Марк Лоуренс - Ключ Лжеца

– Синяя Госпожа считает его достаточно важным, чтобы отправить ассасинов. Возможно, она видела в своих кристаллах и зеркалах то, что моя сестра упустила в своих изысканиях.

– Ассасинов?

– Пока троих, двоих в этом месяце. Моя сестра видела их приближение, и их остановили. Хотя цена была немалой. На Синюю Госпожу работают опасные люди.

– Но…

– Это долгая игра, Ниа. Будущее горит, и те, кто могут нас спасти – дети, или ещё не родились. Во многих вариантах будущего ключ – Анкраты. Либо император появляется в их роду, либо получает трон из-за деяний этого дома. Анкраты несут с собой перемены, и перемены нужны. Присягнувшие будущему согласны, что нужны два Анкрата, работающие вместе. Остальное сложнее разглядеть.

– Я ничего не знаю об Анкрате. И мой сын – не какая-то пешка на вашей игральной доске! – Проявляется гнев матери. Если Красная Королева и пугает её, она этого не показывает. Она дочь короля. По ночам она поёт мне песни своей родины, о мраморных дворцах, украшенных драгоценными камнями, где расхаживают павлины, а перед воротами лежат тигры, и стоит аромат пряностей. – Ялан вам не игрушка, а я не племенная кобыла, которую вы купили на рынке. Мой отец…

– Ты именно племенная кобыла, моя дорогая. Твой монарший отец продал тебя на запад. Раджа Варма взял мои рубины и серебро, а не заплатил приданое золотом по твоему весу какому-нибудь местному сатрапу, как поступил бы, не заметив в тебе то, что так ценно для меня. И я заплатила эту цену, поскольку во многих вариантах будущего твой ребёнок стоит по правую руку императора, разоряя его врагов и восстанавливая его на троне.

– Вы… – Я убираю ухо от толстой двери, и от остальной части фразы могу разобрать лишь сердитый, но смутный отказ. Какой-то холодный ужас заставил меня прекратить подслушивать. А теперь этот ужас разворачивает меня в сторону арки и лестницы за ней – словно мне на шею легла рука с ледяными пальцами.

Она стоит на верхней ступени: тощая как кость, бледная как кость, мертвенная кожа вокруг рта сморщилась в некое подобие жуткой улыбки. Сложно сказать, какого цвета у неё глаза, только один из них слепой, а второй – словно омут. Брызги солнца играют на полу, на стене, на стульях, но арка, где она стоит, так глубоко в тени, что почти кажется игрой света.

Я бегу. В этом мы с мальчиком единодушны. Один быстрый удар, и стул скользит по плитам пола. Я мчусь за ним, а когда стул останавливается, я уже поднимаюсь на него и взбираюсь. Страх меня подгоняет, шаг – и я на сидении, другой – и я на спинке, а когда стул падает, я бросаюсь в сторону окна. В западном шпиле я раньше не бывал, зато бывал в восточном. Юный Ялан решает, что они одинаковые. Я молюсь об этом.

Пока рос, я научился многого бояться. Почти всего, наверное. Но высота до сих пор вызывает во мне трепет. Пролетев в окно, я цепляюсь за камни, ноги ищут карниз, который должен быть внизу чуть левее. Мальчик, не глядя, съезжает ниже, и край окна проскальзывает под его ладонями. Мы стоим, прижавшись к внешней стене, подоконник над нашей головой, руки широко раскинуты и прижаты к камням, нас держит лишь трёхдюймовый карниз.

Мало-помалу я заворачиваю за горгулью – близнеца уродливого демона, наблюдающего за королевством с восточного шпиля, прямо под самым верхним окном. На обоих шпилях по нисходящей спирали установлено несколько таких демонов, все одинаковой формы, но разные, как люди, и у каждого есть двойник в соответствующей точке на другом шпиле. Их лица я знаю лучше, чем лица своих немногочисленных кузенов. Мои пальцы дрожат, но это дрожь от страха перед слепой на один глаз женщиной, а не перед обрывом подо мной.

С карниза я падаю на горгулью, соскальзываю мимо рогов и шипов, дотягиваюсь до карниза, по кругу добираюсь до следующей скульптуры, и снова падаю. Так я и обнаружил старика в башне – только тогда я карабкался вверх, и был почти на год моложе. Просто чудо, что я не умер.

Двоюродный дедушка Гариус живёт (или его держат) в восточном шпиле. Когда я впервые туда взобрался, я был ещё слишком мал, чтобы осознавать опасность. И к тому же шпили были просто созданы для того, чтобы по ним взбираться. Мало в империи найдётся башен с таким количеством опор для рук и ног, с таким множеством украшений, размещённых на удобных интервалах. Выглядело как приглашение. И даже в самые ранние годы я был одержим побегом. Стоило только охранникам и нянькам Римского Зала отвернуться от меня больше чем на секунду, как я сбегал, прятался, карабкался, изучая все входы и выходы. Любое окно на высоте меня привлекало. Кроме одного на западном шпиле – то всегда выглядело как распахнутая пасть, только и ждущая, когда я в неё залезу.

Я добираюсь до крыши дворца и мчусь вверх по черепичному уклону, через насечку на гребне, и вниз, к восточному шпилю. Тёмные плитки обжигающе горячие и жгут ладони. Я пытаюсь не прикасаться к ним руками и ногами и съезжаю на заднице, чувствуя жар даже сквозь штаны. Потные ладони не могут удержаться за плитки. Я скольжу быстрее, ударяясь по ним спиной, схватиться не за что. Неверно рассчитанное усилие вместо того, чтобы замедлить, поворачивает меня вбок, и спустя миг я уже кувыркаюсь, качусь по крыше в сторону обрыва. Руки молотят, мир расплывается, я кричу.

Бум . Что-то жёсткое остановило моё падение, одним болезненным ударом забрав всю инерцию, приданную мне склоном. Удар обернул меня вокруг неподвижного предмета, остановившего падение, и теперь я лежал и стонал. Почему-то я запутался в старом одеяле – в мокром старом одеяле – и, похоже, шёл дождь.

– Ял! – Крик мужчины.

– Ял! – Другой мужчина, ближе.

Я застонал чуть громче, хоть и не намного. Мои лёгкие ещё не наполнились после того, как из них столь грубо выбило воздух. Спустя несколько секунд меня нашли руки, стащив одеяло с моего лица. Оказалось, что я смотрю на лицо Снорри, обрамлённое мокрыми чёрными волосами. Со всех сторон стояли деревья – пугающе высокие и отчётливые на фоне серого неба, которое казалось слишком ярким.

– Чт.., – выговорил я. Этого кажется достаточно, чтобы выразить мои чувства.

– Тролли тебя уронили. – В поле зрения появилась голова Туттугу, закрывая небо. Мокрые рыжие волосы свисали вокруг озабоченного лица. – Повезло, что ты попал в дерево.

Меня озадачило это новое определение слова "повезло".

– Я упал с крыши? – На самом деле я всё ещё слабо понимал, о чём идёт речь. Туттугу выглядел сбитым с толку. – Ты сбросил вес, – сказал я ему. Может, к делу это и не относилось, но уж точно было правдой – дорожные трудности помогли ему сбросить несколько фунтов.

Викинги переглянулись.

– Поднимаем его, – сказал Снорри.

С явным недостатком нежности они оттащили меня от дерева. Это было высокое хвойное дерево с редкими ветвями – другие такие же усеивали склон. Снорри поднял меня на ноги, и охнул, выпрямившись, словно это причинило ему боль. Он положил мою руку себе на плечи и помог мне подниматься на гребень футах в пятидесяти над нами. Там стояла колонна чёрных троллей, с Горготом впереди. Кара стояла в конце, куда Снорри меня и направил. Похоже, был уже поздний вечер, и тени сгущались к ночи. Когда мы подошли ближе, из-за спины тролля выглянул Хеннан. Похоже, твари неплохо с ним поладили. Раньше я и не обращал внимания, что, хотя в нашей весёленькой компании были и тролли и троллихи, детей я среди них не видел.