Татьяна Абалова - Три истории об Алекзандре

Советник побледнел, его полные губы задрожали, выдавая сильное волнение.

— Но… — начал он, и в этот момент у меня оборвалось сердце. — Я не вижу метки замужества на руках Ариэль. Прошу меня извинить, но у фейри знатного рода при проведении брачного обряда всегда на коже появляются символы, оплетающие запястье. У Ариэль символов принадлежности к какому-либо мужчине я не вижу.

— Наверное, их нет, потому что я не фейри, — ответил я, пытаясь холодностью тона дать понять Андариэлю, что хорошо бы ему заткнуться.

Сверля его глазами, я совершенно забыл об Ариэль, которая никогда не отличалась слабоумием.

— Алекзандр, вы меня обманули? Обряд бракосочетания в Корр-У не проводился? Я не сказала свое «да»?

Лучше бы она закричала, начала топать ногами! Это тихое «вы», эта холодная отчужденность, появившаяся в голосе, это неумолимое выскальзывание руки из моей ладони.

— Я люблю тебя, Ариэль… Не разрушай… Не уходи…

На бледном лице расцветает улыбка. Только я чувствую ее фальшь? Что ты задумала Ариэль?

— Забудь обо всем… любимый…

Забыть или сделать вид, что забыл и поверил? Подхватить неумелую игру, за которой ты хочешь спрятать свою боль, или прекратить ее, вызвав еще большие страдания?

Ты стараешься не терять лица, но тень прозрения медленно слизывает с него краски, словно невидимый паук плетет свою паутину-полог и набрасывает на тебя, предупреждая, что я более не достоин лицезреть сияющую красоту.

Нет прежней яркости глаз, в них поселилась тоска…

Что же я натворил, Ариэль?

Словно ничего не произошло, ты вкладываешь ладонь в мою руку и тянешь за собой по длинным коридорам. Двери, двери, мелькание световых пятен, голосов, смеха гостей, а мы летим навстречу краху, как мотыльки на огонь, который их уничтожит.

Куда ты ведешь меня, Ариэль? Где собираешься казнить?

Ты не замечаешь излишней стремительности своих шагов, нервного поворота головы, когда выбираешь комнату, резкого толчка в дверь, которую с грохотом захлопываешь за нашими спинами.

Чужая комната, чужая постель… Моя плаха.

А губы? Прежде мягкие, нежные, они становятся жадными, яростными. Твой поцелуй причиняет боль.

Ты забываешь, что я зверь, милая, и сразу понимаю, что в тебе нет того желания, которое ты изображаешь, торопливо расстегивая свое платье. Во всем урагане чувств, что ты испытываешь, вожделение на последнем месте. Поэтому я не помогаю тебе, а молча смотрю, как дрожат твои пальцы, когда ты рвешь на мне одежду.

— Обними меня…

Мольба-стон. И я обнимаю, хотя нет надежды, что все завершится вместе с неправильным сексом. Сексом-отчаянием, сексом-местью.

Все, что мы делаем сейчас — неправильно. Больно. Это как расставание через смерть, это как насильственное разделение сросшихся близнецов, у которых одно сердце на двоих.

— Царапается… — и, демонстрируя тонкий след на груди, добавила: — Отдам тебе потом…

Она снимает с мена амулет богини, легко открывающий порталы. Ты хочешь сбежать, Ариэль. Весь этот спектакль с раздеванием, поцелуями лишь для того, чтобы сбежать?

Милая, милая, Ариэль. Значит, уйдешь. Не останешься.

Я принимаю твою неловкую ложь, подыгрываю, помогая расстегнуть амулет Богини.

Да я растерян, любимая, да, я совершил ошибку, через ложь привязав к себе, но твоя хитрость для меня прозрачна, и я сразу понимаю, какой путь ты избрала. Поэтому на мгновение прижимаю амулет груди, и на правах хозяина приказываю ему, где ты должна оказаться, когда шагнешь в портал. Выбери любую точку на картах пяти миров, но ты все равно выйдешь из портала в единственном назначенном мной месте, в том самом, откуда я похитил тебя несколько лет назад — во владениях княгини Илис.

Если и ты захочешь оказаться на родине, то даже не поймешь, что я знаю, где тебя искать.

— Иди ко мне…

И я иду. Я всегда иду к тебе. Я всегда буду рядом. В горе и в радости, в печали и в веселье, до самого моего последнего вздоха, до самого последнего твоего вздоха. Я никому не позволю встать между нами. Даже тебе самой, любимая.

Твои ласки не пьянят меня, мне больно, потому что я понимаю, для чего ты сейчас делаешь то, о чем я давно мечтал, откладывал, надеясь, что у нас впереди вся жизнь.

Я даже рад, что ты прервала пытку, перестав целовать меня.

— Сейчас вернусь… Дождись меня, хорошо?

Я жду, Ариэль. Я всегда буду ждать тебя. Только не вдали, изнывая от тоски и безысходности, а рядом. Ты выйдешь погулять в сад, а я буду ждать у окна, ты уедешь навестить сестру, а я буду смотреть на часы и считать минуты, ты уснешь на соседней подушке, а я буду ждать, когда ты откроешь глаза, чтобы первому поймать твою улыбку.

Я понимаю, любые слова сейчас бесполезны. Ты их не услышишь, оглушенная моей ложью, а я боюсь не найти правильных. Боюсь испортить то, что не могло исчезнуть в одночасье. Я о любви. Я не верю, что ты сможешь вычеркнуть меня из своей жизни. Я просто не дам.

— Одну минутку, Зандр…

Ох, милая! Произнеся мое второе имя, ты нажала на спусковой крючок, дала отмашку флагом. Я как тот марафонец, что застыл у стартовой черты. Ты только выйди за дверь, и я начну свой забег. Финишная лента опоясывает твое сердце, и я достучусь до него. Заставлю биться для меня. Для нас.

Я не дам стреле с зеленым оперением еще раз разлучить нас. Слишком долго мы были врозь, слишком мало мы были вместе.

Я люблю тебя, Ариэль.

Когда шаги Ариэль стихли в коридоре, я быстро оделся.

Я знал, что как только закроется дверь, Ариэль откроет портал. Но вынесет он ее в единственное место, которое амулету назвал я — во дворец к ее сестре.

Пора действовать.

Я написал извинительное письмо Лорду демонов, что безотлагательные дела не позволили мне явиться к нему на аудиенцию, и отправил его со своим слугой, а сам начал сборы.

Жаль, что нет второго медальона для перехода через порталы, но мне не привыкать пользоваться дедовским способом передвижения. Я пока не говорю о волчьих лапах. Это успеется. Сначала меня ждет путешествие на лошади до королевства Лунных волков. Нужно отдать кое-какие распоряжения.

Через трое суток я входил в белый замок в Волфваре. Загнав двух коней, я сократил путь всего лишь на сутки. Родные леса преодолел уже в ипостаси волка, на лошади путь оказался бы вдвое дольше.

— Маришка! Карту Шезгарта!

Ведунья выскочила из кухни с тревогой в глазах, но увидев своего короля нагим, поняла, что я оборачивался.