Алиса Акай - Слуга [СИ]

Я поежилась и сразу стало казаться, что пешеходы нарочно стараются стать поближе к нам, а дети перебегают дорогу непозволительно близко.

— А не дорого это содержать? — спросила я чтоб отвлечься. — Я имею в виду спиритоцикл. Я слышала, на обновление чар для них уходит целая куча денег.

— Нам не очень. Кир когда-то неплохо повозился с ним, удалось снизить расход чуть ли не на две трети. Да и «Магнус» мой невелик, не то что эти современные машины, от которых больше грохота, чем пользы. Если хотите, я научу вас им пользоваться.

— Нет-нет, спасибо. Я удобней себя чувствую в качестве пассажира.

— Вам виднее, — согласился Марк. — Хотя в нашем деле надо держаться в ногу с современными чарами. Уже сейчас чары позволяют механизмам опережать скаковую лошадь и перевозить больше груза, чем запряжная четверкой подвода, лет через пять, уверяю, они достигнут еще больших высот. А лет через десять человек наконец сможет подняться в воздух, используя лишь зачарованный механизм не больше спиритоцикла. Правда, Кир?

— Возможно, — Кир не горел желанием участвовать в беседе. — Я не занимаюсь авионикой.

— Вы, видимо, большой ценитель всех этих зачарованных штучек.

— Ценю удобные вещи, — Марк пожал плечами. — Это полезно и экономит время. Например, вы слышали про последнее изобретение имперских ученых из Палермо? Говорят, они создали рациометр, который может рисовать! Представляете? Художники смогут вместо надоевших холстов использовать чары и передавать зрителю все доступные на свете цвета! По-моему это здорово.

— Не знаю, я привыкла к классической живописи. Мне кажется, есть вещи, которые должны лежать вне чародейского прогресса. Например, эти новомодные книги…

— Вы имеете в виду тексты, записанные на зачарованных свитках? По-моему они довольно удобны. Вы не любите читать с помощью рациометра?

— Не очень. От него быстро устают глаза.

— Понимаю.

— Да и вообще я не большая поклонница зачарованных вещей, пожалуй. Странно, конечно, при моей-то теперешней профессии, но лучше сознаться сразу, верно?

— Вот как? — Марк не подал вида, что разочарован, только приподнял бровь. — Только не говорите, что вы разделяете идеи пацифистов.

Я сразу поняла, о чем он. Этим летом по радиофонике с большим беспокойством передавали сводки с нормано-прусского театра военных действий, особенно после битвы при Марс ла Туре, в которой граф Мольтке бросил против пеших нормандцев Мак-Магона несколько десятков боевых бронированных трактусов, причинивших ошеломляющий урон последним. На волне этих новостей, предвещавших скорое вступление прусских солдат в Париж, в газетах все чаще и чаще стали поговаривать, что генералы нашли в зачарованных механизмах надежнейшее подспорье и, коль скоро человек сможет подняться в воздух, первым делом он научится использовать это умение для войны и разрушения.

— Я не пацифистка. Просто подозрительность — моя природная черта, а доверять сложным вещам, которые неизвестно как устроены и работают по неизвестным мне причинам, сложно. Можете считать меня ретроградкой, конечно.

— Зачарованная вещь не сложнее куриного яйца, — пробурчал с заднего места Кир. — Хотя некоторым и оно покажется неразрешимой загадкой.

— Не буду вас никем считать, — сказал Марк, не отвлекаясь от управления. — Хвала Константину, чары служат нам, а не мы им. И вообще, — он резко остановил спиритоцикл, пропуская нагло прущего через дорогу извозчика, — давайте поговорим о деле.

— А давайте помолчим? — фыркнул Кир. — Нет тут никакого дела и Христо абсолютно прав.

— То есть ты считаешь, что это все нервы?

— Ага.

— Честно говоря… Честно говоря, Аристарх не произвел на меня впечатления человека с душевной болезнью. А вы как думаете, Таис?

Странный вопрос. А что я могла думать? Но кажется Марку действительно было интересно мое мнение.

— Не знаю. Но ведь мы не врачи. Мы бы опознали душевную болезнь только если б он бросился собирать зеленых чертей по комнате, а незаметные проявления вполне могут привести к такого рода… нервным расстройствам. Мне кажется.

— Зеленых чертей, предположим, в приемной нет, — заметил ехидно Кир. — Ласкарис переловил их всех до последнего еще в том месяце.

— Хватить зудеть! — Марк треснул по рулевому колесу рукой. — Ты специалист по чарам, так взял бы хоть на себя труд присутствовать при разговоре. По-моему это не очень сложно. За тебя отдувались мы с Таис, строили из себя чародеев и важно кивали…

Кир отвернулся.

— Я не люблю беседовать с клиентами, их тупость выводит меня из себя.

— Ты тоже многих выводишь, однако все еще состоишь в штате, между прочим. Так имей совесть работать, а не только опустошать кладовую!

— Что ты завелся? — недовольно поинтересовался Кир, но почему-то без особой воинственности. — Твое дело вообще довезти нас до места, а не учить меня работать. Будь уверен, я и так все знаю про этого серва от Ласкариса!

— То есть знаешь, что он смотрит?..

— То есть знаю, что у его хозяина нервные припадки и галлюцинации, — передразнил его Кир. — Только к сожалению у меня нет патента на лечение человеческих голов.

— И серв точно не при чем?

Кир некоторое время не отвечал, глядел куда-то в сторону, прикрыв лицо полями шляпы.

— Этого я не говорил, — сказал он, так как мы все еще ждали ответа.

— Значит, неисправность церебруса серва все же возможна, так?

— Марк, ты меня утомляешь тем, что задаешь идиотские даже для тебя вопросы. Чего ты ко мне прицепился? Неисправность церебруса возможна? Да, да и тысячи раз да! Ты знаешь, что такое церебрус? Ты его видел? Ты накладывал на него чары?.. Церебрус — это сложнейшее человеческое изобретение, плод труда поколений чародеев, такая огромная система связанных друг с другом чар, что человеческий организм по сравнению с ним прост, как кусок торта! И ты спрашиваешь меня, в порядке ли его церебрус? Сейчас?

— Ну извини, что ты так… Я просто спросил.

— Спросишь меня, когда я смогу пощупать этого чертового серва. Кстати, я знаю тут неподалеку отличную тратторию с терпимой кухней. Мы можем заскочить и перекусить.

— Обойдешься. Ужин получишь как только разберешься с заказом. И, кстати, мы уже почти на месте.

Марк не ошибался, не прошло и пяти минут как спиритоцикл бесшумно остановился около небольшого двухэтажного домишки кремового цвета с большими окнами и уютным палисадником во дворике. Место это было мне знакомо, в нескольких кварталах отсюда мне доводилось когда-то снимать квартиру. Район этот можно было назвать спальным, слишком далеко он лежал от широких центральных проспектов Трапезунда или портовых улиц, вечно шумящих, вечно полных.

— Кто клиент? — спросил Кир, зевая.