Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон. [СИ]

Я соскочил на ходу и легкой трусцой проскочил арку. Путь мой лежал в школу мастеров Сонгара и Зорраха с намерением добить, наконец, уровень тренировок и посмотреть, что отвалит мне система. На площади, где находились представительства гильдий и известный мне банк, собралась огромная разношерстная толпа народа. Протолкавшись в первые ряды, я увидел, как большая бригада плотников заканчивает сколачивать несколько грубых помостов, на которых были водружены столбы с перекладинами. Привычных верёвок видно не было и назначение этих сооружений непонятно.

— Доброе утро, Холиен, — знакомый голос заставил меня обернуться. Позади, скрестив руки, с мрачным лицом стоял Сонгар, — тоже пришёл поглазеть?

— Нет, я случайно, шёл на тренировку. А что здесь будет. Представление какое-то?

— Ну если казнь считать представлением…

— Казнь?

— Ну да, сегодня понедельник. Со времён последней Войны Крови традиционно на этой площади проводится казнь преступников. Так принято начинать неделю.

— Хм. Интересно…

— И не говори, Холиен.

— А где Зоррах, мастер?

— А ты посмотри, Эскул, внимательно вокруг. Ты видишь хотя бы одного древнего?

Я растерянно пошарил по толпе взглядом. Действительно, ни орков, ни гномов, ни гремлинов, ни даже половинчиков не наблюдалось.

— Простите, мастер, не совсем понимаю, что это значит.

— Хм, Холиен, ты что, не знаешь основного закона герцогства?

— Представьте, мастер, не знаю, — я начинал уже закипать.

— Смертная казнь в Варрагоне применима только к представителям древних народов…

— Да…интересная у вас жизнь…

— А у вас? На островах разве не так? — пристально посмотрел на меня Сонгар.

— На НАШИХ островах, не так! — рявкнул, не выдержав я.

Стоявшие рядом зеваки стали оборачиваться. Сонгар, взяв меня под локоть, утащил из первых рядов. Я оглянулся. На помост стража выводила осуждённых в серых тюремных робах. Двух огромных орков в кандалах, тощего, как Кощей, гнома с седой бородёнкой и… половинчика, который смотрел испуганными глазами, спотыкался, натыкаясь на стражников, и поминутно извинялся. Их поочерёдно приковали к столбам. Орки стояли молча, с отсутствующими взглядами, смотря вдаль поверх голов. Гном поднял глаза к небу и беззвучно шевелил губами. Половинчик… Блин, это женщина! Хоббитка затравлено оглядывалась, губы её искривились и тряслись. Что-то бубнил инквизитор в серой рясе, стоя у края одного из помостов и уставившись в пергамент. К нему подошёл маленький лысый человечек, что-то непрестанно жующий и облизывающий сальные пальцы. Его ряса была чёрной, но с голубым подбоем. Инквизитор что-то сказал человечку. Тот засмеялся тоненько, визгливо. Вытер руки о подол рясы.

Я перевёл взгляд на осуждённых. Ноги мои приросли к земле. В висках застучали молоточки.

— Смотри, мастер Холиен, внимательно смотри! Это другая сторона Варрагона, пока неизвестная тебе, мастер, — услышал я тихий голос Сонгара над правым ухом.

Хоббитка побелела, как полотно, и обмочилась. В первых рядах послышались нецензурные выкрики, и какой-то мальчик засмеялся, показывая пальцем. Маленький лысый человечек встал перед помостами, сплёл руки в сложную фигуру и резко толкнул воздух кистями вперёд. Сначала ничего не произошло, затем воздух в метре от него закипел густым маревом, закрутился на месте смерчем, который стал разрастаться, затем разделился на четыре отдельных вихря. Они медленно двинулись к осуждённым. Орки остались невозмутимы. Гном зажмурился. Хоббитка заверещала, словно заяц, попавший в силки. Гудящие смерчи накрыли обречённых с головой. Послышался противный хруст и прикованные тела безвольно провисли на цепях.

— Сегодня дежурит Торкель Ветродуй, он такой душка! Есть на что поглазеть, не то, что огневики, даже пепла не оставляют, — послышался красивый голос. Я обернулся. За мной стояли две молодые, пышущие здоровьем, цветочницы разносившие свой товар в толпе и остановившиеся посмотреть на казнь.

Я вновь впился глазами в действие, творившееся на помостах. Сердце колотилось в груди, как бешеное. К каждому из казнённых подходил по очереди седой высокий старик в белом одеянии со стилизованным изображением золотого солнца на груди. Он взбирался по очереди на каждый помост и клал руку на головы казнённых. Подойдя к хоббитке, он задержался чуть дольше. Потом обернулся к снова жующему маленькому лысому человечку и отрицательно помотал головой.

— Целитель Яр Протум говорит, что один из осуждённых ещё жив, — пояснил Сонгар.

Маленький лысый человечек поднялся на помост, подошёл к хоббитке, поднял её голову за волосы, оттянул веко и сокрушённо покачал головой. Затем, обхватив её тонкую шею, сделал резкое движение так, что колыхнулось его толстое пузо под рясой. Снова раздался мерзкий хруст, и человечек удовлетворённо кивнул, повернулся к зрителям и поднял обе руки. Площадь взревела тысячей глоток. Мужчины, женщины, дети выкрикивали на разные голоса. Я слышал их, словно сквозь вату, по щекам моим текли слёзы. Я стоял, до боли сжав руки в кулаки.

— Я запомню тебя, Торкель Ветродуй, хорошо запомню…

Как добрались до школы, как вошли внутрь…словно во сне. Зоррах возился с шестами во дворе, на этот раз расставляя их в линию и чередуя с чучелами в доспехах. Я молча вышел на середину, закрыл глаза и стал медитировать, напевая про себя мелодию Капитана, как мантру и пытаясь прогнать из головы виденное на площади. На грани восприятия, прежде чем нырнуть в темноту, я услышал:

— Что это с ним, Сонгар? — спросил Зоррах.

— Я встретил его на Площади Гильдий, мы там были до конца…

[Заполнение шкалы владения мастерством 10/10 тренировок за восемь дней! Достижение «Неистовый упрямец» +50 к выносливости. Вам присвоено звание Грандмастер боя на парных клинках. Нет предела совершенству, не останавливайтесь на достигнутом.]

На краю двора школы боевых искусств сидел и смотрел на свои исцарапанные руки и изорванную одежду черноволосый смуглокожий парень с взлохмаченными волосами. Его предплечья покрывала вязь татуировок, рисунок которых плыл, словно живой. Изящные стебли извивались, увенчанные полураспустившимися бутонами чёрных лилий. По двору были разбросаны шесты и остатки доспехов, иссечённые до неузнаваемости. На губах квартерона блуждала странная улыбка.

— Тридцать золотых за порчу инвентаря — это по-божески, мастер Холиен, — бурчал Зоррах, сгребая мусор после моей тренировки со двора.