Андрей Франц - Путь на Хризокерас

Ваше Святейшество! Каждое из этих пяти свидетельств по отдельности может быть легко опровергнуто или признано недостоверным. Но, будучи собранными вместе, они складываются в весьма тревожную картину. Не сталкиваемся ли мы в данном случае действительно с колдовством? И не с помощью ли Врага рода человеческого творится это колдовство — ежели оно и впрямь имело место быть.

Господь свидетель, как тяжко мне писать подобные слова! Ведь на деле все поступки и свершения мессера Серджио — и спасение короля Ричарда во время осады Шалю-Шаброля, и спасение посольства в засаде под Сузой, и мудрая отповедь дожу венецианцев, позволившая убрать из договора самые опасные места — все это шло лишь нам на пользу в деле возвращения провинции Иерусалимской.

Но знаю я также и то, насколько неисчислимы хитрости Лукавого. И как далеко он может пойти, дабы завлечь добрых христиан в свои ловушки. Посему пребываю в тяжких сомнениях и молю Господа нашего помочь мне в их разрешении.

Засим, господин и отец мой, остаюсь преданным вашим слугой, умножающим свои мольбы и просьбы во рвении Божьем радостью и благодарением, а также упованием, что Бог проявит Свою милость в исполнении чрез наши руки того, что обещано было Им в древние времена.

Датировано на Риальто, в странноприимном доме Святого Марка, 14 июня 1199 года"

Скатав письмо в аккуратный рулончик, мессер Соффредо запечатал его в трех местах личной печатью и с досадой пошевелил плечами. Уж очень его утомило ощущение чужого взгляда у себя за спиной. Впрочем, сколько ни оборачивался он, сколько ни вглядывался назад, ничего кроме стены, освещенной неровным пламенем свечей, там все равно не было.

Не иначе, Лукавый шутит свои шутки над добрым христианином, — недовольно подумал про себя Его Преосвященство, еще раз оглядываясь вокруг. А, с другой стороны, уж скоро год, как торчит он почти безвылазно на этих Богом проклятых болотах, среди безбожных и лукавых венецианцев. Немудрено, если и просто так чудиться чего начнет. Его Преосвященство плутовато оглянулся вокруг, как бывало в детстве, когда ребятишки замысливали какую-нибудь каверзу — хотя кому бы и взяться-то здесь, в запертой на засов комнате — перекрестил стену у себя за спиной и от души в нее плюнул…

— Надо же, а чуйка у святого отца работает на полную катушку, — ухмыльнулся господин Дрон, наблюдая своим недавно обретенным бестелесным взором пролетающий в его сторону плевок его Преосвященства. — Да только толку тебе, твое преосвященство, с нее — чуть. Ладно, отдохни пока. А у меня и без тебя найдется, за кем понаблюдать. Интересное это, оказывается, дело — наблюдать за людьми.

По окончанию сегодняшнего раунда переговоров почтенный олигарх весьма заинтересовался, куда это спешит мессир Робер с отчетливо написанным на физиономии желанием поделиться дипломатическими успехами. Закрывшись в своих апартаментах, господин Дрон положил руку на крест, закрыл глаза, представил себе благородную физиономию главы посольства, и бестелесный взор почтенного депутата в мгновение ока притянулся к мессиру Торнхейму, как раз заходящему в покои кардинала Соффредо. Ну, кто бы сомневался! Как и положено в темном средневековье — сплошные интриги и шпионские игры.

"Шпионы там, шпионы здесь, без них ни встать, без них ни сесть", — промурлыкал господин Дрон слова песенки, коей предстоит явить себя благодарным слушателям еще лишь спустя восемь столетий. Кто бы сомневался, что Его Святейшество папа Иннокентий III не упустит возможности держать руку на пульсе столь важных процессов. Вот папа и не упустил.

— А вы, мессир депутат, есть олух царя небесного, — самокритично пожурил себя Сергей Сергеевич. — Раскрыл, понимаешь, клюв от обретенных возможностей! Типа, раззудись плечо, размахнись рука… А того не сообразил, что люди в этом самом темном средневековье тоже не пальцем деланные. Искусство шпионажа чай не первое тысячелетие совершенствуется. И все заинтересованные лица давно уже их с Доцентом под колпаком держат.

Вот спрашивается: что вам, сударь, мешало прибыть на Риальто, на лодке? Как любому нормальному индийскоподданному. Нет, дай свежеобретенной силушкой побаловаться! Вот и побаловался… А, между прочим, святую инквизицию папа Иннокентий всего через пятнадцать лет учредит. Желаете, чтобы специально для вас он сделал это на пятнадцать лет раньше? "Скромнее нужно быть, Сергей Сергеевич! Скромнее…"

Завершив на этой, вне всякого сомнения, здравой ноте сеанс критики и самокритики, господин Дрон задумался о дальнейших действиях. В конце концов, никакой катастрофы пока не случилось. Все, что ему было известно об Иннокентии III, говорило о нем как о весьма разумном и здравомыслящем политике. Из тех, кому все равно, какого цвета кошка — лишь бы ловила мышей. "А мышей мы пока что ловим исправно!" Так что, с этой стороны особых поводов для беспокойства пока не было.

— А ничего так! Валяясь на кровати в собственных апартаментах, шпионить можно. Эта работа как раз по нам, — мелькнула напоследок довольная мысль, и почтенный депутат вновь отдался изучению чудесных возможностей усовершенствованного девайса.

Риальто, собор Святого Марка, 16 июня 1199 года

Колокольный перезвон разносился над Лагуной, созывая граждан Светлейшей Республики на соборную площадь Святого Марка. Именно здесь должно было быть оглашено и подтверждено волей народа решение Сеньории о предоставлении кораблей крестоносному войску.

Толпа венецианцев валила в широко раскрытые ворота Собора Святого Марка. Купцы, приказчики, воины, кузнецы, плотники, стеклодувы, рыбаки, корабелы: вся Венеция — крикливая, буйная, кипящая яркими красками, бурлящая энергией, рвущаяся из берегов — собралась сегодня на площади Святого Марка. Те, кому места в Соборе уже не доставалось, так и оставались стоять на площади.

Сами послы вместе с членами Сеньории наблюдали за шествием, стоя на небольшой огороженной площадке. Предполагалось, что они зайдут в Собор последними. Заработав с полдюжины подозрительных взглядов, господин Дрон также присоединился к членам посольства и приготовился наблюдать за предстоящим спектаклем.

Что, добрый мой читатель, можно сказать о дальнейшем действе? Все это было детально описано в уже упоминавшемся нами ранее "Завоевании Египта". А затем многократно растиражировано в десятках и сотнях исторических монографий, учебников, романов, фильмов, повествующих о великих событиях лета 1199 года. Так стоит ли нам пытаться своими словами описывать устроенное дожем Дандоло великолепное зрелище? Не лучше ли дать слово очевидцам, чьи свидетельства уже давно и прочно вошли в золотой фонд исторической классики?