А Говард - Корона Подземья

Из всех потрясений, которые я переживала в последние несколько дней, это – самое невероятное. Темный соблазнитель становится моим рыцарем, а мой рыцарь – преследователем. Это, конечно, временный перевертыш, но я никогда не забуду, каким алчным ярко-зеленым огнем горели глаза Джеба… или каково было, когда он отбросил сдержанность и потребовал, чтобы я отдала ему всё. Я и не хочу забывать, потому что мы были соперниками, но в то же время партнерами.

Пока он не попытался убить меня.

Ягоды оказывают свое действие, и Джеб постепенно перестает сопротивляться. Наконец он обмякает.

– Когда ты немного поспишь, – говорит Морфей грубо и отрывисто, – мы обсудим те синяки, которые ты наставил Алиссе.

Он похлопывает Джеба по щеке черной кожаной перчаткой, которую вытаскивает из кармана. Несильно, но с нескрываемым бешенством. Видно, как стянуты мышцы у него под челюстью.

Рядом со мной появляется Чешик – мелькающие крылья, мех и лапы. Он приземляется на мое плечо и нежно тычется носом в шею – в том месте, где остались следы зубов.

– Спасибо, что привел Морфея, – говорю я.

Такое ощущение, что вместо языка во рту ворочается наждак. Услышав мой кашель, Морфей поднимается. Его дорогие черные туфли останавливаются рядом со мной. Я ничего, кроме них, не вижу, пока он не опускается на колени. Недавно Морфей курил: меня окутывает запах табака.

– Присмотри за смертным, слышишь, Чешик? – говорит он, натягивая кожаные перчатки на руки, испачканные соком ягод.

Крохотный подземец срывается с моего плеча и садится на неподвижного Джеба.

Я вытягиваю шею, чтобы заглянуть Морфею в глаза, и мое покрытое синяками, израненное тело отзывается болью. За спиной у Морфея светит солнце, пробиваясь сквозь люк в потолке и окружая голову подземца золотым ореолом.

– Я так рада, что ты не причинил ему вреда, – произношу я, не в силах говорить громче, чем хриплым шепотом.

Морфей гневно хмурится.

– Если бы это был кто-то другой, а не тот парень, который отдал всю свою кровь ради тебя в Стране Чудес, я бы убил его голыми руками. Без всякой магии.

Взгляд Морфея леденяще жесток, и я наконец признаю то, что так долго отрицала: на свой лад он тоже мой рыцарь. У него не такие чистые намерения, как у Джеба, он не всегда честен и самоотвержен, но бдителен. Это нужно признать.

– Ты был прав, – говорю я, подавив гордыню. – Прав, что мою кровь использовали как оружие против меня. Что я сужу тебя не так, как других. По крайней мере я могла бы чуть больше тебе доверять. Извини. Я попробую что-нибудь с этим сделать.

– Да уж пожалуйста, – хотя голос Морфея звучит резко, выражение его фарфорово-бледного лица отнюдь не сурово.

Я сразу вспоминаю своего давнего товарища по играм, который так старался заслужить мое доверие и восхищение. Он что угодно был готов сделать ради этого. Морфей может и не говорить, что я прощена или что он тронут моими словами. То и другое отражается цветными вспышками драгоценных камней у него на лице.

Я рассказываю ему всё, что знаю, – то, что увидела на своих мозаиках, лежащих на чердаке, и на картинах, которые Джеб нарисовал на стекле моей кровью. Я делюсь с Морфеем подозрениями: что Червонная Королева здесь, в мире людей, и что она со мной играет.

Он качает головой:

– Непохоже. Тонкости – не ее конек.

– А садовые ножницы на двери? – настаиваю я. – Кто-то ведь сделал это, чтобы напугать меня.

Морфей искренне озадачен.

– Я вошел не через дверь, а через приоткрытый люк в потолке. Ты уверена, что видела именно ножницы?

– Иди сам посмотри, если не веришь.

– Я верю, но это же бессмысленно. Червонная предпочла бы загнать тебя в ловушку, захватить врасплох. Твоего парня она использовала не только ради его воображения, но и из-за связи с тобой. Он был приманкой. Она заманила тебя сюда, а значит, сама собиралась быть здесь, чтобы нанести удар. Но что-то ее спугнуло, и, как бы мне ни хотелось думать, что это сделала ты, я знаю, что причина в ком-то другом.

Сердце у меня колотится, когда я пытаюсь вообразить, кто или что в состоянии отпугнуть столь могущественное существо, как Червонная Королева.

– Думаешь, это была та загадочная женщина с мозаики? Та, которая пряталась в тени? Женщина с щупальцами…

– Может быть, ответ кроется в последней мозаике. Нужно ее найти. Но сначала давай посмотрим на твои боевые шрамы.

Он берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по ссадинам, которые оставил лабрет Джеба.

– Ты, и не умоляя, заставила меня вернуться. Наверное, ты гордишься собой.

От его ласковых поддразниваний сердце начинает биться ровнее. Я успокаиваюсь.

– Так ты вернулся, чтобы помочь мне? А я думала, просто соскучился по машине.

Губы Морфея вздрагивают – это почти улыбка. Он запрокидывает мою голову, чтобы получше осмотреть шею. Мускулы отзываются болью, и я вскрикиваю.

– Прости, любовь моя.

Вздрогнув, Морфей выпускает мой подбородок и постукивает пальцем вокруг того места, где остался след укуса. Перчатки у него прохладные, прикосновение успокаивающее.

– Впрочем, думаю, ты выживешь.

Он изучает мое лицо, и в темных глазах я вижу уважение.

– Похоже, у тебя был нелегкий день в плане волшебства.

Я тру узоры на лице.

– Ты это знал. Ты велел Паутинке и Чешику наблюдать за мной.

– Таким образом я мог оставаться в стороне, пока ты меня не найдешь. Но, как всегда, ты полна решимости сорвать мои планы.

– Ну, если тебе от этого будет легче, – говорю я, щупая шею там, где до сих пор горят отпечатки пальцев Джеба, – я догадалась, где ты. Я бы тебя нашла.

Морфей склоняет голову набок.

– Правда?

Я киваю и указываю на картины вдоль стен.

– Когда я увидела потерянные воспоминания Джеба, то вспомнила, что рисовал Чешик на окнах машины по пути сюда – поезд и тебя. И слово «память». После того как моя мама побывала в Лондоне, ты спросил ее, прокатилась ли она на поезде, чтобы оживить утраченные воспоминания. Ты ждал у железного моста, ведь так? Вот почему ты прислал Чешика. Ты ожидал, что я приду туда за мозаиками, и знал, что мне понадобится его помощь, чтобы их прочесть.

– Я потрясен.

– Поэтому ты и хотел заманить меня туда? Из-за мозаик?

– Отчасти. Но, главное, я хотел, чтобы ты прокатилась на поезде.

Я хмурюсь.

– Так он настоящий?

Морфей снимает кепку. Его блестящие синие волосы как будто шевелятся, радуясь свободе.

– А что такое для тебя «настоящий»?

Я обвожу глазами комнату. Мой взгляд останавливается на спящем Джебе.

– То, что вечно меняется.

Крутя шляпу на пальце, Морфей кивает.

– Как и должно быть. Это подземная пассажирская ветка рядом с мостом. Много лет назад люди забросили ее и закрыли. Но у подземцев есть товарный поезд, который ходит по ней. Он возит особенно дорогой груз. В поезде есть пассажирские вагоны, куда открыт доступ тем, кто лично в этом заинтересован. Я раздобыл для нас билеты.