Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

К счастью, подозрения не сбылись. Хендрик действительно пару раз приезжал, ничего такого не делал, не говорил. В деревне у любого забора по дюжине ушей, а у женской половины населения они и вовсе мышиный писк уловят. Словом, настроение улучшилось. Проведаю мужа, расцелую, а завтра с чистой совестью в «Спящую сову». Посидим с Лаэртом за кружечкой: я – сидра, он – пива, посмеемся над бабьими страхами.

Только авторшу письма все равно найду и волосенки повыдергиваю.

До города добралась без приключений. Никого из знакомых не встретила: ну да, час такой, не до гуляний. Отперла дверь, повесила дорожный плащ на крючок и прошла на кухню. Давненько я там не хозяйничала!

Хм, на столе лежит что-то, полотенцем накрытое, а в печи – суп. То ли в Хендрике кулинарные способности проснулись, то ли из трактира берет. Пошуровала ухватом, извлекла горшок, нюхнула: свежий, теплый еще. То есть не за деньги куплен, а тут, на кухне, сварен. Достала половник, попробовала: мясной, наваристый.

На столе холодный пирог с печенкой. Ладно, сейчас оценим, как муж в мое отсутствие ест. Только что-то по зиме у него разносолов не водилось – одни яичницы, дубовые покупные пирожки. Днем и вечером столовался у Шорта.

Пирог оказался вкусным. Хозяйка не пожалела масла.

Нахмурившись, кинулась в спальню.

Вроде все как обычно. Хендрик аккуратный, во всем чистота и порядок. Вот и сейчас кровать застелена, грязные носки на полу не валяются.

Обнюхала подушку, простыни – тоже ничего. Параноик ты, Агния, волосы ищешь, чужое нижнее белье. Муж позабавится, дурочкой назовет, только вот мне не смешно. Кто сварил суп? И пирог, он не из трактира.

Увлекшись осмотром, не расслышала, как хлопнула входная дверь. Как раз проверяла сундук с чистым бельем, когда на пороге спальни возник Хендрик. Вздрогнула и с шумом захлопнула крышку. Оправила юбку, встала и улыбнулась. На щеках горели пятна стыда.

– Приехала?

Голос холодный, нерадостный. Стоит муженек, уперев руки в дверной проем, буравит взглядом. На плече дорожная сумка, сам помятый – значит, ночью работал.

– Голодный? Я сейчас! – засуетилась, пытаясь растопить лед.

Ничего, как услышит, что я с ним до сентября, подобреет. Подскочила, обняла, поцеловала и замерла, уткнувшись в рубашку. Точно, костром пахнет. Надо проветрить, а может, и выстирать.

– Переодевайся, сейчас чайник поставлю. Я так соскучилась, так соскучилась!

Не утерпев, снова расцеловала. Только отчего он не отвечает? Губы твердые, будто чужие.

Хендрик, милый, я твоя жена, обними же, наконец!

– Агния, сядь, пожалуйста.

Оторопела от этих слов. Сердце ухнуло в желудок, ноги подкосились.

Хендрик осторожно отстранил, прошел к кровати и бросил на нее сумку. Вздохнул и лег.

– Все еще сердишься? – присела рядом и робко погладила по щеке. – Помню, ты возражал против учебы…

– Еще бы! – зло бросил супруг. – У меня не стало жены. Вбила в голову, будто станешь магичкой, наплевала на брак ради прихоти. Потешаются наверняка преподаватели над самонадеянной идиоткой. Или выгнали, наконец? Ума ни приложу, как ты сессию сдала.

Обидные слова хлестали словно плети. Впрочем, Хендрик и раньше был резок в суждениях. Пусть выскажется, остынет.

Хендрик замолчал, пристально уставился на меня. Провела рукой по волосам, поцеловала и обещала приезжать чаще. Так и распирало рассказать об Омороне, но это блюдо оставила на сладкое. Ректора Хендрик уважал, степень ответственности поручения оценит, перестанет дуться.

– Я все лето тут. Никаких книжек, никакой академии. – Ради мужа откажусь от поездки к Светане. – Ты рад?

Потерлась щекой о щеку благоверного – ничего. Странно. Ласкаюсь, а он – ноль внимания. Наконец супруг, будто нехотя, обнял, но поцелуй не вернул. Ладно, я упорная, добьюсь своего. Помиримся, заживем.

Заверяла, что Хендрик дороже академии.

– Ты не думай, я бросить могу, но разве приятно, когда рядом дурочка? Вот и хочу до тебя дотянуться, помогать во всем. Хочешь, задания на дом возьму, только на сессию в Вышград уеду?

Зависла над его лицом, слегка приоткрыв губы, – трюк беспроигрышный. Только Хендрик напрягся, отвернулся и сел.

– Агния, чайник поставь, – попросил он, – потом поговорим.

Почуяв неладное, спросила в лоб:

– У тебя кто-то есть? Я письмо странное получила. Вот.

Протянула мужу смятый листок бумаги и, внимательно следя за выражением любимого лица, с надеждой спросила:

– Это не ты писал, верно?

– Не я, – подтвердил Хендрик и метким ударом отправил письмо в корзину для растопки.

На радостях повисла у него на шее, но муж отпихнул и встал.

– Значит, Франка подсуетилась, – угрюмо пробормотал он, расхаживая по спальне, будто зверь по клетке. Растерянная, наблюдала за ним с кровати. – Я не просил, но так даже лучше: ты все знаешь. Только Франка не беременна. Пока, – Хендрик выделил голосом последнее слово.

Сердце сжалось. Вмиг пересохшими губами с трудом выдавила:

– Что знаю? И кто такая Франка?

– Франка – моя будущая жена, – раздалось громом посреди ясного неба. – Я с тобой развожусь. Ошибся в молодости, теперь пожалел, – Хендрик махнул рукой, покосился на меня, а потом продолжил: – Я не тороплюсь, документы пока не подавал, никому не говорил. Нехорошо за твоей спиной. Спасибо за все, но…

– Но я тебе теперь не нужна? – договорила за супруга. Губы дрожали от еле сдерживаемой горькой обиды. – Хендрик, посмотри мне в глаза и скажи, что ты мстишь. Дело в академии, а та женщина – всего лишь одна из подавальщиц, которых ты сажал на колени. Думаешь, я слепая, не видела?

Невольно перешла на крик – визгливый, как у базарной торговки.

Может, если бы приехала раньше?.. Только отчего ничего прежде не говорил, отчего весной шептал нежные слова, если вдруг решил выгнать?

Муж нахмурился и потребовал не устраивать сцен.

– Да чего ты за брак цепляешься, можно подумать, ты меня любишь?! Пропадаешь невесть где, мужа не слушаешь, только деньги мои тратишь. Живи теперь одна, раз такая умная и самостоятельная.

– Хендрик, остынь, одумайся! – кинулась к Хендрику и замерла с вытянутыми в мольбе руками. – Понимаю, – в глазах стояли слезы, – тебе тяжело без женщины, но зачем говорить, с кем ты спишь? Мы же… Ты же… Мы же любим друг друга!

– Говори за себя, – отрезал муж и отмахнулся, как от назойливой мухи. – Хотя, повторяю, вся твоя любовь осталась в прошлом. Девушка-русалка, заезжий маг… Агния, давай честно признаемся, развод – единственное разумное решение. Ты спокойно останешься жить в Вышграде, а я – тут. Прости, но ты не моя женщина.

Вот так, коротко и ясно.

Оказалось, с Франкой они встречаются четыре месяца. Именно она готовит, моет, убирает, голубит моего Хендрика. Семнадцать годин, незамужняя. Не подавальщица, а дочь кузнеца. Отлично шьет, слова поперек не скажет и телом хороша. Уж не стала спрашивать, первый ли у нее Хендрик. Познакомились, когда муж пакостного духа из кузницы выгонял. Слово за слово – и нашел Хендрик свой женский идеал. Она ведь тут второй месяц жила, сейчас на рынок отлучилась и, видно, заболталась с подружками.