А Говард - Корона Подземья

А потом начинается самая жуткая сцена, которую я воображала лишь в худших кошмарах.

Паутинка проскальзывает в клетку. Теперь они с Джебом одного роста. Присев на лежащий на боку ломтик груши, она рассказывает Джебу о моей судьбе. Я ощущаю его ужас и беспомощность, когда он вскакивает, полный отчаянной решимости найти меня, и бьется головой о прутья, рассекая кожу.

Слова Паутинки останавливают Джеба.

– Ты готов умереть за нее, смертный рыцарь?

Вцепившись руками в решетку, он смотрит на фею. Кровь затекает ему в глаза.

– Если это поможет Алиссе вернуться домой.

Паутинка, не моргая, глядит на него.

– А готов ли ты пережить нечто худшее, чем смерть? Быть потерянным для всех, даже для самого себя, оказаться там, где воспоминания смывает черная волна? Ведь, чтобы освободить Алиссу, тебе придется занять место Королевы Слоновой Кости в бормоглоте.

Джеб колеблется. Я это чувствую: его сердце начинает биться прерывисто, а мозг – лихорадочно подыскивать иные варианты. Но вот оно вновь стучит спокойно и решительно.

– Да. Я это сделаю.

– И придется.

Они вместе вылетают из клетки, и Паутинка подводит его к оловянной коробке размером с большой шкаф.

Джеб гладит гигантские белые розы на боках бормоглота и рассматривает всплывшее на поверхность лицо Королевы. Потом достает из кармана нож. Закатывает рукав и проводит тупой стороной лезвия по предплечью, разглядывая розы. Свой будущий холст. И уныло сутулится.

– Но тут понадобится всё, до капли.

– Разве не в этом подлинный смысл самопожертвования? Отдать больше, чем у тебя есть, чтобы спасти того, кого любишь? – спрашивает из-за спины Паутинка.

Джеб стискивает зубы.

– Где кисть?

Фея протягивает ему кисть.

Он сосредотачивается. Руки дрожат, против его воли.

– Я… я не могу успокоиться.

Паутинка сжимает запястье Джеба.

– Можешь. Ты художник. И это – самая главная картина в твоей жизни.

Джеб стирает капли пота, выступившие на лбу.

– Мой старик никогда не думал, что я чего-нибудь добьюсь живописью.

Паутинка грустно улыбается и зависает в воздухе, давая ему место.

– Значит, каждым движением кисти ты будешь доказывать, что он неправ.

Джеб скрипит зубами от боли, пока снежно-белые розы делаются красными…

Картинка гаснет, занавес падает, включается свет. Мы с Джебом поворачиваемся друг к другу.

– Ты говоришь, – произношу я, – кто может с ним соперничать?

Слезы наворачиваются на глаза, но я их удерживаю.

– Просто художник. Своей кровью ты нарисовал мою свободу. Просто тренер. Ты перелетел через пропасть на доске, чтобы спасти меня. Тебе не нужна магия, Джеб.

Я касаюсь его лица, и он приникает щекой к моей ладони. Гнев и боль исчезают.

– Что бы ни случалось с нами, ты стоял на своем, используя только свою человеческую смелость и изобретательность. Ты мой рыцарь. Больше не нужно никому ничего доказывать. Ни твоему отцу, ни моей маме, ни Морфею, ни мне. Ты уже доказал, что ты именно такой, каким я тебя всегда считала. Ты человек, которого я люблю.

Темные глаза Джеба темнеют от желания. Он с силой притягивает меня к себе, целует сначала узоры на лице, потом губы, нежно поглаживая большими пальцами мои виски. У него вкус лунного печенья – смесь миндаля, сахара и магии.

Джеб обнимает меня и держит так крепко, что я едва дышу. Я глажу мягкие волоски на груди, в том месте, где распахнут пиджак. Пусть даже в душе у нас – буря эмоций, теплые объятия Джеба – самое спокойное место на свете. Совершенно не хочется их покидать.

– А что произошло потом? – спрашивает он, уткнувшись губами мне в макушку, таким тоном, что мое блаженство тут же проходит. – Я должен знать, что отдала ты, чтобы вытащить меня из коробки. Наверное, нечто большее, чем поцелуй.

Джеб отстраняет меня на длину руки.

– Скажи, Эл.

Мы подходим к перевернутому шезлонгу. Джеб ставит его на ножки, и мы садимся. Я рассказываю всё: как использовала свое единственное желание, как сражалась с Червонной Королевой и что сделал Морфей, чтобы я могла вернуться домой. Потом я сдаюсь и рассказываю, как Морфей вернулся. Как он обманул меня. Но причину я не открою, поскольку поклялась жизненной магией.

– Значит, Червонная Королева тоже вернулась, – бормочет Джеб.

– Она хочет уничтожить Страну Чудес. Я – единственная, кто способен ее остановить.

На лице Джеба отражается такой ужас, что у меня кровь застывает в жилах.

– Почему ты? Пусть с ней сражается Морфей.

– Морфея здесь нет. Он встал между Второй Сестрой и нами, чтобы я могла переправить тебя в безопасное место.

Меня вдруг охватывает тревога. Почему Морфей еще не появился?

Джеб трет лицо ладонью.

– Ладно. Допустим, он совершил пару благородных поступков. Но Морфей втянул тебя в эту историю, манипулируя мной. Ты покинула Страну Чудес. Выбрала человеческую жизнь. Предпочла остаться в мире людей. А он отказался уважать твой выбор и вновь сделал тебя частью своих планов. Ты не можешь туда вернуться. В прошлый раз ты чуть не погибла, когда приняла участие в этом маскараде с короной…

Всё, что Джеб говорит дальше, проходит мимо моих ушей, поскольку в голове, как удар гонга, звучит одно слово. «Маскарад».

Моя мозаика.

Существа, которые шествуют по обнаженному лесу, одни в коронах, другие с клювами или крыльями. И у всех – маски. Это же маскарад. Крылья и клювы – часть костюмов. Сказочных костюмов. И лес не настоящий. Может быть, его сделали из остатков, которые удалось собрать в сгоревшем школьном спортзале. Существа, скользящие на коврах-самолетах, на самом деле едут на скейтах.

«Подземелье».

Благотворительный сбор для сиротского приюта – идеальное прикрытие для армии игрушек-зомби.

Мое лицо вспыхивает.

– Надо найти маму. Сейчас же.

Я хватаю Джеба за руку, заставляю его встать и тащу к двери.

– Зачем?

В моей памяти мелькает ленточка Королевы Гренадины с ее странным посланием: «Червонная Королева жива и жаждет истребить предательство».

– Истребить предательство, – повторяю я, взвешивая каждое слово. – Червонная Королева хочет отомстить миру, который я предпочла. Для нее это и есть то, что вынудило меня предать ее. Моя нормальная жизнь. Она собирается развязать войну прямо на выпускном балу!

В поезде мы потеряли счет времени. Ночь уже накрыла Лондон, когда мы, в тусклом свете звезд, летим обратно в сад с зеркалом. Мама не может воспользоваться крыльями, чтобы не испортить платье, поэтому их с Джебом несут бабочки. По пути мы придумываем план.

Чтобы папа сидел дома и не волновался, мама подбросит ему снотворное. Никто из одноклассников не видел мое платье, кроме Джен. Если я надену маску, то проберусь на бал неузнанной, а мама и так уже записалась в дежурные. У Джеба остался ключ от «Подземелья», где он работал в прошлом году. Он проведет нас туда, прежде чем соберутся остальные. Удивительно, но Джеб не стал спорить насчет моего участия. Возможно, потому что его сестре грозит опасность. Какой бы ни была причина, очень здорово, что Джеб прикроет мне спину, не встав при этом на пути.