Вальтер Моэрс - Румо, или Чудеса в темноте

Размахивая мечом в такт песни, он отсекал руки и ноги, а иногда разрубал врагов пополам, сверху вниз, — на то он и Гринцольд-рубака.

Но вот ветер утих, снег перестал, а из облака пара, поднимавшегося от пролитой крови, вышел воин-великан, с головы до ног закутанный в черное, с огромной косой.

— Ты смерть? — тоскливо спросил Гринцольд.

— Нет, — ответила черная фигура, — не путай посланника с посланием. Я лишь несу тебе смерть. Назови свое проклятое имя!

— Имя? Мое имя Гринцольд-рубака, — Гринцольд хотел было броситься на нового врага, но вмерз ногами в кровавый снег. Тогда он запустил в черную фигуру мечом, но так ослаб в битве, что фигуре не составило труда отразить бросок.

— Приятно познакомиться, — ответил йети. — А я Шторр-жнец. — Тут Шторр далеко-далеко замахнулся косой и снял Гринцольду голову с плеч. Голова его рухнула в снег, демон в последний раз засмеялся, сказал « Спасибо» и сомкнул веки. И вот Гринцольд мертв. Он прожил яркую, насыщенную жизнь.

Голову Гринцольда подобрали вместе с другими, высушили, и, пройдя множество рук, объехав всю Цамонию, она попала в кузницу, где из руды Демонских гор ковали демонские мечи. Мозг демона смололи в порошок и смешали с расплавленным железом. Так Гринцольд обрел бессмертие.

Измотанный битвой Румо с мечом в лапе пробирался по Нурнийскому лесу. Он искал родник, пруд или лужу: смыть кровь нурнии.

— Мне кажется, мы двое могли бы стать лучшими друзьями, — начал Львиный Зев.

— Друзьями? — удивился Гринцольд.

— Ну да. Боюсь, нам много времени предстоит провести вместе — не лучше ли нам подружиться, дорогуша?

— Дорогуша? Что за кошмарный сон? Последнее, что помню, — черная фигура с косой, а потом…

— Ты умер.

— Умер? Так это подземный мир? Где же огромные котлы с кровью? Где все мои убитые враги, насаженные на раскаленные колья, горящие в вечном демонском пламени?

— Ну, на самом деле смерть совсем не такая, какой ее по своему скудоумию представляли твои сородичи.

— Скудоумию? Это кто тут скудоумный? Где мой меч?

— У тебя больше нет меча! Ты сам меч.

— Я меч? Как это? О, голова…

— И головы у тебя нет. Ха-ха-ха!

— Нет головы? Да кто ты?

— Нет, долго я так не протяну, — застонал Румо. — Теперь их двое!

— А ты кто? — спросил Гринцольд. — Воин-демон?

— Нет.

— Он вольпертингер.

— Что еще за вольпертингер?

Румо заметил маленький родник, бивший между двух валунов. Усевшись рядом, он воткнул меч в землю и стал умываться.

— Прежде чем идти дальше, — начал он, — стоит обсудить кое-какие важные вопросы.

— Какие еще важные вопросы? — переспросил Гринцольд. — Да кто вы такие, в конце концов?

— Мне объяснить или ты сам? — теперь говорил Львиный Зев.

— Давай ты, — вздохнул Румо. — Из меня неважный рассказчик.

Листва нурнийского леса заметно поредела, подъем стал более пологим, тут и там из земли торчали толстые черные корни — они могли принадлежать только нурнийскому дубу. Румо решил, что до вершины недалеко. Ступал он осторожно, внимательно приглядываясь к опавшим листьям.

— Что же получается? — резюмировал Гринцольд. — Я меч и одновременно сушеный мозг. Я мертв, но при этом жив. Ты говорящий рогатый пес, а этот неприятный голос — мертвый тролль, он же меч?

— Примерно так, — кивнул Румо.

— Что значит «неприятный»? — возмутился Львиный Зев.

— Какой кошмар! — простонал Гринцольд.

— Тебе не угодишь! — огрызнулся Львиный Зев. — Ты мертв, дорогуша! И все-таки не совсем отлучен от жизни. Такое редко выпадает. Будь хоть немного благодарен.

— Положим, это не сон! И я на самом деле меч…

— Половина меча!

— Половина меча. Что от меня требуется? Убивать? Проливать кровь?

— Нет, вырезать шкатулку.

— Шкатулку?

— Шкатулку для возлюбленной , — прошептал Львиный Зев.

— Но сперва срубим дерево. Все по порядку.

— Я Гринцольд, воин-демон! Мой дух вселился в меч не для того, чтоб рубить деревья. Мое дело — убивать!

— О боже.

— Вы можете оба немного помолчать? Похоже, мы у цели.

Земля под ногами густо поросла корнями. Куда ни глянь — всюду черная древесина. На вершине холма стояло гигантское дерево — никогда прежде Румо такого не видел. Дуб раскинул ветви метров на сто в разные стороны, высота же не превышала и десятка метров.

— Нурнийский дуб, — выпалил Румо. — Да тут хватит на тысячу шкатулок.

На старом дубе и в траве у его подножья резвилась лесная живность: единорожка, двуглавая куропатка, покрытая шерстью, одноглазый филин и ворон. Прямо под деревом жевал траву цамонийский косой заяц.

Румо вынул меч из-за пояса.

— Наконец-то, — вздохнул Гринцольд. — Убьем зайца.

Румо подошел к дубу и стал прикидывать размеры. Небольшая толстая ветка, что торчит на уровне плеч Румо, кажется, как раз подойдет. Румо замахнулся мечом.

— Не советую этого делать, — услышал он тихий голос. — Категорически не рекомендую рубить нурнийский дуб без разрешения.

Румо обернулся. На поляне никого, кроме зверей, не оказалось.

— Кто это? — пробасил Гринцольд.

— Я тут, внизу! — отозвался голос.

Румо посмотрел под ноги. С ним говорил зайчик.

— Нельзя пилить нурнийский дуб без официального разрешения! — заявил заяц, почесав передней лапкой за ухом.

— Заяц! — зарычал Гринцольд. — Сам напросился! Убить!

Румо не слушал.

— А ты что, страж нурнийского дуба? — поинтересовался он.

— Нет, я не страж нурнийского дуба. Я сам — нурнийский дуб, — не без гордости отвечал зайчик.

— Сумасшедший дом! — простонал Гринцольд.

— Ты нурнийский дуб? — Румо опешил.

— Ну, этого так просто не объяснишь. Не против, если я начну издалека? — Зайчик растопырил лапки.

— Ну ладно, — согласился Румо. — Но я спешу. Должен вырезать шкатулку для своей возлюбленной.

Зайчик выпучил глаза на Румо и молча ускакал в лес.

— Эй? — крикнул Румо. — Куда ты?

— Ну вот, сбежал! — сокрушался Гринцольд. — А мы могли бы одним ударом разрубить его пополам.

— Дело в том, — заговорил ворон на ветке дуба, — что все лесные звери — так сказать, мои ораторы, ораторы нурнийского дуба. Деревья говорить не могут, вот я и разговариваю через зверей. Мое имя Иггдра Силь.