А Говард - Корона Подземья

Джен оглядывает Морфея с ног до головы.

– Эм?

Вид у нее озадаченный, но она, похоже, не злится. Скорее всего, Джен еще не успела услышать о нашем предполагаемом рандеву на большой перемене.

– Привет, – говорю я, теребя лямку рюкзака на плече и стараясь не смотреть на Морфея. – Ты получила мою эсэмэску?

– Ой. Извини, – отвечает Джен. – У меня телефон сдох в школе. Он сейчас заряжается.

Она снова смотрит на Морфея, и ей явно очень любопытно.

– Добрый вечер, зеленоглазка, – говорит он, прикоснувшись к шляпе, и щеки Джен становятся такими же розовыми, как волосы.

– Разве не Джеб должен был забрать тебя сегодня? – спрашивает она, обращаясь ко мне.

По крайней мере не приходится изобретать оправдание и снова лгать.

– У него перенесли интервью. Мор… Эм предложил меня подвезти. Оказывается, он старый друг нашей семьи.

Да уж, старый – это еще мягко сказано. Но «друг»? Не самое подходящее слово.

– Я имею в виду, наши семьи много лет были знакомы.

Точнее сказать, он много лет нам докучал.

Я опускаю глаза.

– Я пригласила его зайти и поздороваться с мамой. И всё.

– Да что с тобой? – спрашивает Джен. – Ты ведешь себя так, как будто я застала вас, когда вы неизвестно чем занимались в машине.

Морфей смеется.

– Да уж, время я рассчитал отлично.

Джен поворачивается к нему:

– В каком смысле?

Морфей не сводит с меня глаз.

– Если бы ты вышла на две минуты раньше, ты бы нас застукала. Я как раз лез ей под юбку.

Джен смотрит на него убийственным взглядом, а потом, нахмурившись, изучает мою помятую одежду.

– Эл, что происходит? Почему ты в таком виде?

Я подавляю желание врезать Морфею.

– Представляешь, мистер Мейсон потерял три мои работы, – говорю я, чтобы Джен перестала глядеть на меня с упреком. – Я расстроилась.

В знак доказательства я указываю на потеки макияжа. Джен слегка смягчается и касается моего испачканного лица большим пальцем.

– Но все-таки при чем тут твоя юбка?

Я смотрю на Морфея так пристально, что от меня буквально жар идет. Я сама виновата. Я заставила его пообещать, что он помирит нас с Джебом, но о Дженаре речи не шло. А значит, он вполне может воспользоваться ею, чтобы вести свою игру в мире людей.

– Она застряла в застежке ремня безопасности. Эм помогал мне ее вытащить.

Дженара фыркает.

– «Полез под юбку». Очень смешно.

И уже без всякого сарказма она поворачивается к Морфею:

– Слушай сюда. С Джебом я этой шуткой делиться не стану, у него не такое чувство юмора. Он сначала врежет, а потом будет задавать вопросы.

– Я в курсе, что насчет Алиссы он как бешеный, – отвечает Морфей.

– Откуда? – спрашивает Джен, оборачивая чехол для платья вокруг шеи, как боа. – Ты видел его только один раз, и не в самый удачный день. Эл тогда чуть не утонула.

Морфей снимает шляпу и крутит ее в руках с самым невинным видом. Он играет свою роль прекрасно, но я-то знаю, что он врет.

– Ну конечно. Воплощенная забота и нежность.

Он бросает взгляд в мою сторону.

– Не сомневаюсь, что ради нее он дойдет до края земли.

От тоски у меня перехватывает горло.

– И я сделаю то же самое ради Джеба.

– Поэтому вы – такая отличная пара, – говорит Джен, улыбается и берет меня под руку, вновь сделавшись моей беззаботной подружкой. – Ну, ты готова увидеть платье? Только что из химчистки, ждет не дождется последней примерки.

Морфей надевает шляпу и сдвигает ее набекрень. Он совершенно спокоен. Почему? Присутствие Джен усложняет ситуацию. Теперь мне придется по секрету попросить маму, чтобы она поддержала мою ложь насчет давней дружбы наших семей. А для этого я буду должна честно рассказать, кто такой Морфей. Прибавьте сюда возможное присутствие Червонной Королевы в нашем мире и битву, к которой я совершенно не готова. С ума сойти.

Чувствуя, как на лбу собирается пот, я первой шагаю к гаражу и набираю комбинацию на замке. Морфей задерживается, чтобы посмотреть на ведерки, в которых лежат садовые принадлежности.

Джен останавливается рядом с ним.

– Раньше Джен делала из этих ведер ловушки, чтобы ловить насекомых для своих мозаик. До того как она начала работать со стеклянными бусинами.

Морфей молча разглядывает ведерки.

– Знаешь, они не такие удобные, как кажется, – произносит он с кислым видом.

Он намекает на ту ночь, которую провел в моей ловушке в обличье бабочки, год назад. Но Джен этого не знает.

Она хихикает.

– Правда? Тебе жуки рассказали? Ты с ними общаешься?

– Они, несомненно, говорили об этом Алиссе, – отвечает Морфей. – Но она предпочитала не слушать.

Джен смеется.

Лицо у меня вспыхивает, когда несколько насекомых, спрятавшихся в гараже, хором принимаются ворчать:

«Мы говорили ей, это так. Но она никогда не слушала. Мы до сих пор пытаемся сказать… Цветы, Алисса. Ты же не больше нашего хочешь, чтобы они победили. Ты королева… останови их».

А я думала, что цветы и насекомые действуют сообща. Они вместе много лет служили мне связью со Страной Чудес. А теперь они борются друг с другом?

Наверное, это как-то связано с бунтом Червонной Королевы.

Джен протискивается мимо и заходит через гараж в дом. Морфей изящным жестом, который так меня бесит, прикасается к шляпе и отступает, давая мне дорогу.

Такое облегчение – закрыть дверь и больше не слышать насекомых. Но длится оно недолго: я замечаю, что гостиная пуста. Из кондиционера на стене дует сыростью. Обшитая деревянными панелями комната кажется маленькой и темной. Чистые полотенца и кухонные прихватки висят на папином любимом кресле – вельветовом, потертом, украшенном нашитыми маргаритками. В нем мама когда-то прятала сокровища из Страны Чудес. Их уже нет; только книги Кэрролла я храню в спальне.

– Мама?

Я кладу рюкзак на пол и заглядываю на кухню. Там пахнет шоколадным печеньем, которое остывает на столе.

– Интересно, где она, – рассеянно говорю я, но мои гости уже перебрались в коридор. Там на стене висят мои мозаики с насекомыми.

Папа вывесил их, после того как они получили несколько наград на окружной выставке, и отказывается снимать, как бы мы с мамой ни просили. Он сентиментален в худшем смысле слова, а мы не можем объяснить причину нашего отвращения, поэтому папа всякий раз одерживает верх в споре.

– Я же говорила, что она талантлива, – заявляет Джен, поправляя ремешок сумки.

Морфей молча кивает.

Джен останавливается у своей любимой мозаики – «Сердцебиение зимы». Перекати-поле и серебристые стеклянные бусины выложены в форме дерева. На кончике каждой ветки – сухая ягода остролиста, как будто дерево истекает кровью. Фон – блестящие черные сверчки.

Морфей легонько прикасается к ягодам, словно пересчитывает их.