Алиса Акай - Слуга [СИ]

— Дамы тоже откажутся?

Сперва я не поняла, каких дам она имеет в виду, потом вдруг заметила как побледнел Кир. Его лицо покрылось бледностью, но бледность эта определенно была не признаком внезапно накатившей слабости. Глаза его сузились, в них заплясали искры, на скулах выступили острые желваки.

И я поняла, что сейчас может случится что-то ужасное.

— Нет, спасибо, — сказала я, — нам ничего не надо.

Быть может, ответ мой был слишком поспешен и нетактичен — на лбу хозяйки обозначилась удивленная складка, но она ничего не сказала. Когда она вышла, мне стало хоть и чуточку, но легче.

Кир глядел ей вслед с таким выражением на лице, что боязно было находится рядом.

— Все, — Марк хлопнул его по плечу, — не время для обид. Мы приехали работать.

— Я не обижен… — процедил Кир сквозь зубы. — Но хотел бы я знать, где глаза у этой старой дуры!

Сомнительный комплимент для хозяйки дома, которой врядли было больше тридцати, но по виду Кира было заметно, что сейчас любое замечание он воспримет в штыки.

— Она не разобралась, — примирительно сказал Марк. — Бывает и так.

— Если она не разобралась, пока торчала здесь пять минут, в чем она вообще может разобраться?

— Не хочешь чтоб тебя путали с девчонкой — обрейся налысо. Тогда будет заметно сразу.

— Чтоб ходить как беглый сарацин? — вскинулся Кир, видимо дороживший своей густой всклокоченной шевелюрой, торчавшей вихрами в разные стороны. — Но по моей одежде что, ничего не заметно? Может, это похоже на платье?

— Успокойся, говорю тебе. Нечего разводить скандалы из-за пустяков.

— Сейчас некоторые девушки носят джинсы, — сказала я и почти тотчас пожалела об этом.

— Девушки — носят штаны? — озадачился Марк.

— Какая нелепость! — Кир презрительно фыркнул. — Что за чушь?

— Никакая не чушь. Даже в Трапезунде это постепенно входит в моду. И в этом нет ничего страшного.

— Женщина в штанах… Как глупо!

— Мужчины носят штаны, — парировала я, — но кроме того они носят и туники. А женщинам что же, довольствоваться только одним?

— По-моему штаны вообще гадость, — скривился Марк, машинально огладив на себе тунику. — Эта северная мода, особенно по части туалетов, способна изуродовать что угодно. Я понимаю, почему их таскает Кир или там какие-нибудь пастухи в Новом Свете, но отчего вдруг приличный человек может вырядиться в эти панталоны, впридачу еще и сшитые между собой, я не понимаю. А уж женщины… Простите, Таис, я не поборник нравственности, но это выглядит как-то…

— И то верно, в тунике гораздо удобнее щеголять всеми предназначенными для того природой частями тела, — сказала я едко. — И многие этого ничуть не смущаются.

Марк застыл с удивленным выражением на лице, а Кир вдруг захохотал.

— В точку! Так! Именно! Марк, видишь, твои крепкие ягодицы и стройные ноги скрывать под штанами просто преступление.

— Ну хватит вам, — сказал Марк, укоризненно глядя на меня. Такого удара со спины он не ждал. — Нас ждет работа, если вы, конечно, не очень увлеклись дискуссией о штанах и ягодицах. Кир, давай к серву, а Таис…

— Пусть составит какую-то бумажку, — сказал Кир, подступая к серву и спокойно разглядывая его снизу вверх. — Надеюсь, в этой бумажной ахинее она соображает не хуже чем в современной моде. Старику Ласкарису понравится какая-нибудь бумажка.

— …пусть обождет, — закончил Марк. — Когда Кир закончит, можно будет составить акт.

— Хорошо. Я подожду.

Я присела на кожаный диванчик и стала наблюдать за работой Кира. Тот повел себя странно. Он не творил никаких чар, не читал заклятий и вообще достаточно прохладно относя к серву.

— «ИВМ», — сказал он кратко. — Сразу видно. Модель «СД-5» или «СД-6». Хлам.

— Его купили всего месяц назад.

— Значит, купили на базаре, — Кир вытянулся на цыпочках и щелкнул ногтем по носу серва. Загудел потревоженный металл, но серв даже не шелохнулся. Он по-прежнему стоял, вытянувшись во весь рост, как солдат на плацу, ожидая команды. — Здесь даже речевого модуля нет, между прочим. Нем как осел. «ИВМ» не производит таких уродов уже года три.

— Может, завалялся на складе, — подумав, сказал Марк, наблюдающий за работой Кира со стороны. — Смотри, пломбы на месте.

Кир нагнулся.

— Ага, — сказал он кратко, — на месте.

Действительно, в том месте, где торс сужался, переходя в талию, было видно широкое стальное кольцо, опоясывающее серва поперек. Там действительно обнаружилась заводская пломба. Кир зачем-то дунул на нее.

— Не похоже, чтоб вскрывали. Впрочем, я не специалист. Тем более не понимаю, отчего не оттащить его в «ИВМ».

— Клиент сказал, что не доверяет технической гарантии, — заметила я, — но ты с ним не разговаривал, поэтому и не в курсе.

Кир бросил на меня удивленно-брезгливый взгляд. Если бы чародеи изобрели устройство чтоб анализировать человеческие эмоции и взглянули бы сейчас на Кира через свои мощные лупы, полагаю, на этом образце появилась бы бирка «Кто ты такая, как здесь оказалась и почему мне мешаешь?».

— Клиент душевно-больной идиот, — заявил в обычной манере Кир. — Его жена слепая дура, а их серв — старый хлам, который впору сдать старьевщику. Ты полагаешь, кто-то из них может быть мне полезен?

— Они наши клиенты. И придется их слушать, если хочешь чтоб они заплатили.

Кир лишь отмахнулся.

— Деньги пусть заботят Христофора. Я довольствуюсь кровом, столом и тишиной. Христофор Ласкарис берет деньги, я чиню вещи. Так повелось. И, кстати, это полная чушь.

— О чем ты?

— Про «ИВМ». Они всегда очень тщательно заботятся о клиентах. Имя им дороже десятка солидов. Я никогда не слышал чтоб они затягивали с ремонтом или не исправляли неисправностей в своих сервах.

— Скажешь это клиенту, если вдруг каким-нибудь чудом его увидишь.

— Университетская курица.

— Лентяй и обжора! Да ты…

Мы с Киром посмотрели друг в другу глаза. В комнате повисла тишина — такая тишина, как бывает перед грохотом арт-обстрела, звенящая, раскаленная, текучая. Еще бы мгновенье — и между нами что-то бы громыхнуло. Не знаю, что последовало бы после, но злость, столько времени сидевшая во мне туго скрученной спиралью, затрещала, точно готовилась выпрыгнуть наружу и разорвать самодовольного хама в клочья. Даже в деснах заныло.

А потом вдруг все прошло.

Кир смотрел на меня, но взгляд его, будто бы прежний, исполненный презрения, как-то неуловимо изменился. Точно мелкая зыбь прошла по серым омутам его глаз. Прошла, коснулась чего-то в глубине — и исчезла.

— Не кипятись, — бросил Кир, усмехнувшись, — лучше привыкни.

Усмешка у него была странная, полу-девичья, полу-мужская. Но мне отчего-то показалось, что она была вовсе не злой. И еще я вдруг почувствовала, что отныне разговаривать с Киром мне станет легче. Отчего? Может, мы просто нащупали нужную волну? Глупость какая… У нас нет ничего общего с этим вздорным и ленивым женоненавистником. Но злость стихла, точно угли, которые припорошило снегом — она еще чувствовалась, но где-то в глубине, сокрытая, остывающая.