А Говард - Принц Зазеркалья

Джеб перестает грести. Вода плещется вокруг лодки, отгоняя ее дальше от берега. Над ним проносится луч маяка, и лабрет посверкивает. Джеб смотрит на меня.

– Это как?

Я пытаюсь объяснить, что состарюсь в мире людей, но не умру по-настоящему. Когда я сделаюсь старой и дряхлой, произойдет иллюзия моей смерти, и я отправлюсь в Страну Чудес. Как только на мою голову будет надет рубиновый венец, мне станет столько же лет, сколько было на момент коронации.

Впрочем, я умалчиваю о том, как больно сознавать, что я переживу любимых людей и навсегда покину своих родных. Я не могу этого сказать, потому что страдания Джеба волнуют меня сильнее.

– Значит, после смерти ты попадешь в Страну Чудес, и тебе вечно будет шестнадцать? – Горечь в голосе Джеба ранит больнее, чем шипы. – Я умру, а ты проведешь вечность с ним. И как мне теперь с этим жить, Эл?

Я стискиваю кулаки, боясь, что он вновь разобьет лодку и упадет в воду.

– Не знаю.

– А я знаю. Я сейчас отправлюсь в замок Черной Королевы, достану для твоего папы лекарство и отправлю вас с Морфеем восвояси. Тогда вы можете пропустить всю предварительную часть и обрести вечную молодость немедленно. Каждый об этом мечтает.

– Джеб, нет! – кричу я, напрягая голос, и понимаю, как далеко он отплыл от берега.

До сих пор мы перекрикивались, и я даже не сознавала этого.

Более того, Джеб удаляется, даже не гребя.

Алый свет колеблется и пульсирует, освещая глубины, как будто под водой бьется живое сердце. С каждым биением лодка Джеба поднимается на волне, становясь ближе к противоположному берегу – и к выходу. Он управляет океаном, как и всем остальным здесь.

– Песок отпустит тебя, когда я уйду, и ты останешься с папой, – кричит он издалека. – Завтра утром вы с Морфеем уже будете на пути в Страну Чудес.

Слезы досады жгут мне глаза. Мы снова в загадочном враждебном мире – и сражаемся друг с другом, а не с опасностями, которые нас подстерегают.

– Ты понятия не имеешь, что они могут с тобой сделать!

Я одновременно пытаюсь вытянуть ноги и хлопаю крыльями. Кажется, песчаные узы начинают поддаваться. Чем больше я борюсь, тем горячей становится дневник. Полная решимости остановить Джеба, я вспоминаю, шаг за шагом, как использовала эту крошечную книжечку, чтобы закидать Морфея камнями.

Когда темно-красное сияние проникает в мои вены, я перенаправляю поток силы и посылаю его в океан. Магия закручивает волну, которая несет лодку обратно к берегу. Маяк мигает, освещая Джеба, который стоит на корме. Балансируя, как серфингист, он погружает весла в воду. Несмотря на расстояние между нами, я готова поклясться, что Джеб ухмыляется. И это воспламеняет мою темную сторону. Она обожает трудности.

– Хочешь поиграть, да? – шепотом спрашиваю я.

Волосы треплются у Джеба вокруг головы. Он поднимает руку с татуировкой, которая светится фиолетовым, как и маяк, и вызывает другую волну, выше моей. Она несет его к противоположному берегу. В свою очередь, я делаю то же самое и тащу лодку к себе. Наше водное перетягивание каната набирает обороты, хмельная решимость переходит все границы, и океан начинает пениться и реветь.

Ветер треплет одежду и волосы. Вода смывает мои лосины до середины бедра, превращает подол юбки в лохмотья. Брызги окатывают и футболку Джеба, оставив его полуголым.

Между нами в воздухе проносится электрический разряд – незримый, но вполне ощущаемый, как в те разы, когда мы играли в шахматы, одновременно борясь с чувствами друг к другу. Не столько магия, сколько наши эмоции мутят и дразнят море, превращая его в хаос ярости и пены.

Я слишком поздно замечаю огромный красный шар в глубине. Это сгусток нашей силы. Он растет, пока наконец не взрывается, подняв гигантскую волну. Джеб падает в воду. Его голова показывается на мгновение в луче маяке, а потом лодка опрокидывается и накрывает Джеба. Он исчезает.

Я убила его.

– Джеб! – кричу я.

Стена воды движется в моем направлении, заслонив усеянный звездами небосвод. Земля дрожит и тянет меня вниз, песок поднимается выше коленей. Я погружаюсь.

Согнувшись пополам, я рою, пока пальцы не начинают болеть и кровоточить. Но всё напрасно. Волна, высотой с двухэтажный дом, изгибается и закручивается. Я обвиваю себя крыльями, закрываю руками голову и жду удара.

Вода обрушивается на меня, погребает под собой, вышибает воздух из легких. Немой крик пузырями вырывается изо рта. Крылья распахиваются и полощутся вокруг, царапая тело. Я подавляю желание вдохнуть и чувствую, как скручивается, чуть не ломаясь, позвоночник.

Мутная вода ослепляет меня. Теплая, соленая, она заполняет ноздри, просачивается в рот. Схватившись за дневник и ключик, висящие на шее, я с облегчением убеждаюсь, что они на месте. Мои ноги, руки, крылья обмякают, и я падаю.

Что-то мягко касается моей талии. Вздрогнув, я оживаю. Песок выпускает мои ноги. Джеб держит меня в охапке, и мы всплываем вместе. Я глотаю воздух и откашливаю соленую воду.

Выбравшись со мной на берег, Джеб валится рядом и отплевывается. Море, повинуясь его приказу, ласково плещется у наших ног. Как будто оно и не пыталось несколько секунд назад оторвать нас друг от друга.

Мои крылья лежат, смятые, под спиной. Я втягиваю их. Песок колет кожу. Вся одежда пропала – кроме белья, которое намокло и липнет к телу. Мое сердце начинает колотиться, когда я замечаю, что одежда Джеба тоже растворилась, за исключением промокших фиолетовых трусов, которые, похоже, сшиты из той же ткани, что и рубашка.

Приподнявшись на локтях, он поворачивает меня к себе, отводит мокрые, спутанные пряди волос с моего лица и откидывает дневник и ключик за плечо, чтобы они нас не разделяли.

Вода блестит на небритом подбородке, каплями собирается вокруг лабрета.

– Я разве не просил, чтоб ты больше никогда меня так не пугала?

В голове мгновенно яснеет: Джеб сказал это, когда мы осушили море слез в Стране Чудес.

– Ты вернулся за мной, – я прижимаюсь к нему и стараюсь, чтобы в моих словах звучало не меньше благоговения и благодарности, чем год назад.

Он гладит меня по голове и шепотом отвечает:

– Я всегда вернусь за тобой, Эл.

Я беру Джеба за руки, и мы оба слышим, как бьются наши сердца.

– Поэтому ты лучше, чем твой отец.

Джеб мучительно хмурится и касается своими губами моих, оставив теплый соленый отпечаток, такой легкий, словно на них упала слезинка. Как только я пытаюсь ответить, он отстраняется.

Я подавляю вздох.

Джеб садится. На мой вкус, он слишком задумчив. Я уже видела у него такое выражение лица. Сейчас он будет ругаться за безрассудный риск.

– Я не собираюсь извиняться, – вырывается у меня прежде, чем он успевает открыть рот. – Чем больше я мыслю как подземец, тем хитрее и сильнее становлюсь. Разве это плохо здесь?