А. Живой - Семь верст до небес

И вот настал час битвы. Построилось войско русичей на поле широком в ожидании мавританских воителей. А незадолго пред тем рассказал Вельямир, князь киневский, Юрию Дориановичу вести черные последние, что уж пол земли русской оборотили полчища Кабашоновы в дым и пепел. Несчетно людей погубили добрых, городов пожгли великих. Уже лежал в руинах его родной Кинев-град, а сам он в бою жарком с сарацинами десницу потерял. После сечи подался Вельямир с дружиною из тех кто в живых остался в Новгород, ибо знал, что здесь его помощь сгодится сможет. Свой город не уберег от силы мавританской, так хоть новгородцам подмогнет.

Сказывали также люди верные Юрию Дориановичу, что горел уже Чернигов. Ни одной души живой не осталось в Смоленске – всех погубили кабашоновы изверги. Много дней и ночей бился Псков, осажденный саршарамии и югордами. Насмерть стояла дружина псковская, несчетно воинов сарацинских изничтожили храбрые русичи. Только не было им помощи от князя Великого, не успел он послать к ним войско. Кабашоновы же изверги взяли город сей в кольцо, расползлись по всем лесам окрестным, и было их несметное множество. К исходу дня пятого пал Псков. Не осталось в живых ни одного жителя, что оружье держать мог в руках. Ворвались саршары с югордами в город сей славный и добили всех жен и детей малых, кто еще жив был. Опосля сих дел черных подожгли они домы людские. И еще неделю пылал костер адский так, что зарево было видно аж за десять верст. Вслед за тем настал черед Ладоги, что в двух днях пути от Новагорода находилося, а потом и Новгорода, что последним был с запада в кольце крепостей мощных, Солнцеград от напастей оборонявших. Крепости те, первый удар вражеский на себя завсегда принимали. Опосля Новагорода с этой стороны путь на столицу русичей открыт становился.

Князь Новгородский пожелал врагов встретить лицом к лицу и вывел рать свою в поле, что пред стенами крепостными лежало. Супротив тридцати тысяч русичей вышло войско дужаров, состоявшее из ста тысяч воинов лютых, тигриному богу поклонявшихся. А были там еще сарацины конные, числом в пять тысяч, предводителем коих был Отер, глава рода Гомелов. В поединке перед битвой схлестнулся он с Черняем Неулыбой и мечом сарацинским лишил головы его. А отрубив, привязал ее за волосы к седлу своему, чтобы русичей позлить более.

Увидев сие, бросил Юрий Дорианович все полки свои в атаку быструю на извергов. Завязалась сеча кровавая. Смешались знамена русичей с черными стягами кабашонских воинов. Бились русичи храбро. Насмерть стояли супротив втрое большего числа ворогов. Мечом рубили, покуда не зазубрится, копьем кололи, покуда не переломится, а коли оружья не было, зубами рвали поганых. Атаман разбойников Васька с горки, что в ополчении бился с тысяцким, пятьдесят дужар своей саблей жизни лишил, перед тем как его самого на куски изрубили мечами сарацинскими. Храбро держались русские полки, стояли насмерть, но случилось тут предательство страшное. Когда силы были уже на исходе, ударила в тыл русичам дружина князя киневского Вельямира, что в запасном полку находился и черен сердцем был. Вспомнил тут Юрий Дорианович о предсказании, да поздно было. Разорвалась цепь рядов русичей и хлынули срацины с дужарами в тылы войска новгородского, в кольцо захватив защитников города, да изрубили всех.

До захода солнца длилась битва сия. Пока не пал последний витязь от меча сарацинского. То был сам Юрий Дорианович, князь Новагорода, что последним оставался на бранном поле и на тот свет унес с собой не один десяток жизней лютых ворогов. Пал же он от меча Отера, Черняя также убившего. И когда вступило войско мавританское в светлые стены Новагорода, на седле у Отера болталось уже две головы отрезанных. И стоном великими огласилось небо над городом.

Уже минула вторая неделя, как вторглись полчища кабашоновы на земли славянские и пошла гулять сила черная. На окраинах дальних у русичей не было воинства многочисленного, лишь починки малые, да займища одинокие, которые охранялись самими жителями. Потому не встретили мавры коварные на своем пути сопротивления сильного. Порешил Кабашон, что возьмет он Русь голыми руками, ибо обитатели ее окраин хилыми показались заморскому властителю, а богатырей он на своем пути не встречал пока. С ним же была сила сильная в пятьсот тысяч воинов злейших и смерти алчущих, из коих сарацины были искуснее всего. Были в том войске сарацины из рода Сегри с Лавритасом во главе, Алабесы с Иорнандом в предводителях, и Альморади под началом Гаруса. И двигалось войско пешее словно саранча по брегам рек полноводных, коих в те времена на Руси было бессчетное количество, а по самим рекам под парусами черными плыли лодьи крутобокие с воинами, конями их и припасами. В небе же, солнца свет застилая своими черными крыльями, парили коршуны злые звериного царя Эрманарихома, добычу выглядывая глазами зоркими.

К исходу второй недели проникли воины мавританские от берега морского в глубь земель славянских на версты многие, вошли они во владения русские, словно меч острый в тело беззащитное, широко расползлись по всем окрестностям. Все встречные поселения предавал огню Кабашон, а людей пытал и умертвлял во множестве, никого не пленил. Желал он извести всех русичей до веку, и расширить владения свои африканские на весь мир подлунный.

Испепелили вороги так со всеми жителями и войском Чернигов, что на брегах Десны стоял, затем крепость Курскую пожгли и Белгородскую. У каждого городища или починка малого сходил Кабашон с лодьи, вслед за своими сарацинами верными, и смерти видом услаждался. А налюбовавшись видом земель захваченных, сызнова садился властитель мавританский на корабли чернотелые и пускался дальше вверх по рекам к самому сердцу земель полунощных, Солнцеграду златоглавому, прибыть поскорее желая.

Но скоро на пути его Рязань встала, город русичей, укрепленный посильнее всех городов, до того повстречавшихся Кабашону. Стоял тот город-крепость на реке, что Окою прозывалась. Имел стены мощные дубовые, много башен сторожевых и крепкие ворота. А на стенах рязанские умельцы луки огроменные приспособили для метания копий на расстояния дальние, и еще изделия хитроумные, что могли швырять ведра со смолой горящей во врага на полверсты от стен затаившегося.

Князь Рязанский, Мал Олегович, уже в городе своем находился вместе с дружиной Ермила Мечиславича, из самого Солнцеграда присланной для подмоги рязанцам. Ждали они Кабашона давно, запасы запасали, оружье точили и готовились к нападению. Едва подошли первые корабли с воинами мавританскими поближе к стенам города, как полетели в них ведра горящие со смолою и копья, паклей обмотанные, все в огне. Разливалась смола по лодьям, втыкались копья в борта их высокие. Занялись лодьи крутобокие в одно мгновение, всыхнули паруса черные, словно факелы смоляные. От страха кони сарацинские, борта ломая своими копытами, в воду бросалися. А сам сарацины, огнем охваченные, прыгали в воду и плыли к берегу, где ждали их лучники рязанские. Со стен крепостных и с берегов посыпался на них град стрел так, что все они в воде и осталися. Спалили рязанцы пять лодий мавританских, никто из ворогов не вернулся назад к Кабашону. Но то были только лазутчики. Скоро подошло по реке лодий мавританских несчетное количество, а по суху войско саршаров и югордов придвинулось к стенам самым. Потому лучники рязанские, числом малые, поспешили за стенами городскими высокими укрыться.