Сергей Байбаков - Воины Беловодья

Кирилл медленно направился в сторону крепостных ворот. Идти мешала Шейла. Овчарка ну никак не хотела разжать клыки и выпустить полу халата. Ротвейлер Грей трусил поодаль. Порой оглядывался и сверкал своими глазищами.

«Ох, ну почему она не разожмет пасть и не скажет, что ей надо? — скользнула отдаленная мысль. — Чего уж проще?» Кирилл хоть и мало, но уже стал кое-что соображать.

«Все правильно, как только проснулся, я хотел выйти из замка в долину. Потом решил — зачем выходить за ворота? Я ведь могу просто подняться на стену и оттуда посмотреть, что это меня так неудержимо влечет. Значит, идем наверх».

Неподалеку как раз находилась широкая пологая лестница, ведущая на огораживающую замок стену. Кирилл направился к ней. Шейла, видя, что ее вожак не собирается выходить за пределы замка, сразу же разжала пасть и выпустила многострадальный халат. Собака довольно уркнула и виновато завиляла пушистым хвостом. Мол, ты уж прости меня, виновата — вон какую роскошную одежку попортила, но так лучше.

Путь наверх казался тяжелым, не то что вечером, когда он поднимался с монахом Яковом. Кирилл дышал так же тяжело, как бедный Яков накануне. На крепостной стене поджидал ротвейлер Грей. Глаза его уже не вспыхивали.

Вид сверху поразил Кирилла. От неожиданности он намертво вцепился в каменный зубец. Волосы затрепетал пронизывающий ледяной ветер. А Кирилл стоял и смотрел на то место, где еще вчера вечером простиралась долина.

Сейчас он ее не видел. Не видно ни утеса, ни лунной дорожки на море, ни маленьких багряных осенних рощиц. Не видно темных крыш ночного городка.

Все изменилось. В долине он видел лишь какое-то тускловатое свечение над землей, а в нем переливались огоньки. Их еще называют блуждающими. Порой земля как бы исчезала и вместо нее возникал бездонный провал, а в нем лишь клубились озаряемые синими сполохами черные рваные облака.

И замок величественным кораблем плывет в бездне. А черные облака медленно обтекают его со всех сторон и уходят вниз, под основание стен.

Из этой черной облачной бездны доносились далекие стоны и надсадные вопли. Кирилл понял — это от невыносимых страданий кричат люди.

Вторгались иные звуки: тихо позвякивали цепи. Слышались шаги. Побрякивали связки ключей. Порой скрежетали ржавые петли распахиваемой железной двери. А потом дверь будто бы гулко захлопывалась.

Затем долина вновь возникала, и снова земля тускло светилась, и по ней, будто светлячки, с место на место перебегали блуждающие огоньки. Перебежит, застынет, а потом снова в путь — к одному ему ведомой цели. Что творится внизу, Кирилл не понимал.

Ночной воздух и шлифованные камни под ногами Кирилла задрожали. Будто бы их сотрясли удары огромного невидимого колокола. Когда вибрация стихла, неслышимый для уха удар раздался еще раз. Уже сильнее. Кирилл ощутил, как сотряслись толстенные каменные стены замка. Потом еще удар, еще…

Тело Кирилла вдруг охватила промозглая ледяная сырость. Он внезапно осознал, что это не зимний холод. С ним он имел мало чего общего. Такая затхлая сырость стоит в глубоких подземельях, а может, в могилах. Хотя лежать в могиле Кириллу пока как-то не доводилось. Ни просто так, ни в качестве покойника, разумеется.

Этот промозглый ледяной холод как-то неожиданно и окончательно привел Кирилла в чувство. Он покачал головой, мол, надо же, что это со мной такое творилось, и взглянул на собак.

Ротвейлер Грей стоял рядом и с любопытством смотрел ему в лицо. Глаза у собаки уже не вспыхивали рубиновыми огнями. Они выглядели мудрыми и усталыми. Грей что-то ждал от него. И Кирилл вдруг понял, что этот ротвейлер очень умен, что это самая умная собака, которую ему когда-либо доводилось встречать. Что разум ротвейлера острей человеческого — он более глубокий и совершенный. Что он владеет такими знаниями, которыми никогда не будут обладать люди.

Грей смотрел на Кирилла снисходительно — так смотрит взрослый человек на расшалившегося ребенка. Мол, развлекайся, малыш. Придет время, и ты поймешь многое.

Шейла же стояла у самого края стены и провожала глазами плывущие черные тучи. Ноздри ее раздувались — собака чутко и тревожно ловила воздух. Жесткая шерсть на загривке медленно приподнялась. Кирилл чуть слышно присвистнул, подзывая питомицу. Положил руку ей на голову, почесал за ухом. Но овчарка не успокаивалась.

— Так, — сказал Кирилл. — На стену я поднялся. Увидел, что происходит в долине. Правильно делала, Шейла, что не пускала меня. Сунулся бы сдуру! Но все же, ведь не просто так я проснулся и пошел незнамо куда? А начатое надо доводить до конца. Верно? Есть у меня одна мысль. — Кирилл прищелкнул пальцами. — Ну что же. Если ты от меня чего-то ждешь, господин Грей, то я, пожалуй, готов удовлетворить твое любопытство. Только вот чего тебе надо? Хочешь, угадаю?

Грей любопытством склонил голову набок. Слушал. А Кирилл уже понял, что ротвейлер ждет, как он себя поведет дальше. Испугается ли? Или все-таки проявит любопытство и захочет выяснить причину непонятного зова? А чего Кирилл должен бояться? Да, действительно, как только проснулся, в сердце закрался легкий холодок непонятного страха.

И этот легкий страх этот присутствовал, чуть покалывал сердце, пока он не поднялся на стену, пока не исчезла сонная одурь. Но она улетучилась, а страх Кирилл загнал вглубь. И сразу все пришло в норму.

Кирилл прокрутил в памяти последние минуты. Так, поначалу, когда он шел как во сне, его влекло в долину. Но Шейла не пускала, вон как халат изодран! Собака его обожает. Вот и сейчас смотрит дружелюбно. Но черные глаза серьезны. Наверно, рада, что удержала и не дала сделать чего-то, по ее мнению, неправильного.

И что же он делал не так? Правильно — он хотел выйти прочь из замка, в долину. Значит, ротвейлер ждет, выйдет ли он за крепостные стены. Ну что ж!

Опустившись на корточки перед Шейлой, Кирилл обнял собаку и стал потихонечку нашептывать ей на ухо:

— Шейлочка, милая моя! Пойми же, мы же с тобой не трусы! Ведь верно? Мы молодцы, мы умницы! А ты самая смелая девочка! Самая-самая! Давай не будем бояться! Ведь недаром что-то тянуло меня выйти из замка. А ты не пускала, и правильно делала. Я не мог понять, что со мной происходит. Но сейчас все прошло, я чувствую себя как прежде. Так давай не будем бояться! Давай взглянем, что там в долине, почему меня туда так тянуло. Посмотрим, и сразу же обратно! Я это тебе обещаю. Чего бояться-то? Я же с тобой, и ты со мной. Ну, милая, будь молодцом! Ничего не бойся! Тем более смотри, вон с нами какой могучий молодец. Уж он точно не даст тебя в обиду. Да и меня, наверное, тоже. И вообще, кажется, он к тебе не равнодушен — значит, вдвойне оберегать будет. Пойдем, посмотрим? А?