Юрий Ишбулатов - Пепельная столица

Последней непосредственной угрозой было непропорционально высокое существо, бесчисленные лапы которого напоминали ветхий полог. На острые шипы, которыми заканчивались конечности, он ловко нанизывал всадников. Воющих жертв разгрызали жвала, беспорядочно нагромождённых на передней части безголового туловища. В руке Нуаркха возникла крупная бомба, которую он швырнул в огромную тварь. Кипенно-белый огонь проглотило половину горбатого тела. Гигант не обратил внимания на лопнувшие от жара пластины или плоть, обернувшуюся рдеющими углями, но яркая вспышка позволила Мракоцвету и Кулакам подобраться достаточно близко. Размазывая мелких врагов, тяжелые всадники врезались в лес тонких лап. Подлетели осколки раздробленных конечностей, оставшиеся лапы начали прогибаться и трескаться. Не прошло пары секунд, а массивная туша свалилась в груды собственных обломков.

Пики оставшихся ловчих глубоко ранили нескольких саламандр, но не смогли преградить путь к часовне Нара, где последний Десница Каэт'Анара принял смерь от копья Лаанара Золотого. Аркбаллисты Нар'Катиров обрушили град ревущих болтов на ловчих, которые закрыли уродливыми туловищами главный вход. Через минуту переломанные конечности тварей тряслись в глубоких кратерах, Подарки Нара заняли подступы к воротам. Пики Нар'дринцев оградили их от накатывающего моря ловчих и гигантов, которые были в нем островами.

— Внутри клинок из черного железа, — предупредил загнанный Урбский змей, которого тянули к земле рой и близость зародыша. Арахкет помог гиганту выпрямиться, а Мракозвери принялись ласково виться вокруг подгибающихся лап. Гаор повис на перекрестье клеймора и отстранил пеструю свиту, указывая хвостом на храм.

Нуаркх поднялся к высокой двустворчатой двери, лавируя между гранитными глыбами и развороченными останками. Эллин неохотно последовала за ним, стараясь не смотреть вниз и борясь с дурнотой. Половина врат, ожидавших на постаменте из разгромленных ступеней, блестела светлой Нар'дринской сталью, а вторая темнела Саантирским пеплом. Дуальное изображение Нара пересекало оба полотна. Клинком в белой руке Создатель пронзал небеса, а черной сеял богатство среди подданных. Копье Нуаркха вонзилось в остроконечный венец и начало медленно спускаться вниз, рассекая надвое бесстрастный лик. От внимательного ока тоннельника не скрылось сожаление, с которым Эллин наблюдает над уродованием реликвии.

— Почему ты относишься с таким уважением к Создателю, который тебя ненавидит? — спросил Нуаркх, указывая движением головы на руку Нара, которая потрошила облака.

— Храм Черной Крови извращает его мотивы! Старается оправдать ими свою жадность! — огрызнулась Эллин, направляя обнаженную Анафель на расширяющийся проем.

— Неужели. Тогда почему они с братом создали Мир, который так настойчиво подталкивает их детей к конфликту? Они даже обозначили стороны через цвет вашей кожи.

— Прекрати! Проблема в Хинаринцах и только в них! — запротестовала девушка раздраженным голосом.

— Но ведь Создатели сотворили вас такими, — настаивал Нуаркх, но ощутимый толчок Мракоцвета предотвратил последующие выпады, — конечно, пускай дойдет своим умом.

Вскоре последний засов превратился в бурлящую грязь, Мракоцвет прикрыл Эллин обсидиановой глыбой щита и распахнул дверь ударом разветвленных ног. Бомбы Нуаркха нырнули во мрак распечатанного храма, который освещали лишь тусклые проблески пурпурного цвета. Искры запаленных фитилей взмыли к потолку, вместо того чтобы покатиться по полу. Огненные бутоны расцвели под высоким куполом, и разум не сразу осознал, что явилось из разорванных теней. За завесой ниспадающей пыли, пронзенной языками разбушевавшегося пламени, возникло переплетение тошнотворных форм, в котором он отказался распознавать полчище ловчих. В следующее мгновенье твари резко обернули безглазые морды и единой волной бросились на вошедших. Над морем безобразных существ возвышался зародыш. Его костлявые плечи, обтянутые морщинистой шкурой, прогибались под весом вытянутого черепа, которую венчал пучок щупалец. Лепестки раскрытой пасти оканчивались костяными клювами и были выстланы кожистыми клыками. Из чернеющего провала огромной глотки торчал хвост разрастающегося облака роя, который отбросил бомбы. Клубок ребер упирался в пустеющее пузо, бурлящее от вьющихся внутри существ. С таза молодого исполина свисали лоскуты лопнувшей кожи, из-под которых торчала целая юбка тонких костяных лап. Нуаркх сгреб остолбеневшую от ужаса Эллин, прежде чем рой хлынул ей в лицо и грудь. Арахкет тоже нырнул под защиту устрашающего копья, мракозвери сдавили тоннельника разгоряченными телами. Копье Синагара вонзило щупальца в крошечных тварей и разложило их примитивные разумы. Тучные существа беспорядочно взвились вокруг оружия Синагара, сминая друг друга, а затем врезались в пол у ног Нуаркха, где скоротечная агония знаменовала их кончину.

Краем глаза Тоннельник разглядел движение за роящейся пеленой. Опаленные твари спустились с потолка и хлынули в открывшуюся дверь. Отталкиваясь щупальцами и мощными лапами от верхнего края проема, они проталкивали себя под купол Гаора. Бурлящие животы нескольких из них не избежали выпадов тоннельников, вспоротые твари кубарем скатились по крутой лестнице. Из разверстанных ран и разинутых пастей вырвались клочки роя, которые мгновенно бросились на Гаора. Накатившая волна не опрокинула огромного Змея. Сквозь вихрь, поглотивший мощное тело, было видно, как вмятины покрывают доспехи, а подлатник разлетается на мелкие клочки. Лапа Гаора стиснула три крупные Слезы, которые начали стремительно меркнуть. Черные латы Витиеватый бронзовый узор, покрывавший мрачные доспехи, налился раскаленным свечением, глаза засверкали в тени смятого забрала. Испепеляющий жар хлынул из пор Змея, тела тварей бурно вспыхнули и обратились росчерками пепла. Вместе с клочком роя горели и остатки сил Гаора. Купол резко сжался, его стены пошли неспокойными волнами. Многие Нар'дринцы оказались без защиты, рой смел их вместе с саламандрами. Крики несчастных быстро стихали, но их изломанные тела еще долго кружились в воздухе.

— У нас нет времени на страх! — прокричал Нуаркх, вывел Эллин из ступора хлесткой пощечиной и насильно потянул за собой. Мракоцвет отбросил давящую толпу ловчих ударом щита и смел размашистым ударом. Полосы аквамаринного света вырвались из обсидиановой темницы лезвия и впились в рассеченные тела ловчих, обугливая края чудовищных ран. Ненасытные мракозвери набирали силу с каждой новой жертвой, на которой сомкнулись их клыкастые пасти. Поверх вздыбленных холок разило копье Нуаркха, которое растворяло каждый клинок, пытавшийся встать на пути. Чем больше ядер впитывало копье, тем бурнее разрастались оставленные им раны, а рой отступал все дальше. Нуаркх становился быстрее с каждым телом, свалившимся у его ног, костяной панцирь вибрировал на вздувшихся мускулах. Когда очередной прилив ловчих разбился об обсидиановый бастион Мракоцвета, хранитель сжал костяное древко копья Синагара и, подобно Нуаркху, впустил в себя необузданное Тепло. Эллин с опаской реагировала на близость омерзительного оружия, но стилет Карлика, тянувшийся к горлу, заставил девушку перебороть себя и последовать примеру тоннельников. Благодаря Теплу умертвлённых ловчих, группа стремительно продвигалась к зародышу, превращая его свиту в груды костей и пенящуюся слизь.