Марк Лоуренс - Ключ Лжеца

Она шагнула назад, положив пальцы мне на грудь.

– Почему Скилфа не забрала ключ у Снорри?

– Э-м-м… – я попытался вспомнить. – Свобода делает мир лучше. Даже если для этого надо позволить глупцам решать, на свою голову – это ведь ты сказала? – Я перевёл взгляд на Снорри. – Она оставила ему ключ, потому что… она мудрая. Или что-то вроде того.

Кара подняла брови.

– Звучит не очень-то правдоподобно, не так ли?

– Скилфа тоже боялась?

– Это ключ Локи. Бога обмана. Грубой силой не решить, кто станет им владеть. Иначе уже много веков назад он стал бы ключом Тора!

– Его можно только отдать, – сказал Снорри. – Олаф Рикесон взял его силой, и проклятие Локи заморозило его армию в десять тысяч человек.

– Так… когда ты дал мне ключ в оливковой роще…

– Да, я доверился другу.

– Чёрт. – Снорри дал мне в руки своё будущее. Столько доверия мне не удержать. Это всё равно что приказать собаке охранять кусок мяса. Это было глупо. – Снорри, ты меня совсем не знаешь. – Отчего-то, даже с шестьюдесятью четырьмя тысячами крон золотом, блестящими в моём воображаемом будущем, я почувствовал себя бедным. Лихорадка, наверное, или отравился ядами от солей нижней шахты.

А может, это было оттого, что Снорри даже не спорил, а просто стоял, как огромный излишне доверчивый придурок, кем он и был, и безрассудно ожидал от меня такого же безрассудства.

– Тридцать две тысячи, лечение, и придурок открывает свою дверь.

– Нет.

– Ой, да ради Бога! Сколько стоит открыть эту проклятую дверь?

– Эту дверь нельзя открывать. Даже если бы ты не взял золота, а лишь предложил мне ключ за то, что я покажу тебе дверь смерти, я бы не решился. Есть причина, по которой призраки моей молодости рассеялись по Аду. Не просто так один из них выступил против вас, когда вы подошли к двери Эридруина. Открывать эту дверь опасно. И ещё опаснее проходить через неё. – Челюсть Келема двигалась, а звук исходил из его шеи. Во рту у него что-то блестело – серебро на чёрной штуке, которая раньше была языком.

– Почему? Какая разница такой мёртвой твари, как ты? – Я даже не хотел, чтобы эта дверь открылась. Понятия не имею, зачем я спорил, вместо того, чтобы раздумывать о том, как довезти моё золото в Красную Марку.

– Я не мёртв. – Келем склонил голову. – Скорее… хорошо законсервирован.

Я стоял, крепко сжимая ключ в руке, смотрел на ведьму, на воина, на мальчика, и на старые кости в кресле. Что-то в свете кристаллов изменилось – едва заметно, как лёгкое дуновение ветра, но я почувствовал.

– Что вы будете делать с ключом, мастер Келем? – спросил я его, и зашагал от одной колонны к другой.

– У меня целый дворец дверей. Совершенно естественно, что мне нужен ключ, который может отпереть любую из них. – Трон Келема повернулся, чтобы он мог меня видеть. – Без ключа открывать такие двери сложно и утомительно, даже опасно, и это может истощить старика вроде меня. Вот эти тринадцать дверей передо мной. Они сложные, но за годы мне удалось открыть все, кроме трёх. Двери во тьму и в свет по-прежнему мне сопротивляются. Но те, с другой стороны, слышат, как я пытаюсь, о да. – Скрежещущий звук, который мог быть смехом. – Они меня боятся, ненавидят, и изо всех сил мне сопротивляются. Тьма знает, что если я контролирую дверь, то я ей владею. И свет тоже это знает. Давным-давно мне сказали, что одна из этих дверей никогда не откроется для меня, и что за ней моя погибель. Сказал мне это сам Локи, отец лжи. И я поверил ему, поскольку он всегда честен. Он гордится этим, зная, что частичная правда ранит сильнее, чем ложь. – Келем махнул высушенной рукой в мою сторону. – Ключ отопрёт двери, и последняя – последнюю я оставлю запертой. Эту я снова запру, так хорошо запру, что её нельзя будет открыть до скончания веков.

Неприятно, когда тот, с кем торгуешься, даёт понять, насколько ценно то, что у тебя есть для него. На рынке мы притворяемся, будто нам плевать, очерняем то, что желаем, оговариваем это. Келем честно сказал мне две вещи. Что я могу доверять его предложению, и что глупо будет отказываться, поскольку так или иначе ключом он завладеет.

– Чёрная. – Я указал на колонну. – Это дверь в смерть? Врата в Ад?

– Нет, это одна из трёх, которые всё ещё мне сопротивляются. Врата в Ад открылись довольно легко. После Дня Тысячи Солнц они болтались на петлях, и это была первая дверь из тринадцати, которую я изучил.

Я уставился на чёрный кристалл.

– Значит, это врата в ночь. – Даже произнося это, я понимал, что это не так.

– Вы так думаете, принц Ялан? Неужели ваша связь с тьмой стала такой слабой?

– Нет. – Я покачал головой. – Это не она… – Я прошёл к следующему столпу, проводя по нему пальцами.

– Та дверь в Ошим, принц Ялан. Дверь это Колесо, а Колесо это дверь. Мне нужно завладеть этой дверью.

– Синяя Госпожа распахнёт их все, – сказал я. – Она думает, что время дверей заканчивается, и скоро миры будут перетекать друг в друга. Она хочет открыть пути и руководить разрушением, чтобы обеспечить себе место в том аду, который получится в итоге.

– Меня неверно информировали о стандартах обучения в Красной Марке, – сказал Келем, и два паука размером с глаз потянули за сухие уголки его рта, чтобы получилась улыбка. – Вас отлично обучили, принц Ялан. Но Синяя Госпожа действительно хочет лишь повернуть Колесо. Она может добиться этого, открыв чёрную дверь, но чёрная дверь и сама открывается. Она открывается уже сотни лет. Очень медленно, но с каждым годом всё быстрее и быстрее. Каждая открытая дверь, каждая вещь, что переходит из одного мира в другой… всё это ослабляет стены между этими местами, и стены начинают трескаться. Ошимская дверь открывается, а Колесо поворачивается. С ключом Локи Синяя Госпожа могла бы сегодня же положить миру конец, открыв дверь раньше нас. А без него ей придётся надеяться на то, что Мёртвый Король откроет дверь смерти так широко, что треснут стены вокруг неё… и тем самым он повернёт Колесо и возвестит конец всему.

– А за что вы, мастер Келем? – Разговор стал для меня слишком сложным. Мне хотелось лишь ускользнуть с деньгами и получить в своё распоряжение столько лет, чтобы хватило их потратить.

– Принц Ялан, я торговец. У всего есть своя цена. Я покупаю, я продаю. В этом же нет ничего плохого? Покупаю то, что можно купить, и продаю тем, кому это надо и кто может заплатить. Богатые должны получать то, что они страстно желают – уж вы-то с этим согласитесь? С этой точки зрения моя позиция, наверное, достаточно ясна. Я отказываюсь открывать одну дверь, даже ненадолго, чтобы сберечь десятки тысяч золотом. Вряд ли это делает из меня человека, который страстно хочет открыть их все, не так ли? Да, я хочу обладать тьмой и светом, и существами за этими дверьми, но покончить со всем сущим? Что я от этого получу? Да, у меня с Синей Госпожой есть общие интересы, но в этом стремлении я ей не союзник.