Анна Азимова - Город ведьмы [СИ]

— Может, заржавели? — предположил Клод.

Но Марк посмотрел на него с печальным укором, как на ребенка, отчаянно не желавшего понимать очевидную истину. Ничего не ответив, он подхватил Клаудию на руки и пошел в сторону арки, ведущей на рынок. Там, возле цветочного магазина его уже ждала лошадь, привязанная к столбу. Марк аккуратно усадил на ее спину Клаудию, сам уселся позади и не спеша поехал под арку.

Клод так и остался стоять под часами. Только сейчас он заметил, что небо в городе такое же темное, как и на мосту, только не было дождя, хотя до этого здесь всегда была ясная погода, даже если на другой стороне реки шел дождь или гуляли тучи. Слова Марка про сдвинутые стрелки казались ему абсурдными, равно как и обвинения в недобрых намерениях по отношению к Клаудии. Клод догадывался, что его друг неравнодушен к этой девушке, но разве он давал повод не доверять ему? Разве стал бы он рассказывать о своем прошлом, если бы собирался повторить нечто подобное? Во власти мыслей и переживаний, Клод стоял под часами, бездумно всматриваясь в искусно вылепленную морду лиса.

— Вот Вы где… коллега! — раздался у него над ухом голос так неожиданно, что Клод подскочил и повернулся. Перед ним, опираясь на трость, стоял доктор Мернье, согнувшийся пополам в попытках отдышаться, будто до этого он очень долго бежал.

— Вы искали меня? — удивился Клод. — Но зачем?

— Вам нужно… пойти со мной… — сказал доктор. — И как можно… быстрее…

— Но что случилось?

— Потом… Идемте…

Выпрямившись с едва различимым стоном, доктор указал в сторону, откуда пришел Клод, и направился туда. Сам Клод старался идти в ногу с врачом, и это ему удавалось куда лучше, чем в случае с Марком. Мернье прихрамывал на левую ногу и опирался на трость куда больше, чем сам того хотел, отчего мог бы издалека сойти за утку.

Клод удивился, заметив, что идет ровно той же самой обходной дорогой, что и пришел на центральную площадь, но виду не подал. Он хотел спросить доктора, куда они идут, но заметив капельки пота, выступившие у того на лбу то ли от напряжения, то ли от волнения, решил промолчать. Вскоре они оказались у порога одного из аккуратных домов, стоявших у самой набережной — окна его выходили прямо к Мориламу, а крыльцо почти сливалось с дорогой. Доктор легко преодолел две ступеньки и постучал дверь. Открыли ему практически сразу, будто ждали его прихода. Мернье без улыбки кивнул кому-то внутри и прошел в дом, Клод поспешил за ним.

В передней их встретила изнуренного вида женщина. Ее бесцветные волосы были собраны на затылке в узел, одежда была небогатая, но чистая и аккуратная, а глаза казались потухшими и безжизненными. Она бессловесно кивнула Клоду и указала куда-то вглубь дома. Густав, не дожидаясь ее знака, уже пересек коридор и скрылся в одной из комнат. Клод поспешил за ним.

В спальне, а Клод ни на минуту не усомнился, что это спальня, было темно и сыро. Из мебели здесь были потемневший от времени комод, высокое зеркало в углу и кровать в самом центре комнаты, на которой лежал человек. Под кроватью стоял тазик, от которого шел слабый, но стойкий запах рвоты, сам больной выглядел измученным и ослабленным. Занавески на окнах были плотно задернуты, отчего в комнату и днем почти не попадало света, а сейчас, при непогоде, и вовсе царил мрак. Женщина уже суетилась, зажигая свечи, но Клод был уверен, что, если бы не визит доктора, больной остался бы лежать в темноте.

Мернье опустился на постель больного, а Клод почтительно стоял за его спиной чуть поодаль. Но это не помешало ему рассмотреть волдыри на руках, лежавших поверх одеяла, а фаланга правого мизинца показалась Клоду черной.

— Ну как вы, голубчик? — ласково поинтересовался Густав. Больной в ответ застонал.

— Плохо, доктор. Ничего не помогает.

— Ну, не стоит торопиться, — доктор пошарил в карманах и вытащил небольшой пузырек. — Вот это очень хорошая мазь. Смажете ваши волдыри на ночь, а утром проснетесь как ни в чем не бывало!

— А как же жар, доктор? — спросила женщина. — Вы только потрогайте его лоб — Эмиль же весь горит!

— Спокойно, Манон, — голос Мернье звучал по-отечески ласково, и Клод даже поверил, что нет никаких поводов для беспокойства. — Скорее всего, это какая-то аллергия…

— Но у него за всю жизнь не было аллергии! — всплеснула руками Манон. — Он и не болел никогда!

Она бросила беспокойный взгляд на мужа, но тот закрыл глаза и пытался дышать ровно.

— Такое случается, — продолжил доктор все тем же мягким голосом. — Рано или поздно…

За стенкой послышались шаги, стук и какой-то звон. Манон резко обернулась на звук и сказала извиняющимся тоном:

— Это, наверное, дети. Пойду проверю.

Она вышла в смежную дверь, а Мернье повернулся к Клоду.

— Я хочу, чтобы ты осмотрел Эмиля.

С этими словами он поднялся, уступая место. Клод осторожно приблизился к больному, будто резкие движения могли ему навредить, и принялся прощупывать пульс, слушать дыхание и проверять зрачки. Все говорило о том, что Эмиль очень страдает, и мазь вряд ли ему поможет. Болезнь была тяжелая, но Клод не знал ей название — ему еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Едва он повернулся к Густаву, чтобы все это высказать, как вернулась Манон:

— Дети опять что-то разбили, — пожаловалась она. — Хотели подслушать, что Вы здесь скажете. Ну, как он?

— Наносите мазь, и я уверен, что Эмиль поправится, — улыбнулся Мернье. — Пришлите за мной завтра, посмотрим, будет ли должный эффект. А сейчас нам пора идти.

— Может, останетесь к ужину? — робко спросила хозяйка, но Клоду показалось, что она не слишком этого бы хотела.

— О нет, нет, — замахал руками Густав. — Нам и правда пора. Пока, Манон, Эмиль.

Он вежливо поклонился каждому и пошел к выходу. Клод отвесил один поклон для обоих и поспешил за доктором. Едва они оказались на улице, Мернье повернулся к нему и испытующе спросил:

— Ну, что ты скажешь?

Клод опустил голову.

— Я никогда еще не встречал такой болезни, — сказал он тихо, будто боясь, что кто-то может их подслушать. — Но это определенно не аллергия. Это что-то страшное.

Мернье кивнул и указал Клоду вдоль набережной, предлагая пройтись. Шли они медленно. Тучи нависли над ними так низко, что казалось, будто еще немного — и они пройдут сквозь дымчато-серую завесу. Клод ждал, когда капли тяжело опустятся на камни набережной, но дождь все никак не начинался. Доктор же с тревогой поглядывал то на небо, то на безмятежную реку.

— Я специально позвал тебя, — начал он и умолк, подбирая слова. Только сейчас Клод заметил, что доктор как-то исхудал за последнее время, побледнел и будто бы осунулся, словно сам был болен. — Неудивительно, что ты не знаешь эту болезнь. Боюсь, Эмиль болен черной лихорадкой.