Тай Сазерленд - Восхождение Луны [litres с оптимизированной обложкой]

В её памяти мелькнул собственный образ с копьём в лапе, а затем – зелёный дракон, исчезающий в бурлящей воде, где извиваются зловещие скользкие тени. Зябко поведя крыльями, принцесса отбросила неприятные воспоминания и подняла голову к небу.

– Полетели!

Провожая взглядом стайку морских, Луна задумалась. Интересно, на что способна Анемона?

Тем временем Вихрь думал то же самое о Карапаксе.

Повернувшись, песчаный дракончик направился к группе соплеменников, которые отыскали на склоне горы груду плоских серых валунов и разлеглись, грея на солнце свою жёлтую и белую чешую. В самой середине лежала Оникс, поигрывая чёрным раздвоенным языком. Сейчас было особенно заметно, насколько она крупнее и старше остальных песчаных.

Луна уже не в первый раз задала себе вопрос, что эта взрослая дракониха делает среди драконят.

Самой маленькой была Страус, сопещерница Анемоны. Заметив Вихря, малышка просияла. Именно с ней он разговаривал в самый первый день в коридоре.

– Вихрь! – окликнула она. – Ты собираешься домой? Я бы не прочь. Как думаешь, отец и королева Тёрн не будут сердиться?

– Они будут рады тебя видеть, Страус, – ласково улыбнулся он. – Их очень заботит твоя безопасность, но я обещал им защитить тебя, так что и здесь можешь ничего не бояться. Поступай, как хочешь.

– Хорошо, что ты здесь со мной, – кивнула она, забираясь к нему под крыло.

– Эй, Вихрь, что это у тебя за ночная на хвосте? – окликнул кто-то.

Вопрос звучал беззлобно, скорее с искренним любопытством. Судя по мыслям песчаных, Вихрю доверяли безоговорочно. Все знали, что он хороший друг Тёрн, и даже не принадлежавшие к Вольным когтям испытывали к новой королеве глубокое почтение.

– Мы с ней в одном крылышке, – ответил он. – Знакомьтесь, это Луна.

Песчаные молча кивнули, даже Оникс, а Страус даже улыбнулась:

– Какие у тебя блестящие чешуйки возле глаз! Это не алмазы, случайно? Ах, как бы я хотела иметь свои собственные драгоценности… ну, или хотя бы чешуйки, похожие на твои… Красота!

Луна выдавила в ответ вежливую улыбку, мечтая сбежать и укрыться с головой в родные папоротники от пристально изучающих угольно-чёрных глаз. Впрочем, интерес продлился недолго, и песчаные вернулись к своим мыслям: «Что со мною будет?» и «Как поступят остальные?», и «Если я вернусь домой, не обвинят ли в трусости?», и «Если я останусь, не обвинят ли в идиотизме?» Она сжалась в комок на одном из валунов и обернулась хвостом, ощущая жар чешуи песчаных в придачу к солнечному.

– Ты вернёшься в крепость, Вихрь? – прозвучал новый вопрос.

– Нет. Тёрн отправила меня учиться, она хотела бы, чтобы я остался. Я знаю.

Всего несколько слов, и мысли остальных потекли по-другому: «Точно, надо остаться, он прав», «Раз королева решила, так и будет». Луна потихоньку вздохнула – её бы словам хоть четверть такого веса!

– А ты, Оникс? – спросил Вихрь. – Куда подашься, если решишь вернуться?

Чёрные глаза драконихи задумчиво прищурились. Всё тот же неясный гул вместо мыслей – так, наверное, звучал бы туман, будь его можно слушать. Луна нервно сжала лапы. Что творится в мозгах у этой песчаной, как ей удаётся отгораживаться так надёжно?

«Причём даже от меня!» – хмыкнул Мракокрад.

– Я выросла вдали от больших оазисов, если ты об этом, – пожала крыльями Оникс. – Бродили по пустыне вместе с матерью, а теперь она умерла… Потому я сюда и записалась, больше некуда лететь было. Да какая разница, всё равно я остаюсь.

«С матерью вдвоём, – подумала Луна, – почти как я… только всё время вместе, а не урывками. Оникс никогда не оставалась одна».

– Ты воевала? – продолжал интересоваться Вихрь.

– А ты?

– Ну, можно и так сказать… За Тёрн, с Вольными когтями.

Дракониха поиграла языком.

– Я решила ни за кого не воевать – ни одна из трёх в королевы не годилась.

Не все песчаные согласились с ней мысленно: «Пламень не так уж плоха», «Огонь была бы не слишком доброй королевой, но зато сильной», но в одном были единодушны: «Слава лунам, теперь у нас есть королева Тёрн!»

– Удивительно, как тебе удалось обмануть вербовщиков принцессы Огонь, – заметил Вихрь. – Сколько тебе, лет двадцать? Понятно, если бы пряталась у нас в Гнезде скорпионов, а так… Мне тебя не приходилось видеть.

– Мне девятнадцать… Да, от Гнезда мы тоже держались подальше.

– Похоже, твоя мать была не слишком общительна, – усмехнулся он, прикидывая, как бы спросить, не помогал ли им кто – например, королева Пурпур, – но дракониха и так уже была явно раздражена расспросами.

– Пожалуй, – кивнула она.

– Какие у тебя алмазики классные! – завистливо вздохнула Страус. – Наверное, больно было вставлять их в чешую?

Оникс польщённо моргнула, и Луна поняла, что светленькая малышка нарочно её задабривает. Страус была умна не по годам и, хотя не могла знать, что именно хочет выпытать Вихрь, умело ему помогала.

– Довольно-таки… – Оникс расправила крыло, и крошечные алмазы между жёлтыми чешуйками ярко заискрились в солнечных лучах. – Оно того стоит, но даже не это самое главное. Если я готова вытерпеть такую боль ради одной только красоты, то на что же буду способна в сражении или даже просто защищаясь? Мне думается, прекрасное всегда должно немного пугать.

Песчаный дракончик многозначительно переглянулся с Луной, но не успел ничего сказать – малютка подалась вперёд, жадно разглядывая подвеску с кулоном у драконихи на груди.

– А это что? – На этот раз в любопытстве Страус не чувствовалось никакой фальши. – Оно что-нибудь означает?

– О да. – Оникс щёлкнула застёжкой и откинула крышечку, показывая изогнутый чёрный осколок, примотанный медной проволокой. – Это частица камня, от которого погибла моя мать… Нет, я её не убивала, – усмехнулась она, встречая опасливые взгляды песчаных. Такой мысли ни у кого и не было, но теперь появилась. – Горящий камень упал прямо с неба и пробил ей голову насквозь… Тогда-то я и подумала: «Пора возвращаться в мир». – Со щёлчком, заставившим Страус вздрогнуть, дракониха захлопнула металлический футляр. – Чем страшнее, тем прекраснее, правда?

– А можно мне ещё посмотреть? – прошептала Страус.

Оникс задумчиво потеребила амулет в когтях, затем сняла с шеи.

– Только недолго, – предупредила она, протягивая его малышке. – Думаю, это часть той кометы – помните, в самом конце войны светила, как будто третья луна? Тогда и камень упал – поэтому я назвала его небесным.

Подвеска с кулоном упала в протянутые лапы Страус… И тут же внезапно в голове у Луны отчётливо зазвучал новый голос:

«Вот! Бойтесь меня, удивляйтесь мне, восхищайтесь мною! Вы даже не представляете, кто я и кем стану в один прекрасный день – и он скоро наступит. Довольно скрываться, мама, теперь я сама принимаю решения!»