Вальтер Моэрс - Румо, или Чудеса в темноте

Орнт выслушивал посетителя. Закуривал трубку. Охая, ходил туда-сюда. Вытряхивал трубку. Набивал заново. Закуривал. Клубы голубоватого дыма окутывали все вокруг, и наконец раздавался голос Орнта. Он вызывал доверие, успокаивал, в нем чувствовалась зрелость и мудрость. Казалось, будто монахи катят по деревянным подмосткам бочонок с изысканнейшим вином столетней выдержки.

— Н-да-ааа… Я, конечно, не из тех, кто раздает советы направо и налево, но я бы поступил вот как…

И Орнт выдавал первое, что пришло на ум, подкрепляя рекомендацией, как лучше претворить сказанное в жизнь. Народ шел к Орнту вовсе не за единственно верным советом. О нет. Все дело в том, что Орнт брал на себя то, чего они боялись как огня: необходимости принимать решение.

— Да, Орнт, пока не забыл: ты ведь знаешь Урса, моего городского друга — так вот, у него не ладится с девчонкой…

Орнт не спеша набил трубку табаком и приготовился слушать. Румо говорил торопливо и взволнованно. Беспорядочно перескакивал с одного на другое, несколько раз сказал «я» вместо «Урс», и у него совсем пересохло в горле.

— Н-да-ааа… Я, конечно, не из тех, кто раздает советы направо и налево, но твоему другу, этому… эээ…

— Урсу!

— Да, Урсу я бы передал вот что: когда ты в последний раз совершал ради этой девчонки что-нибудь из ряда вон?

— Что ты имеешь в виду? То есть, будь я на месте…

— Урса.

— Да, будь я на месте Урса, я бы не понял, что ты имеешь в виду.

— Что значит «из ряда вон»? Ну, например, подарить девчонке брильянт, вырванный из лап чудовища. Или еще живое сердце вервольфа в золотой чаше. Что-то в этом роде.

— Что? И где же мне… то есть Урсу достать все это? Девчонкам правда это нравится?

— Дело не в том, что это будет. Пусть хоть замшелый кирпич или ржавая дверная ручка. Главное, чтобы тебе пришлось рисковать!

Румо задумался:

— Не понимаю — то есть Урс бы, наверное, не понял.

— Ай, не вешай мне лапшу на уши со своим Урсом! Весь Вольпертинг болтает про тебя и эту девчонку. Ты втрескался, парень, у тебя даже на лапе написано: «Рала». Видно, когда ветер дунет хорошенько.

Румо схватился за плечо. Орнт ухмыльнулся.

— Не знаю, слыхал ли ты, но в последнее время над тобой потешаются все кому не лень.

— Слыхал, — буркнул Румо.

— Трудность в том, что ты в долгу перед ней. Она спасла тебе жизнь. И ты не можешь просто так прийти к ней и сделать предложение. Не говоря уж о том, что ты все равно не решишься.

Знай Румо, что разговор выйдет таким неприятным, ни за что бы не пришел. Это все Урс со своими идеями! Румо думал только о том, как бы удрать из Вольпертинга под покровом темноты и тумана.

— Есть только один выход из создавшегося положения, — продолжал Орнт.

— Есть выход?

— Да. Тебе нужен тройной талисман.

— Что?

— Тройное волшебство: завоевать ее сердце, загладить вину и восстановить свою репутацию в городе. Три задачи. Чтобы их решить, потребуется тройной талисман. — Орнт показал три пальца.

— Все еще не возьму в толк, к чему ты клонишь.

— Слушай. Возьмем золотое кольцо. Это одинарный любовный талисман. Разумеется, этого мало. Куда душевнее, если бы ты выковал кольцо сам — это двойной любовный талисман. Но все еще маловато. А вот если бы ты выковал кольцо из золотого слитка, вырванного из когтей семиглавой гидры — это был бы тройной талисман. Драгоценность, сделанная с душой, да еще и с риском для жизни.

— Хочешь сказать, мне осталось разыскать семиглавую гидру?

— Это только к примеру. У нас в окрестностях гидры не водятся. Да и не обязательно дарить кольцо. Неважно, брильянт или ржавая дверная ручка — главное, рисковать жизнью.

— Я должен подарить Рале дверную ручку?

Орнт нахмурился.

— Ну и крепкий же у тебя лоб, парень.

Румо потупился.

— Займись тем, что умеешь лучше всего.

— Драться?

— Нет, столярничать.

Румо задумался.

— И что же мне смастерить?

— А я знаю?

— Знаешь? Так скажи!

Орнт вздохнул.

— Смастери шкатулку из нурнийского дуба. А внутрь положи листок нурнии.

Румо знал: неподалеку от Вольпертинга растет Нурнийский лес. Еще там произошла легендарная битва — о ней рассказывал Смейк. Вот и все.

— Мастера считают нурнийский дуб лучшей древесиной в Цамонии. Ценится он очень дорого, ведь немногие смельчаки отваживаются зайти в Нурнийский лес. Поговаривают, будто дуб охраняют ужасные нурнии.

— Что еще за нурнии?

— Понятия не имею. Существа из листьев. Деревянные призраки. Точно никто не знает. Говорят, будто у нурний листья красные, как кровь. Одни считают их деревянными насекомыми, другие — плотоядными растениями, способными передвигаться. — Орнт натужно засмеялся. — А вместо смолы у них красная кровь. Нурнийский лес ими так и кишит. Вот почему там почти никто не бывает, а древесина нурнийского дуба ценится дороже брильянтов.

— Понятно.

— Если добудешь ветку нурнийского дуба и смастеришь шкатулку, получится необыкновенный подарок. А если удастся сорвать листок нурнии и положить в шкатулку, каждому станет ясно, что подарок мог стоить тебе жизни. Золотая шкатулка с брильянтами, отвоеванная у целого войска вервольфов, едва ли ценилась бы дороже.

Румо воспрял духом. Орнт и впрямь превосходный советчик.

— А далеко отсюда до Нурнийского леса?

— Пара дней пути. И коль уж на то пошло: пока тебя не будет, я кой-кому разболтаю, что ты задумал. Слухи быстро дойдут до Ралы. И, если ты ей небезразличен, она до смерти перепугается за тебя. Тут ты возвращаешься победителем и — та-дам! — даришь ей шкатулку. Она с ума сойдет от радости.

Румо вскочил.

— Так и сделаю! — воскликнул он. Обнял Орнта, помахал ему на прощание и исчез.

Орнт еще долго сидел неподвижно. Когда к нему обращались за советом, он впадал в забытье, идеи били фонтаном, и Орнт подробно излагал план их воплощения. Затем наступала короткая передышка и, наконец, фаза отрезвления, когда Орнт силился припомнить, каких же советов он надавал.

Он посоветовал Румо идти в Нурнийский лес.

Он посоветовал Румо раздобыть древесины нурнийского дуба.

Он посоветовал Румо смастерить из нее шкатулку и положить туда листок нурнии.

Орнт вскочил как ужаленный. Да он с ума сошел? Для Румо это все равно что броситься в Вольпер с камнем на шее.

Орнт ла Окро выбежал из мастерской. Стояла ночь.

— Румо! — пустынные улицы огласились его криком. — Постой, Румо! Где ты?

Но Румо уже покинул город.

Нурнийский лес раскинулся на небольшом холме, почти идеально круглом, около километра в диаметре. На вершине холма стоял сам нурнийский дуб, заметный издалека. Голые черные ветви тянулись в небо, возвышаясь над кронами других деревьев.