Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви [litres]

Свадьбу планировали в сентябре, как и положено для благословения Марры плодородного чрева жены. В его плодовитости муж не сомневался: Франка хотела много детей. Кто знает, может, с животом уже ходила: они не береглись.

Все Хендрик рассказал будничным тоном, будто посторонней. А я сидела и слушала, низко опустив голову и глотая злые слезы. Даже накричать на предателя не могла. Руки опустились. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной. А он смотрел и молчал. С другой стороны, что говорить?

Так и дождались Франку: Хендрик стоял у двери, я сидела на кровати. Зато, когда увидела самодовольную мордашку в обрамлении пшеничных кос, меня прорвало. Ринулась исправить ошибку природы, откуда только силы взялись! Дрянь не только увела мужика, а еще носила мои вещи! Нет, не платья: размер у нас разный, но сумку, накидку, ленты. Не убью, так покалечу, пущай кобель на безрукой женится.

Франка не ожидала встречи с разъяренной супругой и не успела подготовиться. Повалила ее, вырвала ленты из кос и прошипела:

– Не смей поганить чужое добро, не на твои деньги куплено!

– А?.. – Мерзавка беззвучно открыла рот.

В исступленной ярости рванула завязки накидки, потянулась, чтобы выцарапать глаза. Попутно, изловчившись, пару раз ударила коленом. Ишь, сопротивляться вздумала! На моих простынях с моим мужиком спит и смеет возражать!

– Хендрик! – завопило жалкое существо, отбрыкиваясь.

Нет, милочка, я так просто не слезу!

От души вцепилась сопернице в волосы, вырывая их клоками. Жаль, нет туфель на остром каблучке, а то убила бы. Ничего, дрянь мягкотелая, сразу видно, домашняя девчонка, которую папаша всегда защищал. Одно умение – подол подымать, а так только верещать горазда. У нас такую девушки давно бы в колодец макнули.

Предатель-муж ухватил под мышки и оттащил от потрепанной сожительницы. Ему тоже досталось: за измену нужно платить. Только Хендрик сильнее – повалил на кровать, прижал, требуя успокоиться и вести себя прилично.

– Прилично?! – взвилась я, пытаясь достать его локтем. Хоть бы нос расквасить мерзавцу! – Ты мне говоришь о приличиях? Кобель приблудный! И невеста твоя – шлюха!

– Хендрик, не позволяй ей так со мной разговаривать! – взвизгнула Франка.

Торжествовала, гадина! Ничего, зато выглядела паршиво. Сколько ни приглаживай волосы, лучше не станет.

Накидку я порвала – и поделом, моя, что хочу, то и делаю.

На виске красотки пунцовел синяк, щеки украшали царапины. Услада для глаз!

– Франка, иди погуляй, – окрысился Хендрик. Вот так, милая, думала, вступится? – Нам с женой нужно поговорить. Потом расскажешь, – мрачно добавил он, – как письмо Агнии писала, почерк подделывала.

Мерзавка всхлипнула и прикинулась невинной овечкой:

– Обрадовать тебя хотела: у лекаря ведь была…

– Ненавижу! – завопила я, наконец вырвавшись из рук мужа.

Залепила ему пощечину, вскочила и бросилась к Франке. Убью! Плевать на тюрьму, крыс и виселицу, потаскушке не жить.

Беременная, значит. От женатого мужика! Поэтому, дрянь, и сочинила писульку, чтобы замуж не с животом выходить, а пораньше, когда позора не видно.

Франка завизжала и метнулась на кухню. Глупо: я свою кухню лучше ее знаю.

С любимой сковородкой в руках, медленно, но верно загоняла мерзавку в угол. Бурлившая в венах кровь требовала размозжить белобрысой голову. Впервые пожалела, что не некромантка: у них раз – и готово.

Чувствовала себя самой настоящей ведьмой: лохматая, с разодранным рукавом, горящими глазами и верным женским оружием в руке. Чугунным, между прочим. Шансов на спасение при тесном знакомстве никаких.

Увы, до Франки не добралась: Хендрик все-таки маг. Он спеленал заклинанием, на несколько минут обездвижив.

Зареванная Франка с опаской скользнула мимо, прижалась к Хендрику. Тот поцеловал ее в лоб и отправил в подруге. Надо же, она подругами обзавестись успела!

Плюнула вслед разлучнице. Жаль, в волосы не попала, хотя старалась.

Стоило хлопнуть входной двери, муж снял заклинание и попросил положить сковородку на место.

– В свое время я женился не на истеричке, надеюсь, хоть в этом не ошибся.

Неохотно рассталась с оружием и села на табурет. Отвернулась, чтобы Хендрик не видел скривившихся губ. Спиной почувствовала, как он подошел. Муж постоял немного, потом обнял. Вот значит как? Только теперь я скину твои руки, милый.

– Давай расстанемся по-хорошему, – Хендрик устроился рядом. – Развод – дело болезненное, не надо усугублять.

– Год назад ты разводиться не хотел. – Слеза таки скатилась по подбородку. – Помнишь, я тебя пугала?

– Помню. Не хотел. Полагал, одумаешься, перетрется, но, Агния, любовь тоже проходит. Давай выпей воды, и поговорим серьезно.

Муж устало, вымученно улыбнулся и похлопал по плечу. Налил воды и протянул. Тяжело вздохнув, выпила и кивнула: готова. И мы поговорили. Вернее, говорил Хендрик, а я слушала, прокручивая перед мысленным взором недолгую семейную жизнь. До восковой свадьбы не дожили. Может, я в чем виновата? Да что теперь, когда он на другую смотрит, другую утешает.

– Хендрик, ты действительно решил? Совсем? Может, передумаешь? – с надеждой заглянула ему в глаза. – Ну, не верю я, не вижу большой любви! Ты назло мне, да? А ребенок… Она специально, чтобы тебя увести. Хендрик, милый, – взяла его ладони в свои и крепко сжала, – мы ссорились, но все так живут. Мы редко видимся, мало говорим теперь… Пожалуйста, если хочешь с ней спать, спи, только не бросай!

Предательским образом разрыдалась, уткнувшись мужу в плечо. Хотела быть сильной и не смогла: любила его. И теперь люблю. Знаю о Франке и все равно никак из головы не выкинуть.

– Агния, понимаю, тебе тяжело, но так надо. – Хендрик немного оттаял, пересадил на колени.

– Не надо! – выдохнула куда-то ему в шею и, позабыв, что муж изменник и подлая тварь, принялась целовать.

Только сейчас, когда потеряла, поняла, как его любила, даже академию бы ради Хендрика бросила.

– Я прощу, я все прощу, только останься! – шептала между страстными лобзаниями.

Радовалась, как ребенок, когда Хендрик ответил на один из поцелуев, но муж тут же убил надежду, попросив не унижаться. Подумал и добавил:

– Франка пока поживет в другом месте. Ты спокойно соберешь вещи, подпишешь все бумаги. Бери все, что хочешь, мне не жалко.

Хендрик ссадил с колен и оставил на кухне одну. Ушел. Наверняка к белобрысой.

Поревела и отправилась на поиски Лаэрта. Надеюсь, он уже в городе. Если нет, напьюсь без него. Хочу, чтобы в голове стало пусто-пусто, а сердце не щемило. Лучше б меня священники убили! Одна, без средств к существованию и с кровоточащей душой.

Положим, я немного сгустила краски. И деньги, и кров кое-какие имелись.