навыки. Я знаю, это несправедливо, но именно так обстоят дела.

Стрикленд повернул голову и начал смотреть на огонь. Заключающаяся в словах мистера Эллиса горькая правда причиняла ему такую же боль, как и его сломанный нос.

Учитель латыни уселся в кресло, стоящее напротив, и, наклонив голову набок, устремил на Стрикленда испытующий взгляд.

– Вы способный мальчик. Вы каждый год оказываетесь лучшим учеником вашего класса. Если вам захочется, вы без труда поступите в Кембридж на математический факультет. Очень печально видеть, как невежды издеваются над таким умом. – Он подался вперед и впился в Стрикленда взглядом своих сверкающих глаз. – А что, если есть иной способ отомстить им? Преподать этим тупым ублюдкам урок? Сделать так, чтобы они больше не посмели тронуть вас и пальцем и остаток вашего пребывания в Уинтропе прошел без происшествий и без страха, что нечто подобное случится опять? Что бы вы сказали на это, Стрикленд? Вам это интересно?