Эндрю Найдерман - Адвокат дьявола [litres]

— Хочу показать тебе, чему я научилась на уроках вокала, — сказала Мириам и запела: — Я так люблю тебя… Неужели ты не ответишь на мою любовь?.. Ты мне так нужен… Так нужен…

На глаза Кевина навернулись слезы.

— Мириам, я так много работаю. Я почти забыл, для чего все это. Это для тебя. Мне ничего не нужно без тебя!

Он поцеловал ее, поднял на руки и отнес в спальню. Все было так прекрасно. Все сомнения, все вопросы мгновенно исчезли. У них все будет хорошо. Жизнь будет замечательной, как он всегда хотел и на что всегда надеялся. Мириам осталась прежней, и они все еще любят друг друга. Он начал раздеваться.

— Нет, подожди, — сказала она, садясь и наклоняясь к нему. — Давай сделаем так, как в среду вечером.

— В среду вечером?

— Ну, когда мы вернулись домой после ужина с Тедом и Джин. Только не говори мне, что ты опять все забыл!

Кевин улыбнулся. Мириам начала расстегивать его рубашку.

— Я раздела тебя, а потом ты раздел меня, — шептала она, продолжая разыгрывать сцену, которую он, хоть убей, не мог вспомнить.

Во время слушаний все сотрудники фирмы побывали в зале суда. Даже секретаршам позволили отлучиться на несколько часов, чтобы понаблюдать за юридической битвой. Удивительным было лишь то, что сам мистер Милтон в суд так и не пришел. Ему вполне достаточно было тех отчетов, которые к нему поступали. А больше всего Кевина беспокоило то, что прийти отказалась и Мириам. Она удивила его в самый первый день. После завтрака она заявила, что не придет в суд. Кевин надеялся, что до завершения процесса она изменит свое решение.

Боб Маккензи начал процесс медленно и методично. Он изложил свою теорию, привел все аргументы и факты, которые считал убедительным доказательством вины. Кевин подумал, что это очень разумный прием — четко структурировать свое выступление и приберечь клинические доказательства и результаты судебной экспертизы напоследок. Маккензи говорил размеренно и уверенно. Он производил впечатление зрелого, опытного юриста, и это заставило Кевина еще более остро почувствовать свою молодость и относительную неопытность.

Он не мог понять, почему Джон Милтон был настолько уверен в его способностях — еще до начала совместной работы. Почему дело Ротберга поручили именно ему. У него началась настоящая паранойя по поводу мотивов Милтона в связи с делом Ротберга. Может быть, он знал, что дело провальное, и хотел возложить всю вину на Кевина, молодого и неопытного?

— Дамы и господа! Уважаемые присяжные! — начал Маккензи. — Вы увидите, как задолго до преступления были посеяны семена этого хитроумного убийства; как у обвиняемого сформировались мотивы, появилась возможность; как он холодно и расчетливо совершил этот немыслимый поступок в твердой уверенности, что его вину невозможно будет доказать в силу сомнений и возможной небрежности.

Прокурор повернулся к Ротбергу и указал на него.

— Этот человек полагается на единственное слово — «сомнение». Он надеется, что адвокат поселит в ваши души сомнение, которое помешает вам сознательно и убежденно признать его виновным в чудовищном преступлении.

Размеренная речь Маккензи и его медленные движения придали словам торжественность. Атмосфера была наэлектризована до крайности. Журналисты и телерепортеры быстро царапали что-то в своих блокнотах. Художники начали рисовать присяжных и невыразительное лицо Ротберга. Тот хранил полное спокойствие, даже зевнул при первых словах прокурора.

В первые два дня Маккензи вызывал свидетелей, которые описывали порочную натуру Ротберга. Они заявили, что он был игроком, проиграл значительную часть состояния семьи Шапиро и даже перезаложил отель, несмотря на высочайшую репутацию этого курорта и успех бизнеса по производству булочек с изюмом. Все это произошло, когда Максина оказалась слишком больна, чтобы активно участвовать в управлении отелем и бизнесом.

Маккензи вспомнил даже работу Ротберга официантом — уже тогда по вечерам он играл в карты и проигрывал все полученные чаевые. Прокурор излагал историю обвиняемого очень тщательно, не упуская ни одного омерзительного момента. Он показал присяжным портрет соблазнителя, которому удалось украсть сердце Максины Шапиро. Конечно, это был брак по расчету. Стэнли Ротберг женился на Максине ради ее денег. Когда Кевин возразил, что подобная характеристика безосновательна, Маккензи вызвал свидетеля, поддержавшего его слова. Это был ушедший на покой шеф-повар отеля. Он поклялся, что Ротберг говорил ему, что когда-нибудь заполучит отель Шапиро, соблазнив Максину. После нескольких заявлений, подтверждавших внебрачные связи Ротберга, Маккензи вызвал Трейси Кейсвелл. Он привел ее к присяге и быстро заставил признать, что у нее был роман со Стэнли Ротбергом в то время, когда его жена тяжело болела.

На следующий день Маккензи перешел к болезни Максины Ротберг. Он вызвал врача, который подробно описал ее проблемы и опасности. Маккензи не стал задавать вопросы о несостоятельности Беверли Морган. Он явно не хотел внушать присяжным, что Максину Ротберг могла случайно убить ее сиделка, у которой были проблемы с алкоголем. Кевин же во время перекрестного допроса пытался заставить врача признать, что Максина вполне могла сама сделать себе смертельную инъекцию инсулина.

Тут Маккензи перешел к полицейским отчетам, где говорилось о спрятанном в шкафу Стэнли инсулине. Патологоанатом рассказал о вскрытии и о причине смерти. В конце концов, в суд вызвали Беверли Морган. Маккензи заставил ее рассказать об отношениях Ротберга с женой, о том, как редко он ее посещал и интересовался ее здоровьем. Беверли рассказала о том дне, когда умерла Максина Ротберг, — практически так же, как в свое время рассказывала Кевину. Наступила очередь Кевина.

Не успел он приступить к перекрестному допросу Беверли Морган, как кто-то дотронулся до его плеча. Он обернулся. За ним стоял Тед.

— Это от мистера Милтона, — прошептал он, кивая в ту сторону, где обычно сидели Дейв, Тед и Пол, когда приходили в суд. Дейв и Пол сидели на своем месте, но сегодня между ними сидел мистер Милтон. Он улыбнулся и кивнул.

Кевин развернул записку, прочел ее и повернулся к мистеру Милтону. Тот снова кивнул, на этот раз более твердо. Тед хлопнул Кевина по плечу и вернулся на свое место. Кевин поднялся и посмотрел на Беверли Морган. Он снова взглянул на записку, чтобы убедиться, что все понял правильно. Кевин приступил к допросу. И ответы Беверли Морган теперь удивляли его не меньше, чем прокурора.

— Миссис Морган, вы только что заявили, что иногда миссис Ротберг чувствовала себя очень несчастной и подавленной после визитов ее мужа. Помните ли вы такие случаи? Например, в последнее время?