Алиса Акай - Слуга [СИ]

Подслушивал под дверью? Чары?

В этот раз затянувшаяся пауза была замечена и Киром — видимо, слишком много в затхлом воздухе комнаты сгустилось удивления.

Он недовольно заерзал худым телом по кровати.

— Вам нельзя работать вместе, — наконец сказал он, заметив, что мы не собираемся уходить. — Ваша природная глупость, объединяясь, увеличивается на порядок. Черт возьми, нет ничего странного в том, что я это знаю! — Кир откусил от бутерброда. — И это понял бы любой человек с головой на плечах. Сегодня какой день?

— Четверг, — сказала я негромко.

— И вы любите герань, так?

— Да.

— Ну! — Кир развел руками. — Все и так понятно. Или ты ослеп, Марк? Ну посмотри на нее, — он показал на меня пальцем. — Не обязательно держать свечку когда она подписывает контракт чтоб все сообразить.

— Чушь какая-то…

Кир поднял на нас глаза. Кажется, в них стало даже меньше презрения. Он смотрел на нас как на двух великовозрастных кретинов, которые пускают слюни и мочат штаны. Пожалуй, я бы выбрала презрение.

— Четверг, — сказал он медленно, — вчера была среда. По средам Христофор ходит или в «Золотого младенца» или в «Манедулу» — зависит от того, сколько осталось в его кармане со вторника. Дама сказала, что любит герань — в «Золотом младенце» тоже любят герань, там ее много. При этом дама одета ни как проститутка — недостаточно подчеркивающее, ни как гетера — мало вкуса — из этого можно предположить, что она не проститутка и не гетера. Проститутки и гетеры часто водятся в «Манедуле». Следовательно, вчера они с Христо сидели в «Золотом младенце», где и познакомились. И знакомство явно не переросло в нечто большее. Во-первых, учитывая, сколько денег взял вчера с собой Христо, а также то, что в «Золотом младенце» подают лишь вина, выпить он мог не больше четырех порций савотьяно, что для нашего Христо определенно мало — после этой дозы он внешне еще напоминает что-то, состоящее в родстве с человеческим существом. Во-вторых, вкус, хоть и в зачаточном состоянии, у нашей новой сотрудницы, все же присутствует — поэтому я исключаю всякую возможность того, что всепоглощающая страсть заставила ее потерять от старика голову. Это значит… — Кир допустил паузу, точно надеясь, что кто-то из нас закончит вместо него, но мы с Марком молчали, поэтому он быстро подвел итог. — Это значит, что интимной близости между госпожой Таис и господином Ласкарисом не возникло. И ее визит сюда носит исключительно деловой характер.

Я несколько секунд потрясенно смотрела на Кира. Но тот, видимо утомленный долгой тирадой, меланхолично жевал свой бутерброд. Второго акта вроде бы не предвиделось.

Мне надо было или оскорбиться или удивиться — и решить надо было быстро. Это у меня вкус в зачаточном состоянии?.. Да ты грязный ленивый хамский… Еще одно свойство Кира обнаружилось неожиданно — на него нельзя было по-настоящему разозлиться. Просто потому, что его как бы и не было в комнате. Когда мужчина стоит рядом с тобой, багровый от ярости, или трясущийся от страсти, или сгорающий от вины — можно сделать многое. Достаточно поймать его взгляд и отвести за руку туда, куда надо. Сбросить в ледяные бездны презрения или наполнить сердце благоухающим, как мед, счастьем. Но абсолютно ничего нельзя сделать с тем, кто безразлично лежит на кровати и не собирается удостоить тебя даже взглядом.

— Интересные выводы, — сказала я, переведя дыхание. — И некоторые из них даже верны. Вчера мы с господином Ласкарисом действительно познакомились в «Золотом младенце». Но откуда вы узнали про работу? Я не похожа на заказчика?

— Не похожа, — Кир доел бутерброд и не глядя кинул корку в сторону, — на тебе только одна зачарованная серьга. И та слабенькая. Зачарованными вещами ты почти не пользуешься. Я бы почувствовал.

— Да… — протянула я. — У вас отличные способности к анализу.

— Он этим и занимается, — вставил торопливо Марк, точно опасался, что Кир может в своей манере ответить на комплимент. — Я не ошибусь, если скажу, что всеми чарами тут заправляет Кир. Анализирует, принимает решение, накладывает чары… Как правило у него всегда получается лучшим образом. У него отличная голова, что компенсируется целым рядом менее полезных качеств — в первую очередь дурным нравом, ослиным упрямством и безграничной ленью.

Данная Марком характеристика не устроила Кира, но он видимо посчитал для себя обременительным вступать в долгие дискуссии. Поэтому он поднял с пола полуобгрызенное яблоко и, коротко прицелившись, метнул его в лоб Марку. Расслабленно стоящий Марк, несмотря на неожиданность атаки, среагировал очень быстро. Честно говоря, яблоко-то я и разглядела тогда, когда оно с хрустом впечаталось в стену, отразившись от каменной ладони Марка, возникшей внезапно рядом с моим лицом.

Кир задумчиво взвесил в руке тяжелое фаянсовое блюдо. Марк посмотрел на него — как-то особо внимательно. Кир пожал плечами и вернулся к чтению. Не знаю, заметил ли он, что мы ушли.

— Теперь сходим к Ясону. Это не очень далеко, но надо будет спускаться по лестнице. Ясона не назовешь радушным хозяином, но там, по крайней мере, нет риска схлопотать чем-то в голову.

Мы опять двинулись вперед. Я уже окончательно перестала понимать, в какой части дома мы находимся. Марк сказал — спускаться, значит, тут есть и подвал?..

Опять установилось молчание — хрупкое, немного скованное, неуютное.

Марк прокашлялся.

— Вы на него не сердитесь, — вдруг сказал он, останавливаясь. — Вы не думайте… Он не злой вообще. Ну то есть, конечно, он весьма вздорный и невыдержанный, но по-своему он не желает никого обидеть. Просто…

— Просто?..

— У него такой характер, — кажется, Марку в эту минуту самому было чертовски стыдно, он даже порозовел. — Это… Это не его вина.

— Давно его знаете, видимо?

— А? Да. Порядочно. Кир может вести себя временами как настоящая свинья, но это не значит, что он имеет что-то против вас. Если он вас обидел — примите мои извинения.

— Ничего. Пустое. Напрасно вы думаете, что меня можно так просто обидеть.

— Понимаю. Но все равно…

— Забудьте, — я двинулась вперед, вынудив Марка зашагать рядом.

Но победить любопытство так же легко, как гордость, не удалось.

— Скажите… — не выдержала я, когда мы миновали еще один поворот. — А он… То есть Кир. Я имею в виду — он… хм…

— Он мужчина, — серьезно сказал Марк, посмотрев на меня. — Физически — на сто процентов. И не дай вам Бог когда-нибудь, случайно или специально, пошутить на эту тему или усомниться в его мужественности. Потому что это будет похуже извержения вулкана. Даже не представляете. И лучше не представляйте.

— Спасибо, я постараюсь.

— Однажды, года три назад, я в шутку назвал Кира Кирой. И до сих пор вспоминаю этот момент как самый опасный в жизни, — Марк ухмыльнулся, сложно было сказать, серьезно ли он говорит или же валяет дурака.