А Говард - Корона Подземья

Я заглядываю Морфею под левое крыло, чтобы посмотреть на Джеба. Он подергивает ногой и перекатывается на живот, что-то бормоча. Через несколько минут он полностью придет в себя.

Взгляд Морфея падает на отпечатки пальцев у меня на шее.

– Я жду ответа. Или я разбужу твоего парня и позволю ему полюбоваться его последним шедевром.

– Ладно, ладно, – отвечаю я.

А вдруг я вообще не переживу битву с Червонной Королевой, и до того, чтобы провести сутки с Морфеем, не дойдет. Кто поручится, что именно я последняя королева на моей мозаике? Может быть, это мое тело покрыто паутиной. Ну, или я та, кого пожирает какое-то неизвестное чудовище.

Есть о чем задуматься. Если я не выживу, Джеб не должен страдать от мысли, что он унаследовал отцовскую жестокость и причинил мне боль. Такой подарок я вполне могу ему сделать.

– Поклянись, – требует Морфей. – И чтобы это было серьезно.

С пылающими щеками, я прижимаю руку к сердцу.

– Я клянусь своей жизненной магией, что проведу с тобой один день и одну ночь, как только мы победим Червонную Королеву.

– Договорились.

Не меняя выражения лица, Морфей снимает вторую перчатку.

Когда он начинает стягивать пиджак, я привстаю на колени и тяну за лацканы, торопя его. Соединенными усилиями мы высвобождаем руки Морфея из рукавов. Хоть я и пытаюсь оставаться исключительно в деловых рамках, интимность происходящего ошеломительна: я раздеваю Морфея, пока Джеб лежит без сознания на полу. Если он проснется и увидит…

На спине пиджака сделаны две прорези для крыльев. Одно из них касается моей кисти, и бугорки над лопатками начинают зудеть. Я неловко ерзаю. Морфей внимательно наблюдает за мной. В животе у меня стягивается узел, когда я беру его за руку, расстегиваю манжет рубашки и закатываю рукав до локтя, чтобы обнажить родимое пятно на предплечье. Кожа у Морфея мягкая и теплая.

Я расшнуровываю сапог и открываю щиколотку.

Сев на пятки, Морфей щурится.

– Столько раз ты раздевала меня в моих фантазиях, но никогда еще я не чувствовал себя таким… неудовлетворенным.

– Морфей, пожалуйста, – прошу я, слыша, как шевелится на заднем плане Джеб.

– Ах, эти восхитительные слова, – говорит Морфей и дерзко улыбается. – Я всегда их слышу, когда мечтаю.

Я гневно смотрю на него.

– С ума сойти…

– А это всегда говорится в самом конце.

– Заткнись.

Я подношу его руку к своему родимому пятну.

Морфей отдергивается, прежде чем наши тела успеют соприкоснуться.

– Минутку, пожалуйста. Позволь мне насладиться твоей преданностью.

Он имеет в виду татуировку у меня на лодыжке.

Я краснею.

– Я тебе сто раз говорила. Это просто крылья.

– Чушь, – ухмыляясь, говорит Морфей. – Их я узнаю где угодно.

Я издаю раздраженный стон, и он наконец подчиняется, позволив мне приложить наши родимые пятна друг к другу. Между нами проскакивает искра, и в моих жилах начинает бушевать огненный шторм. Морфей не сводит с меня глаз; их бездонная глубина переливается, как черные облака, озаряемые молнией. На мгновение я оказываюсь совершенно беззащитна. Он заглядывает в мою душу, а я – в его. И вижу пугающее сходство.

Я отвожу взгляд, разрывая мысленную связь. Шея перестает болеть, горло успокаивается, руки и ноги начинают гнуться. Я расслабленно приваливаюсь к стене.

Бледная кожа Морфея раскраснелась. Он отнимает руку от моей лодыжки. Я вижу в его глазах нечто новое – решимость – и понимаю, что минуту назад продала свою душу.

Присев рядом со мной, он запускает пальцы в мои волосы по обе стороны лица и смотрит на меня с неподдельным уважением.

– Ты была сегодня восхитительна, мой цветочек. Я сожалею о том же, о чем и ты. Что мы не смогли потанцевать вдвоем в пламени.

Я открываю рот. Значит, он был в школе утром и заманивал меня в огонь, подбивая отдаться тьме. Прежде чем я успеваю ответить, между нами проносится Чешик – и в ту же секунду кто-то отталкивает Морфея в сторону.

– Отвали от нее!

Джеб швыряет его через всю комнату. Он удивительно силен для человека, который минуту назад лежал без памяти. Морфей падает на пол и катится. Крылья работают подушкой безопасности. Кепка ударяется о стену и рассыпается на отдельных бабочек. Одни взлетают к потолку, другие устремляются в ванную, третьи на чердак.

Джеб пошатывается, пытаясь обрести равновесие. В широко раскрытых глазах – изумление. Он смотрит на Чешика, который кружится под потолком вместе с бабочками.

– Оно… настоящее.

– Гениальное наблюдение, – говорит Морфей, встает и отряхивает крылья.

– Что… это такое? – спрашивает Джеб, глядя на него.

– А ты не помнишь? – говорю я и указываю на картины вокруг.

Джеб поворачивается на пятке, разглядывая их, и бледнеет.

– А!

Он вдруг стискивает виски и валится на пол.

Я, в ужасе, присаживаюсь рядом и кладу его голову к себе на колени. Он скулит.

– Джеб, открой глаза, пожалуйста.

Он сжимает виски побелевшими пальцами. Лицо искажено от боли.

– Что с ним такое? – кричу я Морфею.

Тот неторопливо отряхивается, как будто вопли Джеба – это минимальное неудобство.

– Он рисовал не свои воспоминания, а твои, оставшиеся у тебя в крови. Вероятно, ее частицы на кисточках смешались с обычной краской.

Джеб стонет и сворачивается клубочком. Он дрожит, мышцы у него на груди и на руках судорожно сокращаются.

Мое тело ноет от сострадания, как будто суставы и сухожилия опутаны колючей проволокой, которая стягивается от движений Джеба.

– Что с ним? – со слезами спрашиваю я.

Морфей равнодушно смотрит на бабочек, бьющихся о стеклянный люк в потолке. Он морщится от солнечного света.

– Увидев твои воспоминания, он подсознательно ощутил, что в его памяти есть дыры. Наверное, мучительно иметь вместо мозга швейцарский сыр. А теперь, если ты не возражаешь, я займусь своей шляпой.

Я усилием воли удерживаю гнев.

– Кому есть дело до твоей дурацкой шляпы! Хоть раз подумай о ком-то, кроме себя!

Моя вспышка привлекает внимание Морфея. Он с любопытством, слегка отстраненно, смотрит на меня.

– Помоги Джебу. Если я тебе дорога, – настаиваю я, чувствуя лишь мимолетный укол совести за то, что эксплуатирую его чувства.

В конце концов, Морфей сам научил меня пользоваться чужими слабостями.

Его равнодушие – это маска. Он торопливо подходит, присаживается рядом и прикладывает ладони к вискам Джеба. Синий свет растекается по его телу, от головы до ног, и Джеб расслабляется.

Кашлянув, Морфей встает и отходит.

– Я усыпил твоего парня. Пока что он не будет чувствовать боли. Но единственный способ спасти Джебедию от безумия – соединить его с утраченными воспоминаниями. Это значит поехать на поезде. А я не сяду в поезд без Шляпы Скитаний.