Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

— Не чувствуй вины. С самого детства подобные новости бросались на тебя, ты привыкла, очерствела. Кантар не изменил хода вещей, он лишь донес одну из бесчисленных трагедий до твоих близких. — Хенши положил поскрипывающую ладонь на плечо Лиоры и добавил мягким, воодушевляющим голосом: — Миры далеко не идеальны, но не думай, что они ополчились вокруг тебя.

— Просто не обращать внимания на мерзость вокруг? — Горьким, но спокойным тоном заключила девушка.

— В Мирах полно мрачных пятен, но мы были созданы достаточно эгоистичными и твердыми, чтобы иногда игнорировать их и находить радость в собственных свершениях. Это не делает нас плохими, но приспособленными. Нуаркх, возможно, зашел слишком далеко, но ведь нельзя давать каждой трагедии терзать себя. — Продолжил Хенши, поправляя одеяло на сутулых плечах девушки.

— Создатели никогда не баловали свои творения. Голод, жажда и множество гораздо менее очевидных желаний всегда вынуждали нас нападать друг на друга. Годы существования в виде осколка Исполина сделали это для меня ясным, словно горный хрусталь. Благородные Хоаксы делают гнезда из тушек Скретов и Акорисов. Жертвы неизбежны, все сотворено вокруг этой идеи. Даже бойня в Саантире, не только проявление жестокости Кантара. Его поддержали многие пепельные, которые справедливо затаили злобу на бледных. Просто обдумай мою мысль, ладно? Другой у меня нет. — Закончил Древний Страж, внимательно изучая смешанные эмоции, вспыхнувшие на лице Лиоры. Девушка укрылась за разбитыми коленями и погрузилась в долгое, задумчивое молчание.

Солнце Хинарина уже опускалось за горизонт, когда раненный Акорис приблизился к границе Миров. Все, включая тоннельника, собрались на носу корабля, чтобы впитать странное зрелище. Грузные беженцы испуганно переглядывались и висли на резных бортах, а Нуаркх жадно вдыхал густой горьковатый воздух. Плоская пелена облаков, инкрустированная живописными осколками и напитанная насыщенным пурпуром заката, расползаться на лоскуты и закручиваться в вереницу спиралей. Фиолетовые дуги растворялись в бурлящем серо-голубом тумане, завиваясь вокруг необъятных водяных потоков Арга и парящих клочков синских зарослей. Кольцо Урба, будто отражавшееся в разбитом зеркале, прятало за шипастым гребнем размытые силуэты четырех светил. Рокочущие молнии вырывались из мрачных недр песчаных вихрей и вспарывали воды Арга, выхватывая из пучин силуэт вытянутых исполинов. Спустя несколько минут Акорис застонал и сбавил Ход, массивная мачта затрещала под весом каменных парусов. Песчаная буря зашелестела по палубе, тени сошли с ума, не зная какому светилу угодить. Упорный корабль продолжил забираться еще глубже, направив вздернутый нос на последний клочок пурпурного Хинаринского неба, который зацепился за величественный силуэт далекой Башни Хинарина. На последнем дыхании Акорис дотащился к спасительной громаде, под кормой вновь раскинулись привычные облака, ветер воздел золотые пластины парусов. Близость башни наполнила сердца бледных уверенностью и ощущением защищенности.

До вторжения Перекрестка двухкилометровая каменная колона Башни держала простой воздушный порт, обеспечивая торговлю между Верхом и Низом. Хаос междумирья согнул гранитную громаду прежде, чем ее недра начинили механизмами из Слез Урба и научили давать отпор, но высокие шпили, пестревших янтарными бликами очагов и мириадами цветастых вывесок, до сих пор ютились на скошенной вершине. Когда «Акорис» подобрался достаточно близко, стали видны деревянные помосты, которые извилистыми ручейками струились вокруг оснований покосившихся домов и превращали крутые склоны в извилистые лестниц с широкими ступенями. Некоторые здания, не обладавшие достаточно крепким фундаментом, почти проиграли схватку с притяжением и указывали на горизонт под острыми углами. Из-за острой нехватки места, даже перевернутые стены и комнаты не пустовали, но обросли паутиной деревянных лесов и держали цветастые торговые палатки. Монолитное основание Башни Хинарина обнимали потоки Арга, в которых тонула паутина водного причала. Темно-пепельный Саантирский камень пестрел островками ярких, фосфоресцирующих водорослей, которые иногда выныривали из-под лениво пенящихся волн. Среди наростов чудных, покачивающихся растений скользили разветвленные кончики лоснящихся щупалец. В пучине они сплетались в могучие конечности, принадлежавшие Зверю Башни. Громадное, грузное тело имело пугающие очертания подтаявшего женского лица. Толща воды милосердно оберегала беженцев и большинство гостей Башни от чудовищного зрелища, но симбионт Нуаркха видел гротескные, карикатурные черты, и неспешно моргающие исполинские глаза. Конечности Зверя тянулись к серпу воздушной пристани, венчавшей причал, и проникали в окна вычурного особняка Архонта.

— Лер, спускайся к причалу дворца, Ортисс может следовать за тобой, но пусть не делает резких движений. — Громко прощелкал тоннельник и обернулся к светловолосому Наемнику, который стонал за поскрипывающим штурвалом. Леронц утомленно кивнул, ярко-желтые паруса с различимым треском провернулись, раненное судно плавно снизилось. Стала различима изысканная лепнина фасада, выполненная в традиционном для надоблачных аллодов плавном и загроможденном стиле. Изящную гравировку дополняли тряпичные гирлянды и толстая бронзовая проволока, характерные для Саантирской архитектуры. Детали украшений тонули в подтеках черной вязкой слизи, которую источали щупальца Зверя Башни. Окна напоминали густо подведенные глаза заплаканной девушки.

Вокруг каменного причала суетились баркасы, забитые звенящими склянками с гончим эликсиром из крови Зверя. Неказистые суда маневрировать между представительными галеонами и изящными дирижаблями, которые красовались гербами опальной Саантирской знати. Акорис замер у свободного клочка причала, измотанный Ортисс свернулся подле опустившихся трапов.

Хенши и его паства беженцев остались на борту. Накрисс и Аргийцы с палубы чувствовали давящее присутствие могучего Архонта и тоже отказались ступить на причал. Нуаркх проворно спустился по трапу и учтиво протянул взмыленному Леронцу руку. Бледный недоверчиво прищурил единственное око, подведенное желтеющей гематомой, и спустился самостоятельно, поглядывая на неспокойную пурпурную пучину внизу. Коснувшись гранита звенящим протезом, он поправил воротник строгого кителя и сизую глазную повязку, аккуратно сработанную Лиорой.

Не успели они сделать дюжину шагов, из толпы рабочих и взвинченных Ханов вынырнула широкая Синитка. Ее вычурный капитанский сюртук и широкополая шляпа повторяли цвет густой сизо-синей шерсти. Наряд украшало не вполне адекватное количество позолоченной тесьмы и эполетов. Шляпа пестрела рыжеватым пером Хоакса, который подражал раскаленному цвету глаз и бронзовому кольцу в кустистой брови. Краской того же цвета пестрели кончики старательно уложенных усов и закрученных бакенбард.