Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

Заинтригованная, потребовала предъявить подарок. Только бы не книга! Пусть она лучший подарок, но предпочла бы сережки.

Эдвин с загадочным видом порылся в кармане и достал браслет. Серебряная змейка надежно обнимала запястье. По металлу вился рунический узор. По словам Эдвина, украшение оберегало от нежити:

– Тут, в Ишбаре, этого добра навалом.

Чмокнула любимого в щечку и уселась рассматривать подарок. Краси-и-ивый!

О втором подарке и не мечтала – ради меня Эдвин затеял ремонт. Новые шторы в спальне – лучшее доказательство любви. Запомнил ведь! Что поделать, терпеть не могла то желтое убожество. На радостях наготовила вкусностей. Пирог с черникой в Эдвина уже не влез. Шутя, он поинтересовался, не собралась ли я убить его столь изощренным способом. Ну уж нет, Эдвин Лазавей, вы нужны мне живым!

Уже в постели, в темноте, замучила любимого вопросами. Такова уж женская природа, любим мы поговорить о чувствах.

Мерзавец приврал насчет любви! Оказалось, во время войны с Осунтой ею и не пахло. Да, нравилось, самолюбие грело.

Разумеется, магистр называл вещи иначе, выгораживал себя, только в итоге проговорился.

– Да, сейчас все не так, как зимой, многое изменилось. Постоянно думаю о тебе, новая преподавательница зельеварения улыбнулась – не заметил.

Молчать не стала, поколотила и заявила: либо серьезно, либо никак.

– Да серьезно, серьезно! – оправдывался побитый любовник. – Ну не лгал я, просто преувеличивал! Как тебе доказать, что никакая другая мне не нужна?

Отвернувшись к стене, изображала глухую, слепую и немую, а Эдвин изо всех сил вымаливал прощение. Сообразив, что поцелуйчики не прокатят, пообещал десять баллов на экзаменах по всем своим предметам. Воистину серьезно! У Эдвина любимчиков нет, взятки он не берет – и вот пошел на сделку с совестью. Разумеется, отказалась и, опять-таки разумеется, простила. Не могла я долго сердиться.

– А с чего вдруг домом занялся? – перекатилась на другой бок и прижалась к Эдвину. – Помнится, Алоис затеял ремонт, когда сделал предложение Маргарите.

Любимый напряженно молчал.

Та-а-ак, неужели удар попал в цель?

– Ну, тебе многое не нравилось, – выкрутился Эдвин. – Раз живем вместе…

– Давно ли? – подловила я.

– С августа месяца.

– И?..

Жаждала продолжения, но его не последовало. Ладно, грядущий переезд – огромный шаг. Совместное хозяйство абы с кем не заводят, а любовницу в свой дом не селят.

В Вышград вернулась в конце лета. Еле вырвалась! Алоис пытался устроить няней, Маргарита его поддерживала: рвалась на работу. С трудом, не без помощи Эдвина, отбилась от неугомонной парочки. Их дети, пусть сами и разбираются. Ксержик тут же заклеймил нелюбовью к Вазэру и Сафире. Пришлось напомнить, кое-кто мне не отец, то есть никаких братьев и сестер у меня нет. Ответ поражал краткостью: «Зараза!» Вот и гадай, какую бездну смысла вложил сюда Алоис.

– Это, конечно, не мое дело, но у вас проблемы, магистр Ксержик, – намекнул обнимавший меня за плечи Лазавей.

Алоис глянул на него исподлобья.

– Да, проблемы, поделиться могу. Одно утешает, Агния и на вас отыграется, недолго зубоскалить, будущий зятек.

Любимый мгновенно стушевался, заерзал, убрал руки.

Ксержик в ответ расплылся в гаденькой улыбке.

– Речь не о детях, – Эдвин отчего-то виновато смотрел на меня. Можно подумать, я Франка, чтобы привязывать мужчину подолом! – Дело в Агнии. Она ваша дочь, а вы…

– Да не скрываю я! – Алоис пребывал в тихом бешенстве. Причина тому – орущие с утра дети, сбежавшее молоко и выговор Маргариты. – Что еще? Да называй ты отцом и катись отсюда!

Меня сгребли в охапку, чмокнули в нос и выставили за дверь, наградив угрозой припомнить отказ покачать хоть одного младенца.

Воистину, Алоис объяснению не подлежит.

Когда за нами захлопнулась дверь, Эдвин рассмеялся. Хохотал долго, отмахиваясь от вопросов и характерных движений пальца у виска, и наконец выдал: «Ну и семейка!»

В Вышграде проверила на своей шкуре народную мудрость: переезд хуже пожара. Ремонт – это два пожара. На то, чтобы все обустроить, отмыть, ушло две недели, зато после дом сиял чистотой и уютом. Изжила я холостяцкий дух.

Постепенно узнавали друг друга. На свет вылезли привычки, которых за цветами и конфетами не замечаешь: от носков до выговора. Приходилось терпеть и притираться.

Осторожно выяснила, как Эдвин относится к моему желанию учиться. Оказалось, положительно. Умная любовница его не пугала, хотя до умной магини мне еще далековато.

Вечерами, вместо того чтобы миловаться, приставала к любимому с заклинаниями. Эдвин шутил, что книги от меня нужно прятать. Увы, вместо эффектных пассов он учил медитации и преобразованию природы магии. Без этого экзамены на первый курс факультета вспомогательного чародейства в будущем году с треском провалю. При словосочетании «вспомогательное чародейство» неизменно морщила нос, но Эдвин неустанно повторял: большего не потяну.

– Помощник мага – не паразит, а верный товарищ. Хорошая защита, умение лечить дорогого стоят. Попрошу, если не провалишься, зачислить на курс лекарей, раз любишь травы. Будешь потом с семейством Ксержик по могилам прыгать, тылы прикрывать.

Приятно, когда любимый человек в тебя верит! Хендрик бы сто раз назвал пустоголовой курицей, у которой даже каша подгорает. Какой лекарь, какой помощник – марш на кухню!

Вернувшаяся от родных Светана, застав мою кровать пустой, понеслась в деканат. Потом долго смеялись, вспоминая лицо бедного магистра Тревеуса. Подруга решила, будто меня отчислили, и рвалась защищать. На радостях забыла ее предупредить – и вот результат.

Мы устроились на кухне – известном месте посиделок всех лиц женского пола. Там за чайком перемываются кости родным и соседям, строятся военные кампании, вынашиваются планы мести, готовятся приворотные зелья и провозглашается вечное: «Все мужики – козлы!» Предметом нашего разговора предсказуемо стал Эдвин. Его оценивали по десятибалльной шкале, выясняя, подходит ли он мне. Пробовала отнекиваться, напоминая, раньше Светана магистра одобряла, на что подруга резонно возразила: «Ухажер и муж – разные вещи».

Экзамен Эдвин сдал. Решающей стала обновленная спальня.

Светану интересовало, сделал ли Эдвин предложение. Она жутко огорчилась, услышав отрицательный ответ. Авторитет любимого резко пополз вниз, пришлось его восстанавливать. Рьяно кинулась на защиту Эдвина, но осеклась, заметив его в дверях.

Неудобно получилось, он все слышал!

Светана тут же попрощалась, бочком проскользнула мимо Эдвина. Хороша подруга, бросила одну! Можно подумать, я речь о свадьбе завела.

Эдвин старательно изображал, будто ничего не слышал. Несколько раз покосилась на него – и бровью не повел, поинтересовался, что на обед. Теперь магистр перестал голодать и изрядно сэкономил на трактирах. А я только за, если любимый сыт, здоров и доволен.