Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола [litres]

— Мистер Милтон его знал?

— Он заботился о ребенке после… после самоубийства Ричарда. Такой уж он человек. Но, — сказал он, поднимаясь, — вам нужно возвращаться к работе. Удачи!

Пол направился к выходу, но в дверях остановился:

— Кстати, ходят слухи, что мистер Милтон собирается устроить вечеринку в вашу честь в своем пентхаусе. И уж поверьте: когда он устраивает вечеринку, это настоящее событие!

Мириам сидела на диване совершенно без сил. Она не присела с самого утра. Передохнуть удалось только за обедом. Норма и Джин очень ей помогли, но когда они начали спорить из-за того, кто первым пригласит Мириам и Кевина на ужин, это показалось ей довольно глупым. В конце концов она предложила им бросить монетку, и победила Норма. Завтра предстояло идти к ней, а послезавтра — к Джин.

Однако самым тяжелым испытанием стал приход Хелен Сколфилд. Она неожиданно материализовалась в квартире, словно привидение. Никто не слышал звонка или хлопка двери. Норма, Джин и Мириам остановились немного отдышаться после того, как передвинули диван от одной стены к другой, а потом обратно. Они хохотали над собственной нерешительностью, и вдруг Мириам почувствовала, что в комнате есть кто-то еще. Она повернулась к двери, подумав, что Кевин что-то забыл и вернулся. Но там стояла женщина с большой картиной, завернутой в коричневую бумагу. Она смотрела на них со слабой улыбкой. Хелен показалась Мириам зрелой женщиной, с завистью наблюдающей за детскими играми.

— Ой! — воскликнула Мириам и быстро переглянулась с остальными.

— Хелен, мы не слышали, как ты вошла, — удивилась Норма.

— Как ты себя чувствуешь? — быстро спросила Джин.

— Со мной все в порядке, — ответила Хелен и повернулась к Мириам. — Здравствуйте.

— Привет!

— Хелен, это Мириам Тейлор, — быстро проговорила Норма. — Мириам, это Хелен Сколфилд.

Мириам снова кивнула.

— Я вам кое-что принесла, — сказала Хелен, делая шаг вперед и протягивая свою упакованную картину. — Это подарок на новоселье. Надеюсь, вам понравится.

— Спасибо.

— Уверена, Хелен написала картину сама! — воскликнула Джин.

Мириам мельком заглянула под упаковку.

— Да, да, я написала ее сама… не бойтесь сказать, если она вам не нравится. Мои работы… особые, иные… Я знаю, они не всем нравятся, — произнесла Хелен, глядя на Норму и Джин.

Глядя на Хелен, Мириам подумала, зачем дарить свои картины на новоселье, если они никому не нравятся? Почему бы сначала не поинтересоваться, любит ли человек нечто подобное?

— У нас с Кевином совершенно нет картин. Боюсь, мы с ним в этом отношении абсолютные невежды.

— Недолго вам пребывать в этом состоянии, — рассмеялась Норма.

— Хелен, может быть, съездишь с нами в Музей современного искусства на этой неделе? — предложила Джин.

Все посмотрели на Хелен. Ее улыбка стала шире.

— Возможно, — тихо ответила она.

— Может быть, чашечку кофе? — предложила Мириам, все еще не решаясь развернуть картину.

— Нет, спасибо. Вы так заняты.

— Нам нужно передохнуть, — решительно сказала Джин. — Мы чувствуем себя довольно глупо, передвигая мебель то так, то сяк.

— Я все равно не могу остаться, — ответила Хелен. — Мне нужно к врачу.

— Мне так жаль, — пробормотала Мириам.

— Я лишь зашла поздороваться и познакомиться.

— Может быть, вы зайдете к нам позже, когда вернетесь?

— Хорошо, — ответила Хелен, но в ее голосе не слышалось ни обещания, ни надежды. Она огляделась вокруг. — Ваша квартира будет очаровательной… Такой же очаровательной… — Хелен посмотрела на Норму и Джин, — …как наши.

— Я в восторге от этого места — такой вид, музеи рядом, хорошие рестораны…

— Да. У нас все рядом — и хорошее, и плохое.

— Мы не хотим думать ни о чем плохом, — с укоризной перебила ее Джин.

— Нет, нет… Я вам и не предлагаю. Зачем вам это? Зачем это вообще нужно? — Хелен явно не ожидала ответа на свой вопрос.

Казалось, будто она совершенно одна и просто размышляет вслух. Мириам взглянула на Норму, но та лишь покачала головой. Джин возвела глаза к потолку и отвернулась.

— К врачу вас отвезет Харон? — спросила Норма. От присутствия Хелен ей явно было не по себе.

— Харон возит нас повсюду, — ответила Хелен. — Это его цель.

Глаза Мириам удивленно расширились. Очень странная формулировка, подумала она.

— Так, может быть, он уже ждет тебя внизу? — спросила Джин.

Мириам заметила, что взгляд Хелен, когда она смотрела на Норму и Джин, изменился. Из мягкого и отстраненного он стал острым и резким. Но Хелен тут же тепло улыбнулась и повернулась к Мириам:

— Извините, что мой первый визит оказался несколько скомканным, но мне хотелось поздороваться и поприветствовать вас в нашем доме, прежде чем отправиться на встречу.

— Благодарю вас. И большое спасибо за картину. О, я ее еще не развернула — очень невежливо. Я сейчас…

— Все в порядке, — остановила ее Хелен. Она коснулась руки Мириам. Заглянув в ее глаза, Мириам разглядела в них мучительную боль. — Картина особенная, но в ней есть… посыл…

— Правда? Звучит интересно.

Мириам начала разворачивать картину. Хелен отступила назад и снова устремила взгляд на Норму и Джин, которые не могли оторвать глаз от свертка. Мириам сняла всю бумагу и подняла картину вверх.

Какое-то время все молчали. Никто не произносил ни слова. Краски на картине были живыми и яркими — яркими настолько, что казалось, за холстом кто-то включил лампу. Сначала Мириам не могла понять, как правильно держать картину. Поскольку Хелен ничего не сказала, она решила, что держит ее правильно.

Верхняя часть картины была покрыта длинными, мягкими мазками сапфирового цвета, исходящими из облатки, расположенной в центре. По цвету и фактуре эта облатка была очень похожа на ту, что используется во время причастия. Под синими мазками виднелось что-то вроде темно-зеленого частокола, острого, резкого, угрожающего. Над ним художница изобразила женскую фигуру, размытую и неопределенную. И на лице женщины явственно читалась мука и страх. Ее тело словно вытекало из бурлящего моря крови. Поверхность моря была покрыта крохотными белыми пузырями, напоминающими черепа.

— Да уж, — сказала Норма, — тут явно есть посыл…

— Какие цвета! — восхитилась Джин.

— Никогда не видела ничего подобного, — вырвалось у Мириам. Испугавшись, что слова ее могли прозвучать обидно, она тут же поправилась: — Но я…

— Если картина вам не нравится, я пойму, — сказала Хелен. — Я уже говорила, мои работы особые…

— Нет-нет, она мне нравится, очень нравится! Дождаться не могу, когда ее увидит Кевин… Да и все остальные… — Мириам повернулась к Хелен. — Такая картина сразу же привлекает внимание и заставляет говорить о себе. Спасибо большое! — Она внимательно посмотрела на Хелен. — Эта картина многое для вас значит, правда?