Сергей Байбаков - Воины Беловодья

От женских воплей Кирилл оглох…

Все прекратилось в одно мгновение. Кошмар как отрубило! Кирилл не видел ни операционной, ни Магды. Вернее, он ее видел.

Занималась заря и домоправительница, вновь одетая в свое старомодного фасона платье, все так же сидела у крепостной стены. Пальцы ее заведенных назад рук судорожно вцепились в шершавый камень. Будто бы она хотела удержаться, не упасть неведомо куда. Она бездумно смотрела широко открытыми глазами. Смотрела вдаль.

Что она видела, Кирилл уже знал. А его, лежащего на шершавой листве, ухватив за полы халата, волокли собаки, Шейла и Грей. Волокли подальше от женщины. Полы халат были разодраны в клочья. Но на это плевать…

Кирилл присел и схватился за голову.

— Что это было! — простонал он. — Что?!

Воздух сотрясался от ударов невидимого огромного колокола. Тихо позвякивали цепи. Доносился еле слышимый скрежет ржавых петель железных дверей. Стучали по бетону деревянные подметки узников.

Постепенно звуки затихли. Смолк колокол. Далеко над морем занималась заря. Страшная ночь закончилась.

Шейла ткнулась черным мокрым носом в запястье Кирилла. Она тихонечко поскуливала — все понимала. А Грей, уже не сверкая глазами, стоял чуть поодаль. Ротвейлер раскрыл пасть, зевнул. А потом как бы нехотя и нравоучительно произнес:

— Ну что? Теперь-то ты понял куда попал, смельчак? Не надо подходить к грешникам, когда они искупают свою вину! Не надо!..

— Значит, этот тот беззвучный невидимый колокол, что сотрясал стены и воздух, на меня действовал? — спросил Кирилл. — Те странные звуки, что неслись непонятно откуда? Звон цепей, скрежет дверей, далекие шаги. Порой я слышал вопли. Значит, это был зов? И я ему поддался? Но причем же здесь я? Я ведь ничего подобного не совершал. Ну-у… — Кирилл замялся. — Не то чтобы я совсем безгрешен, но творить таких жутких вещей никогда не стану. — И уже уверенно добавил: — Да! Никогда не стану! Лучше смерть! Я видел, как Магда сама себя резала. Она была беременна. Жуткие пытки. — Кирилл покачал головой. — Кто она? Зачем это делала? А на вид такая пристойная женщина. Скромная, опрятная. Кто бы мог подумать! Хотя Шейла и Грей порой на нее рычат. Особенно по вечерам. Видимо, что-то чувствуют.

Лорд Абигор побарабанил пальцами по столу. Задумчиво покачал головой. Глаза его нехорошо блеснули.

— Вы знаете, кто такая Магда? И кем эта женщина была при своей земной жизни? Лучше этого не знать. Никому! Особенно тем несчастным беременным женщинам, которые попали под ее хирургический инструмент. О ней помнят. Имя ее еще не предано забвению. Ведь прошло не так уж много лет с той поры, когда она занималась своим черным делом. Мы вам расскажем, раз уж вы видели ее операционную.

— При жизни? Операционную? Ах, да! Она же мертва. Тут, как я знаю, нет живых. Я ведь на том свете — в аду, в пекле. Ты ведь мне только что об этом сказал, Балор.

— Да, Кирилл. Кроме тебя тут нет живых людей, — откликнулся кот, бросая в пасть очищенную розоватую тушку какого-то диковинного морского обитателя и запивая ее глотком доброго темного эля. — Тут нет живых, но скажу тебе — тут нет и мертвецов! Видишь ли, друг мой, бренные усопшие тела спокойно и мирно покоятся там, где им предназначено судьбой. Там, где их похоронили, или они сами, в силу своего бодрого характера нашли свое последнее пристанище. Например, в горах, сорвавшись в пропасть; придавленные обвалом — снежной лавиной или селевым потоком… Или, допустим, их бренные останки лежат в бездонной глубине моря. По их окаменевшим костям ползают странного вида морские обитатели. И поверь, Кирилл, они уже никогда не оживут. Смерть — она ведь многообразна. Человек не знает, когда настанет его последний час. И это для него благо. Так уж устроено мироздание. Итак, тут нет мертвецов, тут всего-навсего их души.

— Души? Но ведь они же двигаются, разговаривают! Душа же бесплотна, ей ничего не надо. Впрочем, — Кирилл покачал головой, — я не видел, чтобы тут кроме нас кто-нибудь сидел за столом. Ел, пил… Ни Магда, ни приставленный ко мне Яков этого не делали. Впрочем, я не всегда их вижу… Может, они и питаются. Хотя нет! — спохватился Кирилл. — Ведь я же как-то выезжал на жеребце в город. Там на центральной улице стоит пивная. Хотел было зайти, но передумал. Видел, при моем появлении все обитатели сразу же неприметно исчезали в ближайших переулках. Верно, я чем-то их пугал. А может, они боялись Шейлу и Грея.

— Да, Кирилл. Тут обитают души. Но! — подчеркнул кот. — Души, если можно несколько вольно выразиться, души овеществленные. Они могут говорить. Они могут мыслить. Они не лишены некоторых простых желаний. Души находятся в телах, и тела эти чувствую боль и могут страдать от этой боли. В общем, попросту говоря, тут душа точно такая, каким был человек при земной жизни. Слепок с тела… Точная копия. Да и ты и сам видел! Единственное, что они не могут, — так это размножаться, как люди. Да им это и не надо. Они не знают, что такое любовь. Это им не дано. Каждый существует сам по себе и редко общается с другим. Им не о чем говорить. Каждый погружен в себя. А так — тела у них вполне людские. Можешь как-нибудь потрогать, если есть желание.

— Нет, не буду никого трогать. Ну их!!! Уже потрогал. Значит, Магда?..

— Да, да… — вздохнул лорд Абигор. — Магда… Женщина, к которой вы так неосторожно прикоснулись в первую ночь — каюсь, моя вина! — такая же, какой была при жизни. Вы ее тронули в самое неподходящее для вас время. Ну и увидели наказание, или искупление, которому она подвергается.

— Дай я доскажу, друг, — встрял Балор. — Так вот, ее зовут Магда. Магда фон… Впрочем, тебе это имя ничего не скажет. Она избежала наказания за свои преступления. Бежала в одну южную страну. Ее знания и чудовищный опыт понадобились многим. За ней устроили настоящую охоту и искали по всему свету. Уж очень много она умела и знала. Но ее так и не нашли. Она вышла замуж. Сменила имя. Ну, соответственно, избегла прижизненного наказания на виселице. Впрочем, если бы ее казнили, это никак бы не повлияло на ее дальнейшее существование. Она все равно оказалась бы здесь. Магда при жизни была врачом-хирургом в одном из немецких концлагерей. Ты знаешь о лагерях уничтожения, не так ли?

Кирилл кивнул — еще бы не знать!

— Так вот, ты видел, чем она там занималась. Шла война, и она выясняла, как и каким родится ребенок, если его мать до родов лишится рук или ног. Причем лишится самым жестоким образом. Без наркоза, без медицинской помощи. Война — это война. Война — это всегда смерть и увечья. Ты это знаешь.

Кирилл качал головой — объяснять не надо.

— Или что станет с ребенком, если роженицу на последних месяцах замучить до смерти. Каким он родится, с какими отклонениями? Во главу своих экспериментов она ставила боль или смерть. Под ее ножом погибали не все. Но это не умаляет вины Магда. Потом это начало ей безумно нравиться… Да-а, она вела большую работу, Кирилл. Ты видел ее журнал? В него она заносила результаты опытов. Толстый, верно? У нее было несколько таких книг. Наркоз, кстати, она никогда не использовала. Предпочитала определенный тип людей. Твоей, Кирилл, расы. Славянок. Они крепче и, стало быть, лучше переносили ее безумные эксперименты. То есть, я хочу сказать, женщины умирали не сразу, а чуть позже, когда младенцы появлялись на свет. Или подопытные вообще оставались жить. Эти случаи тоже ее интересовали. Но самым удачным она считала, если роды совпадали со смертью. Ведь помимо хирургии Магду интересовали оккультные науки. И в них она кое-чего достигла. На земле наказания Магда избежала. Теперь она тут, под нашим присмотром…