Андрей Егоров - Стерпор

– Кар! – свирепо рявкнул я, возмущенный до глубины души тем, что он не рассчитал силу и почти покалечил моего «ярого сторонника». – Ты что себе позволяешь?!

– Сейчас исправим! – гаркнул Варнан, ловко ухватил вскрикнувшего хозяина таверны за плечо и пониже спины и разогнул в обратную сторону. Послышался ужасающий треск, и бедняга рухнул без чувств на дощатый пол. – Ой! – сказал великан. – Я, чес-слово, не хотел… Но, кажется, он совсем поломался.

Ламас присел и коснулся горла несчастного:

– Жить будет.

– Нужно позвать кого-нибудь, кто сможет предоставить нам комнату вместо него, – сказал я. – Кар, займись этим немедленно. И постарайся больше никого не покалечить хотя бы сегодня.

– Да я же не нарочно… – начал оправдываться Варнан.

Тут в глубине коридора появился кто-то. Он в нерешительности остановился, увидев рядом с нами на полу распростертую фигуру.

– Эй, ты, – пошел на него великан, – ну-ка поди сюда. Нам нужно…

Неизвестный исчез внезапно, только в отдалении послышался быстрый топот ног.

– Чего это он убежал? – удивился Кар Варнан.

– Это все потому, что ты идиот, – сказал Ламас, – и что бы ты там ни говорил, твоей мордой только людей пугать, ну и разноплеменную нечисть тоже…

После долгой пребранки Ламас с Каром Варнаном отправились на поиски ключа вместе, причем трактирщика великан взвалил на плечо, чтобы отнести пострадавшего туда, где ему смогут оказать помощь. Вернулись они тоже вдвоем – колдун держал в руках ключ от комнаты, а Кар Варнан тащил на плече тяжелую бочку со светлым элем.

Здравствуй, дорогая моя тетушка Гурурия, пишу я тебе потому, что стали мы с Мартой на днях свидетелями самого необычайного явления. Небо заслонила туча, но когда глянул я на небо, то понял, что это не туча вовсе, а тысячи гиппогрифов, ну этих страшных птиц с когтистыми лапами, летят куда-то. Марта от страха завизжала и упала прямо на порося, порось тоже завизжал и побежал по двору, тут его гиппогриф и подхватил. А я подхватил Марту и заскочил с ней в избу, а не заскочи я в избу, и нас бы подхватили. В общем, улетели из наших мест все гиппогрифы, а пока они летели, мы в избе отсиживались. Ну да сгинули они в конце концов, все до одного, туда им и дорога, окаянным. Так-то, драгоценная моя тетушка, у вас на севере, в Дедере, небось и не знают о таком, а у нас чего только не приключится странного, чего только не произойдет.

Утром мы направились прямиком к пограничной башне. Она оказалась странным вытянутым кверху строением, таким высоким, что увидеть ее можно было за несколько миль. Полагаю, архитектор задумывал ее как своего рода устрашающее сооружение, но выглядела башня по меньшей мере забавно, как какая-то глупая несуразица – игла, воткнутая в землю каким-то титаном. Возле башни располагалось несколько низеньких построек – судя по всему, это были гарнизонные казармы, где селились несшие службу на южных рубежах воины короля Алкеса.

Прошагав последний отрезок пути по утоптанной пыльной дороге, мы вскоре оказались в поле зрения целой толпы скучающих стражей. Едва различив приближение моей героической фигуры, они несказанно оживились и забегали, хватая алебарды, арбалеты и прочее вооружение. Наверное, возле южной караульной башни давным-давно ничего не происходило и упорядоченное существование им порядком наскучило. Так, по крайней мере, мне показалось в тот момент. Но, как выяснилось впоследствии, им хорошо было известно, кто мы такие, к нашей встрече они были отлично подготовлены, проинструктированы и даже специально обучены на тот случай, если мы будем вести себя как-то необычно…

Сержант, отличавшийся от остальных относительной чистотой формы и высоким ростом (они с башней чем-то напоминали друг друга – оба вытянутые к небу и очень худые), поднял вверх ладонь, и стражи мгновенно взяли алебарды на изготовку, а один даже угрожающе взмахнул своей в воздухе.

– Это лишнее, – одернул его сержант. – Эй вы! – крикнул он нам. – Вам лучше сдаться! Ближе не подходите, бросьте сначала ваше оружие. Зови гарнизонного, – отдал он приказание одному из стражей.

В его действиях отчетливо проглядывала боязливая суетливость. Сержант был очень молодой, он явно не имел достаточного опыта в подобных делах. Страж, которому он отдал приказание, так и не двинулся с места.

– Вы чего там, боитесь нас, что ли?! Мы вам ничего не сделаем… – проорал Кар Варнан и прибавил: – Наверное…

Однако сержант не удостоил его ответом, он замер, внимательно вглядываясь в нас, как мне показалось тогда, с напряжением.

– Я мог бы напугать их чем-нибудь, – предложил Ла-мас, – и они бы разбежались.

– Просто подойди поближе, твоей физиономии будет вполне достаточно, – обернулся к нему Варнан, все еще раздосадованый недавним изощренным колдовством Ламаса, – а моим лицом никого больше пугать не надо.

В ответ на его слова колдун фыркнул:

– Почему ты называешь ЭТО лицом?

Кар Варнан нахмурился и потянул к колдуну руки:

– Вот я тебе сейчас сделаю ЭТО из твоего лица!

– Сейчас не время для ссор, – одернул я их, – попробуем применить новую тактику. Сдается мне, эти ребята относятся к алчному типу личности, самый распространенный тип, между прочим. Сейчас я покажу вам, как надо общаться с такими, благо денег у нас в данный момент куры не клюют.

– Иди за гарнизонным! – снова гаркнул сержант, на этот раз куда более грозным тоном.

– Эй, погодите-ка с гарнизонным! – крикнул я и принялся пересыпать из ладони в ладонь золотые монеты, наблюдая, как разгораются жадным блеском глаза стражей. Потом я щелкнул по краю одной из монеток, с мелодичным звоном она взвилась в воздух, чтобы в следующее мгновение упасть мне в ладонь и скрыться затем в увесистом кошеле, вместе с остальными «кругляшами радости и свободы», как называл их наш придворный учитель риторики Альфонс Брехкун.

– Нам нужна девушка по имени Рошель! – крикнул я. – У меня есть информация, что ее скрывают именно в этой башне. Мы заберем ее и уйдем.

Стражи насупились, их завороженные золотом лица снова отразили серьезную настороженность.

– Вот сейчас как кликнем гарнизонного – и узнаешь тогда, – пообещал сержант, – правда, – он замялся, – гарнизонный сейчас спит и велел его не будить, но… – сержант возвысил голос, – коли проснется, так мигом всех по тревоге поднимет. Тогда живыми вам не уйти, лучше сейчас сдавайтесь…

Последнее он проговорил с заметной дрожью, потому что я снова извлек из кошеля монеты и принялся пересыпать их с самым независимым видом, словно занимался этим всю жизнь. Монеты посверкивали в ярких лучах солнца отчетливым блеском «радости и свободы».