Пирс Энтони - Воплощения бессмертия. Том 1 [Компиляция, сетевое издание]

– вот и вышел досадный конфуз. Да, инкарнациям тоже случается совершать ошибки – и даже горшие, чем ошибки смертных.

– Хорош «конфуз»! Он стоит человеческой жизни! – возмущенно воскликнул Нортон.

– Гавейну будет дан второй шанс, – заявил Танатос. – Гея, сознавая свою вину, решила компенсировать промах. Она уже переговорила с Клото, одной из богинь Судьбы, и они пришли к соглашению.

– Ребенок выздоровеет?

– Нет, младенец безнадежен. Гавейну будет дарована возможность жениться вторично, и на этот раз более удачно.

У Нортона холодок пробежал по спине.

– Жениться вторично? – переспросил он. – Стало быть, он разведется с Орлин?

– Нет.

– Значит, она родит ему второго ребенка? Не понимаю… Он что – должен вторично жениться на Орлин?

– У Орлин не будет второго ребенка. Большая часть зла, в котором повинен этот младенец, именно в том и состоит, что он – причина безвременной смерти собственной матери.

– Безвременной смерти? – в ужасе переспросил Нортон.

– Мне горько сообщать это вам, но таков неизбежный ход вещей. Быть может, вам будет легче, если вы узнаете всю подоплеку событий. Вы непричастны к этой драме. Вся тяжесть вины – на ребенке.

– Но ребенок ничего дурного не сделал!

– Ребенок вот-вот умрет. И этим убьет свою мать.

– Ребенок не выбирал – умирать или жить! Это несправедливо!

– Если так, то, значит, грех отца лег бременем на невинную душу сына. Не вмешайся Гея, ребенок был бы здоров. У вас, Нортон, отличные гены.

– Не сомневаюсь, – с горечью отозвался Нортон. – В моем роду сплошь здоровяки и долгожители… И все же в этом перебросе греха есть что-то нелепое, бесчестное. Ведь отец ребенка как бы я…

– Я не смею сказать, что система, которой я служу, идеальна, – мягко возразил Танатос. – Но изменить ничего нельзя. Вы абсолютно ни в чем не виноваты – ни по отношению к ребенку, ни по отношению к его матери. Вы должны понять, что загробная судьба ребенка пока до конца неясна, тогда как путь матери очевиден – в Рай. Она – чистое, доброе существо. Такой она была в радости, такой осталась и в горе. Ее безвременная кончина от тоски

– недобрый поступок по отношению к близким, но сие малое зло не повредит ее запредельной судьбе… Я надеюсь, что полное знание всех обстоятельств избавит вас от ненужных страданий. Вы хороший человек и проживете всю жизнь в союзе с Добром, если выйдете с неисковерканной душой из горнила этого испытания.

– Как трогательно, что Смерть заботится о моем нравственном комфорте! – воскликнул Нортон с горькой усмешкой. – Вы объявляете, что мой ребенок… то есть ребенок Гавейна должен умереть. Вы объявляете, что моя любимая женщина должна умереть. И при этом вы предлагаете мне все понять, на все наплевать, расслабиться и наслаждаться жизнью! Чего ради вы затеяли весь этот разговор? Стоило ли так напрягать себя?

– Потому что я не люблю бессмысленные страдания, – наисерьезнейшим тоном ответил Танатос. – Смерть есть неизбежность, коей не дано избежать ни единому живому существу. Я за всяким приду в свое время. И это справедливо, потому что венец праведной жизни – праведная смерть. Однако сами по себе обстоятельства смерти могут быть разными. Я решительно предпочитаю не усугублять эти обстоятельства излишней жестокостью. А значит, не должно длить сверх меры агонию умирающего или, наоборот, каким-либо образом укорачивать срок жизни, отпущенный человеку Атропос.

– Атропос?

– Это третья из воплощений Судьбы, одной из важнейших инкарнаций. Клото прядет нить человеческой жизни, Лахесис, так сказать, определяет ее окрас, ну а Атропос в назначенный час обрезает эту нить. Смерть человека ложится тяжким бременем на души тех, кому он был дорог. Поэтому значительная часть моих забот – не о мертвых, а о живых, таких, как вы. Я испытываю сострадание к смертным, потому что им действительно приходится порой очень и очень нелегко.

– Сострадание! – насмешливо передразнил Нортон.

– Да, в это трудно поверить, еще трудней это понять и принять, но Смерть искренне сочувствует смертным.

Нортон нашел в себе мужество пристально вглядеться в пустые глазницы черепа. Что-то подсказывало ему – это жуткое нечто, этот страшный Танатос и в самом деле способен на сострадание. Он пытается уврачевать рану, которую же сам и наносит. В конце концов Танатос лишь исполнитель чужой, неведомой воли… Но эта чужая, неведомая воля… нет, Нортону она не нравится!

– И это все? – не без раздражения спросил Нортон. – Вы потратили столько своего драгоценного времени на то, чтобы избавить меня от угрызений совести?

– Разве на это не стоит потратить время? – возразил Танатос. – А впрочем, я и секунды не потерял, потому что время стоит на месте. – Знакомым жестом он поднял широкий рукав и показал массивные черные часы. – Я коснулся их – и остановил время, чтобы иметь возможность без спешки побеседовать с вами.

– Спасибо, – сказал Нортон.

После всего, что произошло, ему уже не стоило труда поверить в остановленное время. Он припомнил странную окаменелость Орлин, когда он вместе с Танатосом покидал комнату, где лежал умирающий младенец. Да и лес был как зачарованный – ничто в нем не двигалось, кроме них самих и бледного коня. Хоть бы один листочек трепыхнулся, хоть бы одна тень шелохнулась! И облака словно вмерзли в небо. За разговором Нортон не обращал внимания на все это. Теперь же он с ясностью видел могущество сверхъестественных сил.

– Наверно, удобно иметь такие часики и распоряжаться временем по своему капризу, – не без иронии заметил он.

– Ну, у вас есть приспособление покруче, – сказал Танатос. – Как раз это и стало второй причиной, побудившей меня отложить дела ради встречи с вами.

– Второй причиной? А какая же первая?

– То, что вы сумели почувствовать и увидеть меня. Очень немногие люди из тех, кого судьба умирающего не затрагивает напрямую, способны заметить приближение Смерти.

– Это так естественно! – с жаром воскликнул Нортон. – Я люблю Орлин. И все, что затрагивает ее, близко и моему сердцу!

– Вы доказали это тем, что увидели меня. А я в свою очередь увидел… ваше кольцо.

Нортон рассеянно покосился на свою левую руку.

– А-а, ну да, – сказал он. – Это Жимчик, подарок Орлин.

– Можно только диву даваться, – заметил Танатос, – какой силы волшебный заряд вложен в такую фитюльку! Тот, кого вы называете «Жимчиком», имеет демоническую природу и почти так же стар, как сама Вечность.

– Но он не принадлежит к силам Тьмы! – горячо возразил Нортон. – Каким же образом он может иметь демоническую природу?

– Демоны, как и люди, бывают разными. Этот демон хороший – покуда он исправно служит Добру. Большая удача – иметь подобного слугу. Если он действительно подчиняется вам, считайте себя счастливчиком.