Алиса Акай - История одного ужина [СИ]

— Привет, Буц, — я погладила его по гладкой холодной броне. — Выглядишь отлично!

— Вы б с ним помягче… — сказал Ясон, откладывая тряпицу с маслом. — Он уже не молодой теленок. Гоняете почем зря, не чистите… Хорошо, что я есть, пропаду — совсем захиреет. Этому Киру лишь бы в церебрусе копаться, а если там торсион заменить или шайбу — все, выручай, старый Ясон!.. Эх вы, чародеи…

Ясон добродушно бурчал, глядя на меня своими огромными прозрачными глазищами. Делал он это больше по привычке, чем по необходимости. Он был вовсе не так суров, как хотел казаться, хотя иногда, пребывая в дурном расположении, выглядел более чем внушительно.

— Просто так зашла, — сказала я. — Марк с Киром уехали, Христо тоже нет, скучно стало.

— Ну садись, раз пришла, — он указал мне на стул возле заваленного всяким механическим хламом верстака. — Чай будешь? Только заварил. С сушками? Как чувствовал, что ты зайдешь, еще вчера попросил Марка захватить… Садись, садись.

Передо мной возникла огромная чашка дымящегося чая, конечно же с чабрецом и лимоном, как пил обычно сам Ясон, и блюдце с сушками. Не знаю, отчего Ясон решил, что я люблю сушки, в каждый мой визит он непременно старался меня ими угостить, видимо полагая, что доставляет тем самым огромное удовольствие. Возможно, Ясон считал, что сушки, как блюдо из русской кухни, любимое лакомство если не всех современных девушек, то по крайней мере тех из них, кто говорит со славянским акцентом. Вертя в пальцах ароматную сдобную сушку, я с облегчением подумала, что он не догадался угостить меня штофом водки и не предложил березовый веник для бани. Сердиться же на Ясона было невозможно — все, что он делал, он делал с убежденностью в собственной правоте и из единственного желания угодить редкой гостье. Я улыбнулась. Поймав мою улыбку, Ясон улыбнулся в ответ. Пожалуй, эта улыбка могла отбить аппетит даже у голодного бурого медведя. Аппетит, а заодно и память до конца дней.

— Невесела ты, Таис. Чего нос висит?

— Я? Что?

— Ну-ну… Не кушаешь, молчишь, не улыбаешься.

Я торопливо укусила сушку. Вкусно. Но, наверно, вредно для зубов. «Думать тебе вредно, — мстительно сказал внутренний голос. — Для головы». Но в присутствии Ясона было легко игнорировать весь окружающий мир, куда уж тут внутреннему голосу…

— Задумалась. Хлопот наверху много, сами знаете.

Но провести Ясона было не проще, чем посадить Кира на вегетарианскую диету или привить Христофору любовь к парному молоку вместо вина.

— Когда ты много думаешь, у тебя другой взгляд, — сообщил он серьезно. — Вот такой.

Он нахмурился, отчего огромные кустистые брови вздыбились, выпучил глаза и вытянул лицо. Я расхохоталась, едва не расплескав чай. Довольный произведенным эффектом, Ясон подмигнул:

— Честно! А когда ты невесела, у тебя лицо другое. Вроде как сейчас. Давай, говори, кто обидел. Квалер что ль бросил? А? Давай, давай, выкладывай! Я ему бока намну так, что забудет, как сидеть! Ну что такое? Не кавалер? Ужель Христо обидел? Ах он разбойник, пьянчуга подзаборная, да я ему уши…

Это все еще было добродушное ворчание, но я отчетливо видела, как в глубине полупрозрачных глаз, похожих на два слюдяных океана, мелькнула опасная белая искра. Мне не приходилось видеть людей, на которых Ясон по-настоящему рассердился бы, но отчего-то казалось, что в окружающем нас мире их очень, очень немного. Я постаралась его успокоить.

— Никто меня не обидел, Ясон, честное слово… А невесела из-за работы. Иногда знаете как бывает… Вроде и просто все, а сразу не решишь.

— Бывает, конечно.

— Все указывает на одну ошибку, одну конкретную ошибку, проверяешь, считаешь, думаешь — все сходится, а в голове бардак какой-то.

— Таис, деточка, — он снова приобнял меня за плечи. — Ты слишком хороша чтоб забивать свою голову такими вещами. Есть Марк, есть Кир, есть Христо наконец — позволь им ломать головы. А сама не лезь. Не женское дело. Ты кто? Юрист? Занимайся своим.

— Легко сказать, — невесело отозвалась я, высвобождаясь из этого удушающего объятья.

— Ну так попробуй и сделать.

Рассказывать Ясону о деле с Ланселотом было совершенно бесполезно. Во-первых, Ясон хоть и возился с серами, поднимая их на ноги, слабо представлял устройство их чародейской составляющей, а уж в особенностях церебруса вообще не разбирался. Он был техником, и не лез в душу, даже механическую. А во-вторых, привычный мне мир он представлял как-то странно, поскольку совершенно в нем не разбирался и не ориентировался. Наивный подземный отшельник, он понятия не имел о кредитных обществах, отравителях и прочей ерунде. Ему это было попросту неинтересно.

— Ясон… — сказала я несмело, — можно вопрос вам задать?

— Давай, девочка. Валяй. Сломалось что?

— Не про технику. Про людей.

— Ого, — он тяжело выдохнул и огромная его бородища затрепетала. — Ишь куда… В людях я не силен, Таис. Хотя и прожил уж сколько. А что это тебя люди заинтересовали? Все сервы или прочая зачарованная чепуха, а тут вдруг люди. Ужель и людей в наше время зачаровывают?

— Да вроде того. Простите, что время отнимаю, — я отодвинула полупустую чашку и сделала попытку подняться, но Ясон удержал меня.

— Пришла — спрашивай.

Я набрала воздуха в грудь и с опозданием поняла, что вопрос, который я собиралась задать — дурацкий. На такой вопрос нет ответов. Точнее, любой ответ будет также далек от истины, как…

— Почему люди убивают?

Ясон отчего-то даже не удивился. Лишь пожал огромными, как валуны, плечами.

— Потому что живут. Мы животные, Таис, очень хитрые, очень остроумные, научившиеся приспосабливаться к чему угодно. Веками мы обманывали хищников чтобы выжить, обманывали дичь чтобы не остаться голодными, обманывали друг друга — для выгоды. А теперь пытаемся обмануть самих себя — и неудачно. Мы хищники. И убийство так и осталось для нас одним из способов влиять на окружающий мир, избегая опасности или получая выгоду. Эх, Христо сказал бы красивее, он умеет говорить. А я говорю так, как понимаю сам.

— Тогда спрошу иначе… Что мешает нам убивать?

— Ты имеешь в виду, почему мы не убиваем каждый раз, когда можем?

— Вроде того.

— Таис, девочка…

— Животные убивают по необходимости, ими руководят инстинкты, а мы, люди, умнее. У нас разум сильнее инстинктов, мы можем убивать когда захотим. В любое время дня, в любое время года. Мы убиваем, если нам это выгодно, да?

— Тише, тише ты… — он похлопал меня по спине. — Успокойся. Опять убийство чтоль? Ох вы… Пинкертоны несчастные. Все неймется.

— Это не истерика, — я с трудом улыбнулась. — Просто так… Устала. И запуталась.

— Вижу. Выпей еще чаю… Вот так. Ты хочешь знать, что мешает нам убивать? Много всего. Например, вера. Всякое убийство, за редким исключением, есть грех, а последующее наказание на том свете или этом иногда задевает струны в душе у самых злостных безбожников.