Алиса Акай - Немного хаоса [СИ]

Но Кир не собирался долго нас слушать.

— Вот и представьте, что эти варвары, помешанные на чести, вдруг начали делать сервов. Не чайники на энергии чар, не шахматы, способные играть без игрока, а самое сложное из всего того, что пока придумал человек. Рано или поздно, дорогие коллеги, вы сообразите, что в голове у этих сервов, точнее, в церебрусе, тоже жуткая мешанина. Нет, технически все отлично. Я бы даже сказал, что это самые совершенные сервы из всех, что я видел. Только дело в том, что разобраться в них практически невозможно.

— Даже тебе? — невозмутимо поинтересовался Марк.

Но Кир не вспылил, как всегда, когда речь заходила о его компетенции. Напротив, на губах его появилась мимолетная усмешка.

— Даже мне, — сказал он просто. — Впрочем, кажется я вел к другому… Мы делаем все по своему образу и подобию. Я не собираюсь устраивать тут теологическую дискуссию, Марк, закрой рот обратно. Я имею в виду, что все, что мы создаем, несет отпечаток нас самих. Наших представлений об устройстве мира, о пользе, о необходимости… Мы вшиваем в сервов блоки агрессии, потому что слишком хорошо помним, сколько сотен тысяч жизней погубили боевые сервы, дроиды, во время многочисленных войн. Это отвечает нашим представлениям о безопасности. Но у ниххонских чародеев, как вы понимаете, свое мнение на счет некоторых вещей…

— Они закладывают в своих сервов понятие чести? — недоверчиво спросила я. Даже звучало это глупо. Но Кир, тем не менее, кивнул.

— Молодец, Таис. Когда вернемся, попрошу чтоб Христо дал тебе денег на конфеты. Именно так — сервы, сделанные в Ниххонии, блюдут честь. Звучит глупо?

— Звучит жутко… — пробормотал Марк. — Как железо может иметь представление о чести?

— Железо — никак. А с помощью чар вполне. Чары похожи на арифметику. Помнишь, что такое арифметика? Это цифры — много-много-много цифр. Чары не умеют думать, не умеют чувствовать — и не могут заставить думать или чувствовать серва. Весь мир, окружающий серва — это, по сути, цифры. Событие-цифра вызывает действие-цифру. Это все к тому, что заложить в серва понимание чести не сложнее, чем научить его снимать с огня кипящий чайник. Даже если для него само это слово ничего не значит.

— Ага, — сказала я. — Ну конечно же.

— Ладно, я вижу, что возиться с вами придется даже дольше, чем я рассчитывал. Представьте картину. Самурай приглашает гостей, таких же почтенных людей, как и он сам. Чайная церемония, гейши… Черт, да неважно. В общем, и в момент всеобщей трапезы его серв, купленный за немалые деньги, вдруг оступается и… Вы ведь знаете, что сервы, как бы их не модернизировали, не совершенны. Они могут упасть, могут что-то пролить, чего-то не заметить… Они, в сущности, и в самом деле железо, которому чары помогают изображать что-то осмысленно-человеческое. Так вот. Серв падает, проливает чай на гостей, ломает чей-то ритуальный меч…

Я так живо это представила, что даже подмышками защекотало. Правильно отец говорил — чересчур богатое воображение — наказание для хозяина. Марк тоже поморщился. Он родился в Ромейской Империи, но о представлениях чести был осведомлен хорошо.

— Опозоренный хозяин вспарывает себе живот, опозоренные гости составляют ему компанию, — с очаровательной улыбкой закончил Кир. — Почти идиллия. Но есть досадный нюанс — лет через десять-пятнадцать самураи в Ниххонии могут внезапно закончиться. Потому что сервы все еще падают и падать будут, судя по всему, еще долго. И абсолютно непонятно, как сэкономить самураев и при этом развивать чародейство и собирать сервов. Вскоре они нашли выход. На наш взгляд дикий, конечно. Но, как и говорила Таис, многие их обычаи кажутся нам дикими, этот лишь один из многих.

— Самоубийство, — сказала я тихо.

— Конечно. Их сервы обучены самостоятельно прерывать свою жизнь в том случае, если они совершили что-то, позорящее их или их хозяина. Если серв ошибся и навлек позор, нет нужды отвечать за него человеку — он сам дезактивирует себя. Не понадобится даже меч. Просто щелчок — и вас на руках не подлежащая восстановлению железная кукла. Удобно.

— Сумасшествие, — фыркнул Марк. — Это то же самое, что встраивать блок самоуничтожения в карандаш, который может сломаться или чашку, которая и без того может разбиться!

Кир лишь качнул головой.

— Как бы то ни было, нам сейчас приходится иметь дело именно с ними.

— Стой, — сказала я, — но ведь они не сделали ничего подобного! Они покалечили уже двух людей, но они же функционируют! Они живы! Я видела, как они ходят и… Неужели они не посчитали это ошибкой, которая стоит искупления?

— И опять молодец. Две правильных догадки за день, Таис, ты сегодня на коне. Разумеется, в Ниххонии сервы не ломают людям руки и не окатывают их кипятком. Есть одна штука… Да-да, та самая Контр-Ата.

— Она мешает им покончить жизнь самоубийством? — уточнил Марк.

— Именно. Когда ниххонские сервы впервые попали в Европы, поначалу было много конфузов. Из-за какой-нибудь ерунды, которая нам могла показаться несущественной и не стоящей даже внимания, сервы ритуально убивали себя. Явление не массовое, но встречалось достаточно часто. Совершив даже какой-нибудь мелочный проступок, эти болваны считали себя опозоренными и сводили счеты с жизнью. Очень красиво, конечно, но только если забыть, что серв — это целая куча денег, а самый современный серв, выписанный с другого конца мира — это очень большая куча денег. Среди хозяев не было подобного щепетильного отношения к чести, поэтому через пару лет европейские чародеи создали Контр-Ату. Блок противодействия безумию. Это чародейское вмешательство в церебрус уже готового серва с целью наложить табу на его суицидальные привычки. Значительно облегчило всем жизнь. С тех пор ниххонские сервы пользуются значительным спросом и удобны в управлении, хотя и крайне редки. Фактически, это потенциальные самоубийцы со связанными чародейской цепью руками.

— И Контр-Ата непреодолима?

— Абсолютно. Я детально ознакомился с ней еще тогда, когда она была новинкой. Обойти ее не проще, чем протаранить на деревянной повозке гранитный утес. Так что наши сервы, — Кир со вздохом обвел взглядом девять молчаливых фигур, — могут чувствовать огромные угрызения совести, но дезактивировать себя, увы, не могут. Следовательно, Контр-Ата не имеет никакого отношения к произошедшему. Сама она лишена какой-то инициативной функции, не может сподвигнуть серва на какие-то действия или спровоцировать ошибку других областей церебруса. Поэтому я и сказал, что сам факт ее присутствия для нас бесполезен, если мы хотим узнать причину.

— Ну хоть с чем-то разобрались, — сказал Марк с облегчением. — Но картина зловещая. Неудавшиеся самоубийцы пытаются убить людей… Не хотел бы я увидеть такие заголовки в местных газетах.