Сергей Байбаков - Воины Беловодья

— И я уйду туда, Неждана? — как-то молящее воскликнул Прозор.

— У тебя иной путь, воин, — помедлив, отозвалась богиня. — Уйти с Перуном ты пока не сможешь. Тебя удерживает тут могучая сила.

— Что, Неждана?

— Ты прикован к земле, воин. Ты связан с лесом. Со своим лесом. В нем есть сила, которой не может противиться не один бог. Ты знаешь, о чем я говорю. О древнем болоте. О Гнилой Топи. Ты к нему прикован. Мертвые, что обитают там, не отпустят тебя. Там такие же врата, как и в Беловодье. Единственное, там нет печати.

Прозор кивнул. Верно. Сначала надо разобраться со злом из межмирья. А там…

— Спи, воин. Все будет так, как ты хочешь…

Неждана скрылась в избе. Дверь бесшумно прикрылась.

Светало. Прозор лежал и смотрел, как на небе одна за другой гасли гаснут звезды. Вдруг он встрепенулся: от озера неслась тихая возня, шорохи и плеск воды. Осторожно приподняв голову, он увидел невдалеке от себя презанятное зрелище. На берегу у воды, в розоватом утреннем тумане сидела семейка енотов и с великим тщанием полоскала белье, которое венды накануне оставили в предбаннике.

Один из взрослых енотов — по-видимому, отец семейства, так как был самым большим, долго полоскал рубаху Добромила. Енот вынимал ее из воды, осматривал и, видимо, недовольный проделанной работой, опускал рубаху в воду снова, удаляя только ему видимую грязь. Невдалеке от него стояла корзинка с простиранным бельем, а возле нее дородная матушка-енотиха. Малыши-еноты поодаль от взрослых мыли посуду. На берегу возле них уже стояли блестящие стопки тарелок и мисок.

Прозор вспомнил загадочные слова Нежданы: «Вы бельишко ношенное где-нибудь там сложите. Или у баньки у дверей, или в предбаннике. Его потом, когда помоетесь, простирнут. Завтра к полудню просохнет. Тут знатные прачки есть! Им в радость!..»

«Кому ж как не енотам-полоскунам таким делом заниматься? — подумал Прозор. — Ну Неждана! Ну богиня!»

Вскоре возня стихла: еноты закончили свою работу. А Прозор еще долго размышлял, глядя в светлеющее небо.

«Эх, Беловодье! Вот ты какое… А ведь поначалу думал, что мы в преддверие пекла угодили! Это когда за Добромилом гнался. Холод, мрак… Чудища страшные по хворому лесу бродят. Какое же оно, пекло?»

Веки богатыря сомкнулись. Он уснул. Прозор не знал, что по другую сторону Радужного Пути, у волхва Хранибора, к которому они так и не доехали, живет человек из иного мира. Имя этого человека Кирилл, и он сподобился живым побывать в пекле и, уходя оттуда, попал не в свой мир, а очутился в вендском лесу…

Лорд Абигор и Балор выжидающе глядели на Кирилла. А у него рефреном повторялась одна мысль — он в пекле, он в аду!

На краткий миг, показавшийся ему вечностью, Кирилл впал в ступор. Впрочем, ничего удивительного: у каждого человека порой бывает такое состояние, когда он не замечает ничего — ни того, что его окружает, ни где он находится. В эти минуты исчезает и без того малозаметное незаметное течение времени, и нет понимания того, что оно вообще существует. Что время, хоть и незримо, но проводит человека через всю его жизнь. Ведь человек жив прошлым, человек живет будущим. А вот если он живет настоящим, то перестает быть человеком. Он становится растением. Именно таким растением сейчас и был Кирилл. Он себя не ощущал. Время сжалось в одной точке.

Впрочем, то, что время все-таки есть, напоминало мерное тиканье больших напольных часов, что стояли в углу зала. Мерно и неторопливо качался маятник, стрелки незримо глазу совершали свой бесконечный ход. Но Кирилл ничего не замечал. Он погрузился в себя.

Все те странности, что ему довелось увидеть в величественном замке лорда Абигора и в его окрестностях, все те несуразности, которые никак не поддавались логическому объяснению, все это сложилось в одну изящную, красочную и пока малопонятную картину.

В долго и мучительно возводимое здание догадок наконец-то лег неприметный, последний, угловатый кирпичик. Толчком к пониманию того, где он все-таки находится, послужил кровавый цвет вина в искрящемся на солнце кубке, который стоял перед Кириллом.

И вот, наконец, потихоньку жутковатая реальность предстала перед ошеломленным Кириллом во всей своей малоприглядной, замысловатой и коварной красе.

Он попал на тот свет! Это ад! Пекло! А может и еще существует какое-нибудь иное название этому месту — неважно! Называйте как хотите, но суть от этого ни на йоту не изменится!

Это невозможно было представить, но все оказалось именно так!

И пока еще не ясно, к горю все то, что с ним случилось каких-то семь дней назад, или наоборот — если не к радости, то хотя бы к приобретению бесценного опыта.

Ведь по уверениям хозяев этого места, сейчас он пребывает в добром здравии. Иначе — он жив. Словам лорда Абигора и его гостя, большого рыжего кота Балора, Кирилл поверил как-то сразу и безоговорочно. Он каким-то немыслимым образом умудрился при жизни попасть на тот свет. И не куда-нибудь, а в ад, в пекло… Или инферно, называйте как хотите.

Вот только ад этот совсем не походил на ортодоксальный, скажем так, привычный. На тот, что был придуман в незапамятные времена неведомо кем и обросший за тысячелетия массой всяческих подробностей. Придуманный людьми ад жуток, он должен вызывать такой страх, чтобы никто не захотел очутиться в нем. В этом же месте все выглядело по-иному.

Этот ад на первый взгляд выглядел каким-то простым, незамысловатым и свойским, что ли. Хотя… Хотя кто из живущих мог бы похвастать что побывал в аду? В настоящем аду, а не в тяжкой передряге, потом обозванной так для красного словца. Кто? Да никто! После реинкарнации стирается память о прошлых жизнях. И это правильно. Ни к чему душе тащить на себе груз тысячелетий. Иначе она не сделает того, что ей предназначено, и человек не проживет жизнь так, как надо.

Здесь, в этом пекле, которое и пеклом то вовсе не было — вон, за окном чудесная осень, — Кирилл как-то сразу обвыкся. Будто всю жизнь тут провел.

Ничего его в этом месте особо не тревожило. Никакого дискомфорта он не испытывал. Наоборот, тут ему даже нравилось. Очень нравилось. Красивая природа, море рядом — рукой подать. Величественный замок, на осмотр которого ушел бы не один день. Жеребец Ульв, на котором он часто выезжал к горам. Впрочем, Кирилл сразу подметил одну странность: в этом месте он не увидел ни птиц, ни зверей. Во всяком случае, он их не заметил. Только собаки и лошади. Ну еще люди.

Мысли Кирилла до сегодняшнего вечера ничем не были затуманены. О будущем он особо не задумался. На земле его никто не ждал. А питомица, кавказская овчарка Шейла, почти всегда находилась рядом. Верно говорят, что все-таки человек такое существо, которое ко всему быстро привыкает. Это давно подмечено.