Джена Шоуолтер - Темная ночь

– Кто-то должен убить ее, – настаивал Рейес.

– С ее головы и волос не упадет! – отрезал Мэддокс.

Аэрон закрыл глаза и покачал головой.

– Ну вот, опять понеслось, – устало пробормотал он.

– В отличие от Рейеса я не возражаю, чтобы она осталась, – сказал Парис, потирая руки. – Единственное, против чего я выступаю, – так это против твоего нежелания делиться. Я хочу…

Он не сумел закончить, так как Мэддокс грубо пихнул его и взревел:

– Закрой рот! Я прекрасно знаю, что ты хочешь с ней сделать, и поверь: это произойдет только через мой труп!

Парис нахмурился, а его бледная кожа пошла красными пятнами.

– Да пошел ты! У меня сегодня не было женщины, поэтому я не в настроении выслушивать всякую бредятину!

Торин стоял, привалившись к стене, и был полностью поглощен созерцанием ссоры, причем его улыбка постепенно становилась все шире.

– Неужели никто, кроме меня, не считает происходящее забавным? Это даже веселее, чем слушать брокеров, когда обваливаются акции, – наконец изрек он.

Мэддокс силился обуздать гнев и отодвинуть образ Эшлин на периферию сознания, туда, где ей было самое место. «Кто она такая? – спрашивал себя он. – Простая смертная женщина и, возможно, наживка. Не стоит защищать ее столь рьяно. Должен, не должен, следует, не следует. Это просто невыносимо!» Мэддокс готов был закричать.

– Хватит! – рявкнул Люсьен.

Все замолчали и недоуменно уставились на него – ему не было свойственно повышать голос.

– В городе были еще охотники? – обратился Люсьен к Парису и Рейесу.

Рейес мотнул головой:

– Мы никого не нашли.

– Хорошо. Возможно, Мэддокс действительно убил всех, что были, – удовлетворенно кивнул Люсьен. – Но он еще не знает о богах. Мы должны ему рассказать. Кроме того, мы с Аэроном… кое-что сделали прошлой ночью.

Аэрон заметно напрягся.

– Мы же договорились, что ничего ему не скажем.

– Знаю, – глубоко вздохнув, отозвался Люсьен. Его терпение явно близилось к концу. – Но я передумал.

– Ты не можешь вот так просто взять и передумать, – налетел на него Аэрон.

– Я могу передумать, и я передумал, – парировал Люсьен почти спокойно.

– Что происходит? – Мэддокс вклинился между ними, заставив тем самым каждого сделать по шагу назад. Оказывается, он здесь не единственный, кто готов сыпать упреками и пускать в ход кулаки. – Я весь внимание. Ты что-то начал говорить о богах, – продолжал он, повернувшись к Люсьену. – Я знаю, что Аэрона призывали. У меня голова другим была занята, и я не успел спросить, что именно произошло. Что они хотели от него?

– Может, не здесь и не сейчас? – спросил Торин, обращаясь к Мэддоксу, но тот, не отрывая взгляда от Люсьена, поинтересовался:

– Так что же ты сделал, Смерть?

– Идемте отсюда, – бросил Рейес.

Люсьен пристально, ни на миг не отводя взгляда, смотрел на Аэрона.

– Ты видел, что они устроили из-за Эшлин, а теперь представь, что будет, если они случайно узнают о нашем секрете.

Повисло напряженное, гнетущее молчание. Наконец Аэрон кивнул:

– Ладно. Покажи им. Но будь готов к столкновению, потому что им не понравится то, что они узнают.

– Да объясните же кто-нибудь толком! – гаркнул Рейес, тяжело переводя взгляд с одного на другого.

– Объяснить на словах – не то. Это нужно показывать, – сказал Люсьен и двинулся по коридору. – Идемте.

«Что, черт возьми, происходит?» – подумал Мэддокс и метнул вопросительный взгляд на Торина, который не далее как прошлой ночью тоже хотел ему «что-то показать». Торин мотнул головой, давая понять, что тоже без понятия.

«Что бы там ни было, но уж точно ничего хорошего», – заключил про себя Мэддокс. На его памяти Люсьен еще никогда не держался так загадочно. Мэддокс был в растерянности, заинтригован, обеспокоен. Бросив прощальный взгляд на дверь комнаты, где осталась Эшлин, он развернулся и быстро пошел следом за друзьями.

Эшлин повалилась обратно на кровать, пытаясь дышать медленно и глубоко. «О господи! – лежа в постели, думала она. – Он вернулся. Значит, мне не показалось, и все это не было сном, галлюцинацией или миражом. Мэддокс – реальный человек из плоти и крови, который восстал из мертвых и остановил голоса, а я в самом деле провела прошлую ночь в подземелье».

После ухода Мэддокса, оставшись одна в скудно обставленной комнате, она принялась искать телефон, а не найдя его, попыталась выбраться, но и в этом не преуспела. Очень скоро на ее плечи навалилась невыносимая усталость, девушка едва стояла на ногах. Удивительная, всеобъемлющая тишина обволакивала Эшлин, она упивалась ею, словно изнуренный скитаниями по пустыне путник, добравшийся до колодца с живительной влагой, и постепенно совсем успокоилась. Будучи больше не в силах бороться с сонливостью, девушка забралась под одеяло. «Плевать, что будет потом, – устало и блаженно подумала она, опуская налитые свинцом веки. – Вполне возможно, что все это было просто странным наваждением и я проснусь дома, в собственной кровати».

Но не тут-то было.

Ей показалось, что она не успела еще закрыть глаза, как что-то огромное и тяжелое загрохотало где-то рядом с ней и поволокло ее, брыкающуюся и отчаянно кричащую, прочь из самого мирного сна в ее жизни, сна, в котором балом правила благословенная всеобъемлющая тишина. А в следующее мгновение она увидела Мэддокса – он навис над ней и глядел на нее загадочными фиалковыми глазами. На лице у него живого места не было, оно представляло собой один сплошной синяк, было все в кровоподтеках, с заплывшим глазом и рассеченной губой. Страх сдавил Эшлин желудок, и ей показалось, что ее вот-вот вырвет. «Неужели эти чудовища снова попытались убить его?» – в ужасе подумала она.

«Снова? Ха! – горько рассмеялась Эшлин, лежа в постели после ухода воинов и прокручивая в голове все, что с ней за последнее время приключилось, – Они в самом деле тогда убили его. Убили! А он явился ко мне в обществе своих убийц и держался с ними так, словно они в прекрасных отношениях, разговаривал с ними как ни в чем не бывало. Как такое возможно?» Она медленно сползла с кровати. Все тело отчаянно ломило, каждое движение отдавалось болью, как будто она была древней старухой, а не молодой двадцатичетырехлетней девушкой. Эшлин нахмурилась. «Всему виной нервы, и пока совершенно непонятно, когда все это закончится», – с тоской подумала она.

Судя по тому, что из-за двери больше не доносилось голосов, мужчины ушли. «Ну вот и славно, – подумала она, – не желаю их ни видеть, ни слышать. Надо привести себя в порядок и попытаться выбраться отсюда». Мысленно утвердив этот план, девушка проследовала в ванную комнату, которая приятно удивила ее своим убранством, столь резко контрастировавшим со скудной обстановкой спальни, а также с голым камнем и мышами подземелья. Перед ее глазами предстали выложенные белой кафельной плиткой стены, мраморный пол, черный, с хромированными ручками встроенный гарнитур, включающий в себя огромное зеркало, керамическую раковину и множество полочек и шкафчиков, на котором высилась стопа полотенец, сверкающая ванна на причудливых металлических ножках с закрепленным почти под потолком душем («Видимо, это на тот случай, если под ним решит освежиться какой-нибудь гигант», – подумала Эшлин, широко раскрытыми от удивления глазами обозревая грандиозную конструкцию) и почти прозрачной занавеской.