Андрей Респов - Эскул. Небытие: Варрагон. [СИ]

— Ну не обижайся, Зоррах, я же не специально. Хочешь, я попрошу мамашу Хейген, и она насобирает по старьёвщикам тебе этих ржавых доспехов…

— Это не гнома — маркитантка, случаем, у которой целый выводок в фургоне?

— Она самая, мастер.

— Ты что же, в хороших с ней отношениях?

— В наилучших, мы живём вместе, — я не удержался и прыснул, глядя на растерянное и изумлённое лицо орка. Потом пожалел его и пояснил — Мы вместе одно дело затеяли в таверне «Красный петух», нам удобнее жить рядом.

Из дома показался Сонгар. Он был серьёзен и сосредоточен.

— Хейген, Зоррах есть разговор, предлагаю продолжить под крышей. Через пять минут маги дождь запустят. Ну и перекусить я собрал, на скорую руку.

Зоррах вопросительно посмотрел на меня, я кивнул, и мы вместе последовали за беловолосым.

На столе на чистой тряпице были разложены сыр, краюха серого хлеба, кувшинчик с молоком, несколько яиц и луковицы. Орк тут же, не церемонясь захрустел, набивая за обе щеки еду, не успев присесть на лавку. Сонгар устроился напротив меня, налил в глиняную кружку молока и придвинул ко мне.

— Надеюсь, ты понимаешь, мастер Холиен, что дальше мы не сможем учить тебя, если между нами не будет полного доверия. Твоя реакция на казнь на Площади Гильдий вызвала у меня массу вопросов. Ты платишь хорошие деньги, но не всё замыкается на них. Защиту от властей на них не купишь. Ведь ты не считаешь меня дураком, Эскул? Зорраху всё равно, а мне нет. Я слишком часто обжигался в жизни. Да, я не древний, но и не коренной варрагонец. Мне бы не хотелось учить человека, связанного с преступниками или выступающего против официальной власти в герцогстве.

— А с чего ты сделал такие выводы, Сонгар? — попытался я сыграть недоумение.

— Не валяй дурака, Эскул! Ты плакал, п л а к а л. Ты готов был сорваться… Я думал, ты взглядом прожжёшь дыру в Торкеле Ветродуе. Чем тебе не угодил этот простой преподаватель с университетской кафедры факультета Магии? Или эти два орка, гном и хоббитка тебе не чужие? — наставник смотрел прямо и спокойно, сложив руки перед собой на столе. Я скосил глаза на Зорраха. Орк был занят пережёвыванием пищи, но глаза его внимательно следили за нами. И вдруг он подмигнул мне, оскалив клыки. Да пошло оно всё к чёрту! Не убудет от меня. Что я шифруюсь, как нелегал. Сонгар и Зоррах учат меня сражаться. Да, я знаю их всего день-два. И что? Пройдёт месяц-другой, и моя иномирность станет секретом Полишинеля.

И я рассказал о себе. Откуда я, как появился в Варрагоне. Рассказ этот не был таким подробным и откровенным, как беседа с Натиенн, но мне приятно было излить душу боевым товарищам. Нет, мы не сражались вместе плечом к плечу. Просто, я ощущал их именно боевыми товарищами после обретения боевого искусства, как части себя. Это не строчка в интерфейсе. Звание мастера я почувствовал всем своим существом! Эйфория не отпускала меня до сих пор. И если Капитан был предан мне на программном уровне, то здесь были живые персонажи. Я чувствовал это всеми фибрами души и не мог этого объяснить.

— Понимаешь, Сонгар, в моём родном мире люди или хумансы, если хочешь, достигли очень высоких вершин в познании мира и человеческого организма. Для развлечения мы создаем сказочные миры. Один из которых очень похож на ваш. В нём я и жил последние годы перед смертью. И, уходя из него, оставил там часть себя, мне так кажется. Были у меня и долги перед тамошними половинчиками. А ещё, я очень любил его сказочную наивность, герои и события Игры давали мне то, чего у меня не было в реальной жизни. Понимаешь, в Игре я сам был настоящим героем, не безупречным, но молодым, сильным, смелым… Получил хороший шанс стать ещё круче! И потерял всё… Там, на площади, я увидел хоббитку и… нахлынуло. Думаю, это не жалость, это обострённое чувство справедливости, как в детстве. А ещё, почему-то очень сильно захотелось домой. Я здесь больше недели, а такое впечатление, что прошёл целый год. Вот и расклеился. А что там, в приговоре? За что их так…жестоко?

— А в твоём старом мире не так? Убийство, даже по закону, всегда жестоко. Отца и мать Зорраха сожгли эльфы. За нарушение границы. И охоту на единорогов. Это, например, жестоко?

Сегодня на Площади Гильдий казнили двух орков. Они в пьяной драке зарезали одного из городских стражников. Хумансу за такое преступление грозила бы каторга на десять лет. Гном в третий раз попался на воровстве…еды на рынке. В первый раз по законам герцогства ему отрубили палец, во второй — кисть руки. Ну а в третий — сам видел. Хоббитка. Фиона. Я знал её. Она работала у барона Золано, садовницей. Да, да. Того самого. Отца Марии. Десять лет. Однажды, вернувшись с неудачной охоты, пребывая в плохом настроении, он затравил собаками её детей, игравших у дома прислуги. Дети живы: мальчик без глаза, девочка стала немой. А хоббитку выгнали на улицу. Тогда Фиона из мести отравила собак барона, подбросив им через забор требуху барана со швейными иглами. За порчу имущества высокопоставленного жителя Варрагона она была приговорена к смертной казни. Ну а сегодняшние смерти ещё достаточно гуманны… Что такое сломать шею или хребет? Как тебе заклинание «Тлен», когда кожа медленно сползает лоскутами со всего тела, а казнимый визжит так, что закладывает уши даже на другом конце площади? Или заклинание «Мясорубка»…

— Хватит! Я понял, Сонгар. Глупая истерика с моей стороны, не достойная мастера, теперь уже… мастера.

— Что же, главное ты запомнил, мастер Холиен. Никто и никогда не должен видеть твоих истинных чувств. Варрагон — город масок и лицемерия. И то, что ты сочувствуешь древним, не каждым древним будет воспринято за чистую монету. Более того, тебе нужно будет привыкнуть к тому, что за каждое сделанное тобой доброе дело, ты, прежде всего, получишь не столько благодарность, сколько проклятие.

На эти слова я не смог ничего ответить, только глубоко вздохнул и положить подбородок на сомкнутые кулаки. Сонгар молча встал и вышел, больше ничего не сказав. Зоррах вытер руки вышитым полотенцем, подсел ко мне.

— А что, Эскул. Вы там правда, ну у себя, в старом мире, без магии живёте?

— Правда. Но у нас есть наука, которая нам её заменяет.

— Наука… — Зоррах потрогал острые кончики клыков большим пальцем, — и что, во всём мире одни хумансы живут?

— Во всём, других разумных существ на Земле нет. Хм, вот, что я скажу тебе, мастер Холиен. Скучно вам там. Дурью вы маетесь. Жить надо, а не в игры играть. А скучно стало, бери вон лопату или топор. И копай, отсюда и до обеда. Или дрова коли. Надоело, поменяйся. Вот тебе мой сказ! — припечатал орк своей ладонью по столу и вышел, оставив меня с открытым ртом.

После дождя приятно пахло свежестью, от башни к башне протянулись цепочки радуг. Многоликий Варрагон встречал новый день. Я пополнил в банке наличность и решил, наконец, навести порядок в моих скудных магических возможностях. Площадь Магов находилась в получасе ходьбы от Площади Гильдий и напоминала по форме идеальную восьмилучевую звезду, в вершинах которой и располагались представительства разных ветвей магии. В центре площади был разбит многоярусный фонтан, в котором с высоким искусством были расположены скульптуры различных магических тварей, охваченные вечной битвой со стихиями. С восхищением узнавал мантикору, гидру, виверну, грифона, химеру, кракена, нарвала, саламандру, горгулью. Многие чудища мне были совершенно незнакомы. Гениальный скульптор, используя потоки воды, воплотил в разноцветном мраморе квинтэссенцию ярости и боли. В какое-то мгновение мне показалось, что меня затягивает это вечное противостояние стихийных тварей.