Вальтер Моэрс - Румо, или Чудеса в темноте

Выбравшись из пещеры фрауков, Румо, Укобах и Рибезель очутились в огромном тоннеле, шедшем немного под горку. Сюда вполне уместились бы даже самые громадные из двенадцатилапых чудовищ. Румо то и дело оглядывался: не преследуют ли их фрауки. Вскоре путники вошли в голубую пещеру. С потолка непрерывно падали капли. Посередине раскинулось озеро с кристально чистой водой.

— Водяной грот, — объявил Укобах. — Вода течет из родника, ее можно пить. Отдохнем, но недолго: тут часто останавливаются те, кто держит путь из Туман-города в Бел.

При упоминании Туман-города Румо насторожился, но расспрашивать не стал. Ему хотелось лишь пить и умыться — остальное его сейчас мало интересовало. Путники подошли к озеру и стали смывать с себя слизь фрауков. Рибезель даже искупался, сняв воронку и бочонок.

— До сих пор не верится, что мы вышли живыми из пещер фрауков, — крикнул он, бултыхаясь в прохладной воде.

— Один из них меня чуть не сожрал, — буркнул Укобах.

— А Румо спас тебе жизнь! — подхватил Рибезель, лежа в воде брюшком кверху.

— Если бы не он, меня бы не засосало в хобот! — возразил Укобах. — А теперь фрауки наверняка пустились в погоню. А уж когда алхимики во время обхода увидят, что мы натворили в пещере, за нами пошлют целое войско. Мало того, что мы государственные преступники, так еще и на фрауков напали. Мы давно покойники, только похороны что-то откладываются. Спасибо нашему новому другу! — Укобах язвительно уставился на Румо.

Румо смущенно потупился.

— Некогда тут торчать, — сказал он. — Надо идти.

— Кстати, куда дальше-то? — поинтересовался Укобах. — Где твой хваленый потайной ход, Рибезель?

Рибезель выбрался на берег и влез в бочонок.

— Нужно обойти Бел кругом, — заявил он, — не то нас сцапает стража. Тут рыщут патрули на фрауках, черные следопыты, солдаты и всякий сброд. А пойдем мы через угольные водопады.

— Через угольные водопады? — поперхнулся Укобах. — Ты спятил?

— Угольные водопады? — переспросил Румо.

— Глубоко под Белом текут реки черной угольной воды. Оттуда можно попасть в канализацию. Так сказать, мы войдем в Бел через подвал. Дорога трудная, но это единственный способ незаметно пробраться в город.

— Это безумие, — вздохнул Укобах. — Приближаться к угольным водопадам равносильно самоубийству.

— Отлично, — сказал Румо. — Идем.

Генерал Тиктак был растерян. Дело пошло совсем не так, как представлялось ему в самых сладких мечтах. Вместо виртуозного концерта — жалкие потуги с постоянными заминками.

Целыми днями не отходил он от медной девы, вертел краны и вентили, впрыскивал настойки и яды, заражал Ралу вирусами, надеясь сломить ее волю и загнать обратно в мозг. Ему не терпится расспросить пленницу о смерти, а та упорно избегает допроса. Он закупоривал вены, закачивал в них зелья, натравливал на жертву все новые бактерии, применял сильнодействующие газы и даже электрошок — все напрасно.

Наконец, бросив вентили, генерал воздел руки кверху. Из окон башни вновь раздался его яростный крик, заставивший жителей Бела содрогнуться. В последнее время им часто приходилось слышать этот крик.

Метнувшись к шкафу с зельями, генерал распахнул дверцу. Помедлив немного, Тиктак, дрожа от нетерпения, сунул руку в глубь шкафа и вынул пузырек, который несколько дней назад уже доставал. Он вновь прочел надпись:

Теперь пора. В особых случаях нужны особые средства. Рала сама его вынудила.

Тиктак повернул пузырек. С обратной стороны тоже приклеена этикетка, рукописная надпись мелкими буквами гласила: « Разработано придворным алхимиком Тифоном Цифосом».

Генерал Тиктак вздохнул. Тифон Цифос — вот настоящий ученый! Гениальный алхимик.

Впервый раз Тифон Цифос, придворный алхимик Бела, необычайно порадовал генерала Тиктака, создав то самое зелье безумия, что едва не свело Ралу с ума. Но едва ли алхимик мог счесть это успехом, ведь тут же последовало новое распоряжение генерала, равносильное смертному приговору. Тиктак дал алхимику дальнейшие инструкции, добавив, что в случае провала лично снимет ему голову с плеч. Тифон Цифос поспешил в лабораторию.

Налив в колбу спирта и слегка разбавив дистиллированной водой, алхимик осушил ее одним глотком. Все пропало — это ясно как день.

Генерал Тиктак изъяснялся весьма туманно и ненаучно, но вот что понял Тифон: ему поручено создать жидкость для инъекций, такую же губительную, как медные болваны. Генерал желал получить вирус столь же боеспособный, неуязвимый, беспощадный и кровожадный, как медные болваны, с одной лишь разницей: крохотные воины должны пройти сквозь иглу шприца.

Услыхав это, Тифон едва чувств не лишился. С тем же успехом генерал мог бы приказать остановить время или превратить воду в кровь.

Очевидно, предводитель медных болванов, как и остальной народ, простодушно верил во всемогущество современной алхимии. Но у всякой науки есть пределы! Тифон отлично знал: алхимики сами виноваты в том, что их переоценивают. Извечная завеса тайны, красивые фокусы и безудержное бахвальство некоторых представителей этой профессии создали им образ всесильных волшебников.

Спирт оказал благотворное влияние. Тифон привел мысли в порядок. Вот страхи запрятаны подальше, и вперед выступает дух исследования. Так ли уж неразрешима задача? Это лишь на первый взгляд! Еще колбочку спирта. Дело мастера боится. Если у Тифона получится, он станет самым уважаемым алхимиком в Беле! Итак, за работу!

Дни и ночи напролет алхимик, как бешеный, царапал пером в записной книжке. Идеи сыпались одна за другой. В список попали вирусы, кислоты, бациллы, кровяные черви, пожиратели клеток, красная чума, черная оспа, зеленая чесотка, гральзундский грипп, все смертельные яды, опаснейшие паразиты и болезни крови. А как проявит себя та или иная болезнь под воздействием того или иного яда? Комбинаций множество, одна опасней другой. Тифон Цифос создавал логарифм смерти.

Покончив с теоретической частью, он приступил к практической. Несколько недель кряду вокруг его лаборатории творились чудеса. В радиусе километра вдруг пропали все мелкие животные: кошки, собаки, крысы и мыши, а в воздухе день и ночь ощущался странный сладковатый запах, исходивший из дома Тифона. Там алхимик сваливал трупы несчастных зверей, использованных для опытов.