Павел Кошовец - Это не наша война [СИ]

— А чего радоваться: этих отвезли лечиться, хотя зачинщики они, а наших в подвалы до выяснения приговора… А вердикт за поножовщину один — петля. Уж эта сволочь РоШакли расстарается.

— Да, — протянул Ройчи сочувственно, хотя касательно трактирных драк и последующих за ними историями у него было своё мнение: всё зависит от того, за какую сторону ты болеешь, так и преподносишь историю — это раз, а второе — можно значительно видоизменить любую информацию. К примеру встретились трое гвардейцев и семеро одноногих лягушатников — по факту трое против семерых. Или трое раненых людей короля не успели обнажить мечи, как семеро человек графа были забиты камнями сочувствующих горожан. По факту: трое против семи. Или: четверо убитых зелёных и трое лёгких — но раз забрали к лекарю, значит тяжело ранены, но вот у жёлто-красных, допустим трое ранены, но так, что будто при смерти и смысла нет их выхаживать, и их относят в подвал, а четвёртый, е упомянутый, скорее всего убит, ведь участвовать и уцелеть совершенно — сложно, и в итоге получаем счёт: четыре — четыре. Конечно, нужно учитывать перевес в людях, но зелёным последний вариант не так обиден, нежели версия гвардейца. — Кстати, лягушатники — это прозвище из-за цвета?

— Не только, — усмехнулся вояка, — им даже нравится, когда их так называют. Они же двинутые — это все в городе знают. У них ритуал посвящения в своих знаете какой? — эльф с человеком отрицательно качают головой. — Боец считается настоящим, когда на глазах у своего отряда сжирает живую лягушку. — Эльфа заметно передёргивает. Солдат сочувственно качает головой. А Ройчи безмятежен — эка невидаль — съесть несчастное трепыхающееся земноводное, тоже мне подвиг! — Вот и я говорю: каким надо быть идиотом. Нет бы, как у нас молодому продержаться против троих ветеранов заданное время или, как у дуралеев щитоносцев устоять от удара копья с малой дистанции, — и, видя непонимание в глазах невольных собеседников, добавляет. — Да там и конь без тяжёлой сбруи, и всадник без доспехов, копьё тупое, расстояние в сотню локтей(?), а щит настоящий, ростовой, можешь даже доспех полный для устойчивости надеть, — объяснил, будто это просто выдержать такой удар (выдержать безболезненно для организма). — А у кавалеристов варианты: удержание на время на диком жеребце либо раззадоренном уколами в задницу или полоса препятствий на объезженном. Вот это я понимаю. Есть ещё разбивание древка пики о гребень шлема соискателя(метание топоров, затупленных, учебных, но тяжёлых в доспешного или драка в неблагополучном районе с ночными — у каждой части свои забавы. Но у этих же… — поморщился. — Даже у наших, как их… — задумался, — воинственных баб…

— Амазонок, — подсказал эльф.

— Вот-вот, у этих драконов в юбках есть нормальный критерий отбора: сдача нормативов по владению саблями, стрельбе из лука — ну и ещё что-то, — словоохотливый стражник улыбнулся внезапно, будто вспомнил что-то интересное. — Не, вру, дракон видит как, есть ещё одни придурки. У РоДизайши есть эскадрон лёгкой кавалерии, дворянские же сынки, но те ещё пижоны, так вот у них новобранец обязан принести или добыть предмет нижнего белья какой-нибудь прелестницы. Причём это целый процесс: проверка заявленной дамы — чтобы не была совсем простолюдинкой или шлюхой, проверка накануне отправляющегося на предмет отсутствия на теле заранее искомых дамских предметов, бдение товарищей под окнами — порой и всю ночь, и торжественное представление необходимого в казарме. И прошу заметить: они даже в таких мелочах не верят друг другу на слово — всё проверяют, — торжествующе закончил стражник.

Ройчи и Листочек, нагружённые массой «полезной» информации, преувеличенно согласно кивнули. Эльф, правда, всё-таки примерил на себя последнее испытание, но вынужден был признаться себе, что вот так цинично и на заказ… Впрочем, а почему бы ублажённым девицам полюбовно не делиться одёжкой? Ему, к слову, порою предлагались и рука, и сердце, и земли, и драгоценности, и… даже корова, не то что нижняя юбка.

— Благодарим тебя, гвардеец, за занимательную беседу, но нам нужно торопиться, — поставил наконец Ройчи заключительную точку в беседе. — Но всё-таки ворота охраняйте бдительней.

— А то что? — насторожился тот.

— Ничего, всего лишь требования устава, — отчеканил эльф и потащил человека прочь.

Они ещё некоторое время ощущали подозрительный взгляд стражника, но продолжали уверенно, но неторопливо удаляться от ворот.

— Куда ты меня ведёшь? — спросил наёмник.

— Во дворец.

— Это понятно. К парадному входу?

— У тебя что, глаз нет?

— У меня глаза есть, а вот у тебя мозги, судя по всему, ушли через дракона.

— Что ты имеешь в виду? — прозвучало вроде даже обиженно.

— Представляешь, сколько стражников нам нужно пересечь, чтобы хоть чуть-чуть продвинуться в сердце дворца? Или ты их всех в качестве пропуска будешь приглашать на беседу? Мало того, что мы можем перетрудить уши и потерять уйму времени, так и не факт, что они окажутся столь словоохотливы, как наш предыдущий собеседник. И как следствие, могут вытолкать взашей в самый неподходящий момент.

— Ты же вроде как и не против этой перспективы?

— Может и не против, но раз мы уже преодолели первую преграду, то зачем останавливаться на достигнутом?

— Что ты предлагаешь?

— Мы пойдём не через главный вход. Во дворце есть входы и попроще — для прислуги, для завоза множества необходимых для функционирования дворца вещей и продуктов. Мне кажется. Подобные места менее охраняемы. А там, уже войдя, дабы не терять время на длинный маршрут с двумя точками общения, мы разделимся, и я пойду искать маркиза, а ты свою даму. Кстати, ты уверен, что она здесь?

— Я абсолютно уверен, что она была с амазонками, но коль скоро есть хоть один шанс её нахождения здесь, то я должен это проверить.

На листок упал крохотный солнечный зайчик. Это было чудо — чтобы сквозь сплошное зелёное покрывало, могучую крону мэлорна проник посланец света. Но таково было свойство листьев, раскрытых ладонью, как у клёна и вытянутых лучами вперёд, словно ивовые пальчики — впитывать солнечный свет, а частички его отражать и посылать дальше.

В этом священном месте для каждого эльфа, сердце Поющего Леса, была особая благодать. Конечно, высокорождённый в своём лесу, в любом его уголке — даже тех, что граничат с торговыми поселениями, чувствует себя легко и спокойно. Но здесь — это что-то неописуемое. Абсолютное царство зелени: травяной покров, стены листьев, условный потолок, при необходимости впитывающий дождь, словно губка, даже серо-коричневые эпизоды земли, корней и ветвей были редки… Что может быть чудесней для истинного светлого? Мгновения беспокойства, важные решения и размышления о судьбе народа — всё здесь приходит в равновесие, становится на свои места и видится столь легко, будто объяснённое взрослым ребёнку абсолютно ясное понятие…