Андрей Франц - Путь на Хризокерас

— Благословен Ты, Господь, Бог наш, сотворивший плод винограда, — хозяин дома начал трапезу традиционным благословением над вином, трапезничающие омыли руки, далее последовало благословение над хлебом и, наконец, пошли в ход ножи и вилки. Завтракали, как и подобает молча. Насытившись, сидящие за столом омыли руки в последней воде, прочли биркат хa-мазон — благо день был будний, так что хватило одного лишь 137 Псалма из книги Тегелим:

— … Счастлив, кто воздаст тебе за содеянное с нами! Счастлив, кто размозжит младенцев твоих о скалу!"

Стол, тем временем, опустел, лишь хлеб, как и положено, оставался на месте. Трапеза завершилась, наступило время беседы. Семейство тихо удалилось, хозяин с гостем остались вдвоем.

— Итак, уважаемый Шешет бен Ицхак, какая нужда оторвала вас от ухода за здоровьем Его католического Величества Педро II и привела в эль-Кахиру?

— Война, рабби. Война, что закипает сегодня во многих сотнях фарсангов отсюда, но изольет свой гнев именно на эти земли. Сначала она привела меня ко двору Алиеноры Аквитанской…

— Понимаю, ваш государь заинтересовался делами ее сына, Ричарда…

— … а затем, уже по поручению самого Ричарда Плантагенета я вынужден был отправиться сюда.

— Даже так? — брови Моше бен Маймона слегка сдвинулись к переносице, а острый взгляд буквально вонзился в собеседника. — У вас поручение от короля-льва? К кому же?

— К тем нашим единоверцам, кто сочтет для себя полезным и выгодным поучаствовать в предлагаемом им предприятии.

— Продолжайте!

— Месяц тому назад я получил письмо от Абд аль-Латифа. Он предсказывает новый большой голод в Египте, даже более страшный, чем тот, что случился здесь четыре года назад. Собеседник маленького доктора нахмурился еще больше. Было видно, что направление, которое принял разговор, ему крайне неприятно. Похоже, тягостные воспоминания о той голодной зиме, что случилась четыре года назад, были еще живы. Однако, пересилив себя, Моше бен Маймон все же ответил:

— Да, к сожалению это слишком похоже на правду. Множество признаков указывают на грядущую беду.

— А, между тем, цены на зерно на рынках Александрии и эль-Кахиры сейчас ниже низкого. И если в течение лета — начала осени…

— Нет, это невозможно! — Собеседник маленького доктора пребывал все в той же позе, но от него ощутимо пахнуло холодом. — Да, верно, четыре года назад некоторые сказочно обогатились, продавая хлеб по 8-10-кратной цене. Все так. Но кто это были? Вельможи двора, начальники воинских частей или же те, кто заручились их покровительством. В любом случае, в их распоряжении была вооруженная сила, способная оградить запасы зерна от десятков тысяч голодающих. Во время голода лишь войско способно сохранить хлеб в руках продавца. Евреям не удержать товарных запасов продовольствия. Лишь то, что закуплено и припрятано для самих себя, да и то…

— Вы говорите, войско? Армия Ричарда будет в Египте не позднее следующего лета.

— Слишком поздно. Судя по тому, как идут дела, продовольственные склады без сильной охраны начнут громить уже через два-три месяца.

— Именно поэтому один из посланников Ричарда договаривается прямо сейчас с Амори де Лузиньяном о временном хранении зерна. Хлеб можно будет грузить в куркуры и заураки прямо на причалах александрийского порта и морем отправлять на Кипр. В Египет хлеб вернется лишь тогда, когда войско Ричарда твердо возьмет под контроль главные города Дельты.

— То есть, нам во всем придется положиться на добрую волю короля и на его желание заработать с нашей помощью?

— А когда было иначе?

— Хм, это верно. Какую долю от прибыли хочет иметь Ричард за свое покровительство?

— Никакую. Прибыли не будет. Вернее, она будет, но значительно позже и в гораздо больших размерах.

— Поясните свою мысль, уважаемый Шешет! — Было видно, что собеседник маленького доктора изрядно удивлен, но старается свое удивление слишком уж сильно не показывать.

— Ричард не собирается устраивать здесь торговлю зерном. Хлеб понадобится ему для прокорма войска следующим летом и для строителей канала к Красному морю.

— Что-что?! Ах вот как? Все-таки канал! Ну, это многое объясняет. — Тонкие пальцы хозяина дома потянулись к колокольчику. В ответ на серебристый звон тут же отворилась дверь, и вошел слуга.

— Зеэв, дойди до дома аль-Муная и пригласи молодого Менахема.

— Слушаюсь, господин.

— Его прадед, — пояснил хозяин дома, — был у аль-Амира главой департамента земледелия. Он же строил Нильский канал — тот, что соединяет Нил с озером Мареотис. Мальчик в полной мере унаследовал талант прадеда и уже сегодня, несмотря на молодой возраст, является опытным землеустроителем. Он нам очень поможет. Схема пролегания будущего канала у вас, я полагаю, с собой?

— Да, разумеется, — маленький доктор с поклоном протянул чуть желтоватый лист бумаги.

— О, неплохо, очень неплохо, — Моше бен Маймон углубился в рисунок, одобрительно кивая головой. — Хотел бы я знать, откуда у франков столь точная схема пролегания старого русла "Реки Траяна". Неужели они, наконец, чему-то научились?… Ну что ж, прекрасно! Дождемся молодого аль-Муная. Для начала нам следует определиться с объемом предстоящих работ и с необходимым количеством строителей. Ведь именно от этого будет зависеть количество зерна, которое следует закупить…

Лето 1199 года в Северной Италии выдалось жарким. Ливийский Флейтист, набирающий силу обычно в марте и доходящий до адриатического побережья теплым и влажным весенним сирокко, в этом году вновь задул в конце июня. Но теперь выдувал он из своей флейты не сладостные ноты весеннего бриза, а жгучий танец ливийской пустыни, замешанный на колеблющихся миражах и мертвых от жары барханах.

Лагуна, казалось, замерла. Все, что могло, попряталось от безжалостного солнца. Со стороны казалось, будто покой и умиротворение сошли на острова, на сверкающее солнечными зайчиками море, на птиц, на ящериц и людей, населяющих этим места. Но это, конечно же, только казалось.

Такое спокойствие найдете вы в центре тайфуна, что моряки называют глазом бури. В середине — тишина и покой. А чуть в сторону — и вот они, ревущие ветры, грохочущие волны везде, куда беснующемуся чудовищу удается дотянуться своими жадными щупальцами.