Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

Знала бы, не вела себя как невоспитанная невежда. Стыдно-то как!

– Не беспокойся, я его поблагодарила.

Соседка хихикнула и по секрету сообщила:

– У магистра Тшольке челюсть упала, когда тебя такой мужчина на руках внес!

Прикрыла глаза, нежась в блаженной прохладе.

Граф, значит?

Вспомнился странный акцент мужчины. Списала его на дворянское происхождение. В Златории тоже крестьяне и вельможи по-разному говорят, а тут еще искажение преобразователем речи.

Накатила тошнота – последствия тесного общения с солнышком. Переждав ее, выпила бурду коричневого цвета. Пока не забыла, передала указания некроманта и попросила позвать магистра Лазавея, чтобы рассказать о подслушанном разговоре.

Мой прекрасный вид мага не обрадовал, сведения – тоже. Он в сердцах пробормотал: «Женщины несказанно «вовремя» теряют способность к передвижению» – и связался с некромантом. О чем они говорили, не знаю, магистр не произнес ни слова, по-моему, ушел гулять по любимым сущностям. Тело здесь, а остальное – не очень.

– Первосвященника Алоис берет на себя, – наконец сообщил Лазавей. Как-то так получилось, что все сгрудились у моей постели, превратив ее в штаб военных действий. – Душа исчезнет раз и навсегда, оживить ее не сможет даже Бархус. Верхушку Ордена он тоже уничтожит и постарается взорвать замок. В любом случае, без высшего руководства послушники и рядовые священники не смогут осуществить переворот.

– Но это не мешает им проникать в Златорию и творить пакости, – возразила магистр Тшольке.

Она сидела на кровати и помогала Юлиане бороться с моими ожогами.

– Ошибаешься, – улыбнулся маг, – если лишить священников денег и книг с координатами, нарушить пространственную связь, они окажутся запертыми в Омороне.

– Ты забыл об одной малости, – возразила Осунта, – нехватке времени. Уверена, они быстро выйдут на след. Наверняка кто-то дежурит в городе с заготовками заклинаний.

– Именно поэтому уходим сразу, как вернется Алоис. Собирайтесь, прощайтесь с Номарэ, а лучше помогайте мне. Липнер, на сколько баллов знаете сущности?

Алхимик стушевался, и магистр нахмурился.

– Как вы, юноша, работаете, если основ не знаете? Либо помощника завели, либо красну девицу изображаете. Так вот, бегом на улицу, осматривать контуры эфирной материи. Как только заметите разрыв, неопознанное свечение, истончение и прочие отклонения от нормы, немедленно зовите. Как прощупывать квадраты, помните?

– Я объясню. – Тшольке встала и сунула баночку с мазью в руки Юлианы. – Если мне не изменяет память, так же, как воздушное пространство, – импульсом? – Она вопросительно глянула на коллегу.

– Верно, – кивнул тот. – Только делайте его слабее и меньше. Юлиана, останетесь в гостинице, займетесь Агнией. Чтобы к ночи она стояла на ногах.

– Если надо, я понесу, – резво отозвался стоявший в дверях Липнер.

– Ваши руки я другим займу, – отрезал магистр. – У госпожи Выжги есть отец, ему и нести. Ступайте, ищите место сочленения вязи и эфира. Сейчас она неактивна, прощупывайте структуру. Осунта, полагаю, с уничтожением вы справитесь.

– Не справлюсь, уволюсь, – без тени иронии ответила магистр Тшольке.

Маги разошлись, в гостинице остались только мы с Юлианой. Соседка велела лежать, а сама сновала по комнатам, готовясь к спешному отъезду-бегству.

Время тянулось мучительно медленно, будто издевалось. Никто из наших не вернулся, между тем темнело.

Ужинали вдвоем, остальным собрали сухой паек.

Первым вернулся Липнер и жадно набросился на еду. На вопросы не отвечал, отмахивался. В итоге клещами вытащили, что магистры отправили его в гостиницу, а сами двинулись осматривать дальние кварталы.

В который раз обходила комнаты, проверяла, ничего ли не забыли, – и ждала. Ждала и молилась.

Наконец вернулись магистры, уставшие и молчаливые. Особенно Эдвин Лазавей, такой сосредоточенный, с поджатыми губами. На попытки заговорить не реагировал, словно витал в таинственных иных сущностях.

От Тшольке удалось узнать – нужное место они нашли. Теперь дело за Ксержиком.

Новообретенный отец объявился, когда стемнело. Ворвался в номер Лазавея, взмыленный, измазанный в земле и крови. Казалось, некромант искупался в жертвенном озере. Юлиана углядела глубокие порезы на руках Алоиса, толкнула в бок: колдовал. Она, в отличие от меня, не боялась крови: обучение на факультете активного чародейства обязывало. Их убивать учат, а я… Я просто стояла, бледная, стараясь не смотреть на Ксержика.

Некромант оказался немногословен:

– Быстро убираемся отсюда!

Магистры кивнули и вытолкали нас за дверь, бросив вдогонку:

– Вещи на плечо, сами сгрудились в комнате Липнера.

Не знаю, за что алхимику такая честь. Оказалось, алхимик проделал подготовительную работу по переходу в мир родной, Лазавей заранее дал инструкцию.

Через пару минут в комнату ворвалась магистр Тшольке и торопливо начала оплетать ее заклинаниями.

– Эдвин, Алоис, мать вашу, скорее! – крикнула она, приоткрыв дверь, совершенно не заботясь о моральном облике преподавателя. Затем обернулась, ткнула пальцем в Юлиану: – Будете мне помогать!

– Они близко, да? – догадалась магичка и пристроилась за правым плечом Тшольке.

Я ощутила магию в воздухе, потом и увидела: синие искорки между пальцев магистра и соседки по комнате.

Тшольке кивнула, покосилась на стену, словно та могла рухнуть, и неожиданно обратилась ко мне:

– Госпожа Выжга, пожалуйста, проберитесь к окну на улицу и осторожно выгляните. Не рискуйте и ни в коем случае не дайте вас заметить. Постойте с минуту и стрелой сюда.

Значит, священники на подходе. Идут жечь и убивать.

Бочком протиснулась мимо Тшольке, поймав ее тревожный взгляд. Как бы она меня ни «любила», на смерть посылать не собиралась, пеклась о студентах.

В коридоре на первый взгляд все обычно. Доносились обрывки разговоров и смех из обеденного зала, звуки какой-то возни из номеров, но я не спешила расслабляться. Сняв туфли, прокралась к окну, прижалась к стене и выглянула наружу.

Факелы, целое море факелов! Люди сжимают гостиницу в кольцо. Уверившись в недружественных намерениях толпы – «Смерть ведьмакам и ведьмам!» звучало недвусмысленно, – поспешила обратно.

– Ну? – набросилась на меня Осунта.

– Я и так тебе скажу, что там, – раздался за спиной усталый голос Лазавея. Его руки легли мне на плечи, подталкивая в комнату. – Весь оставшийся в живых Орден явился нас убивать и грозит поджечь гостиницу со всеми постояльцами, если хозяин нас не выдаст.

Магистр снова перешел на ты в общении с коллегой – значит, на душе неспокойно. Наверняка преподаватели говорят друг другу вы только при студентах, соблюдая кодекс поведения.