Филис Каст - Избранная луной

– Что это за музыка? Словно ветер играет стеклом и колокольчиками… но разве это возможно? – спросила Мари Ника.

– Ветер играет стеклом, колокольчиками… бусинами и ракушками, выдолбленным тростником и всевозможными побрякушками, развешанными в ветвях наших сосен.

– Ого. Маме бы понравилось.

Мгновение спустя человек, похожий на состарившегося Ника, втянул паланкин на широкую платформу. Рядом с ним сидела огромная овчарка с до боли знакомой мордой. Ригель выскочил из паланкина, чтобы поприветствовать здоровяка. Ник подал Мари руку, помогая выбраться на платформу. Потом с подбодрившей девушку радостью представил ее своему отцу:

– Отец, это моя подруга, Мари. Ты уже знаком с ее овчаркой, Ригелем. Мари, я рад представить тебя моему отцу, Солу, Жрецу Солнца Древесного племени.

Мари посетовала, что не подумала, что будет делать, когда встретится с отцом Ника… и даже не спросила Ника, что должна делать. Но нервничать ей пришлось недолго – Сол заключил девушку в теплые объятия.

– Добро пожаловать, Мари. Мы тебе очень, очень рады, – сказал он. Потом, отстранив на расстояние вытянутой руки, поглядел в глаза. – Спасибо, что спасла жизнь моему сыну. Это дар, за который я никогда не смогу отблагодарить тебя сполна, хотя и буду стараться, Мари. Клянусь, что постараюсь.

Мари смущенно улыбнулась. Он оказался таким высоким! Хотя, взглянув на Ника, она поняла, что тот еще выше отца.

– К вашим услугам, Жрец Солнца, – неловко побормотала она. – Я рада, что Ригель привел меня к Нику, и буду рада помочь его кузену О’Брайену.

– Пожалуйста, зови меня Солом, – попросил он, когда его овчарка подошла к ее. – А это отец Ригеля, мой Лару.

Мари протянула руку к огромной овчарке, обнюхавшей и лизнувшей ее, радостно виляя хвостом.

– Какой ты красавец! И Ригель – прямо вылитый ты! – проговорила она, поворачиваясь к Нику. – Ригель такой же вымахает?

– Наверное, побольше. Как думаешь, отец?

Сол улыбнулся.

– Твой Ригель крупнее, чем Лару в его возрасте. И выглядит отлично. Мари, ты хорошо за ним ухаживаешь.

– Спасибо, – проговорила Мари и добавила: – Надеюсь, что смогу помочь кузену Ника.

Улыбка сползла с лица Сола.

– Я тоже надеюсь, что ты поможешь О’Брайену, но, боюсь, может оказаться слишком поздно. Он заснул в полдень и до сих пор не просыпался.

– Тогда сейчас же пойдемте к нему. – Ник поспешил к одному из ближайших гнезд, но Сол схватил сына за руку.

– Он не здесь, сынок. Его перевели в Переходное гнездо.

– Он выпил аконит?

– Николас, потише, а то нас обнаружат, и О’Брайен лишится последнего шанса, – попросил Сол.

– Сол, Ник, я не могу исцелить того, кто принял корень аконита. Его яд необратим, – подала голос Мари.

– О’Брайен не пил аконита, – поспешно заверил Сол. – Он просто заснул и не просыпается.

– Отведите меня к нему, – попросила Мари.

– Сперва надень это, – сказал Сол, протягивая ей длинный плащ с капюшоном. – Уже поздно, так что на дежурстве всего один Целитель, но осторожность никогда не повредит. Николас, мне пришлось обратиться за помощью к Маэве.

– Маэве? – переспросила Мари.

– Она мой особенный друг, – пояснил Сол.

– Его возлюбленная, – уточнил Ник.

– Ну, я же сказал, что она особенная, – пожал плечами Сол. – Нам с Маэвой удалось уговорить моего брата и его жену оставить О’Брайена: с тех пор, как этим утром ему стало хуже, они от него не отходили. Мы отправили их в гнездо – поесть и поспать. Я обещал послать за ними, если его состояние изменится. Надеюсь сообщить им хорошую новость, а не плохую. Маэва сейчас с О’Брайеном. – Он повернулся к Мари. – Ты готова, дитя?

– Готова.

– Тогда за мной.

Мари с Солом и Ником пошли по широкой деревянной платформе, охватывающей четыре исполинских сосны. Выстроенные на деревьях дома казались гнездами прекрасных огромных птиц. Гнездо, рядом с которым они остановились, выглядело самым изысканным из всех. Его окутывала прозрачная ткань, изящно развевающаяся на ветру. С ветвей дерева, на котором располагалось гнездо, свисали искрящиеся ракушки, кристаллы и кусочки зеркал. Чтобы зайти в него, оказалось достаточно шагнуть с деревянной платформы. Когда Мари вошла, ее окутало мягкое мерцание свечей, пляшущих в стеклянных клетках, свисающих с потолка. Пахло пчелиным воском и разлагающейся плотью – Мари сразу узнала запах парши. Женщина возраста Сола отошла от постели единственного больного в гнезде и поспешила к ним, но внимание Мари отвлекла овчарка, кинувшаяся поприветствовать Ригеля с таким энтузиазмом, что сбила щенка с ног.

– Фортина, полегче. Не здесь… не сейчас!

Собака немедленно отлепилась от Ригеля и печально потрусила к своей спутнице.

Ригель вернулся к Мари и устроился у ее ног. Мари почувствовала, как его счастье и радость передались и ей.

– Мари, это Маэва. Маэва, это Мари и ее Ригель… брат Фортины, как тебе уже известно, – сказал Сол.

– Здравствуй, Мари. Очень интересно встретиться с тобой, – Маэва коротко пожала руку Мари, хотя и не так сердечно, как Сол. – Ригель замечательно выглядит.

Совершенно обескураженная, Мари сосредоточилась на единственном, над чем была властна: исцеление нового больного.

– Здравствуй, Маэва… спасибо. А это, должно быть, О’Брайен, – проговорила она, глядя женщине через плечо на неподвижного юношу на узкой койке.

– Да, это мой кузен, – Ник взял девушку за руку и подвел к койке. – Скажи, что тебе нужно, чтобы его исцелить, и мы все раздобудем.

Мари открыла свой рюкзак и вытащила тканый мешочек, наполненный травами.

– Всыпь это в очень крепкий чай.

– Но, Мари, он же спит.

Мари подняла взгляд на Ника.

– Когда он проснется, ему нужно будет выпить чая.

– Я заварю, – сказала Маэва, забирая мешочек у Ника и поспешно выходя из гнезда.

Мари полностью сосредоточилась на больном. Он был накрыт легким одеялом, стянув его, девушка задержала дыхание, привыкая к смраду. Найти рану оказалось нетрудно. Правая нога О’Брайена почернела и распухла. Мари осторожно размотала бинт на икре. Она услышала, как Сола подташнивает где-то позади нее, но не обратила на это никакого внимания: весь ее мир сузился до человека, лежащего на койке. Такой раны Мари никогда раньше не видела: изъязвленная, сочащаяся гноем и бесцветной кровью. Темно-пурпурные полосы расходились от раны, покрывая ногу. Мари приподняла тунику О’Брайена, обнаружив, что они тянутся выше талии, доходя до груди, словно пальцы тьмы. Неповрежденная болезнью кожа оказалась горячей и влажной на ощупь.

«Он умирает… быстро. В любое мгновение может перестать дышать».

Расправив плечи, Мари вытянула из рюкзака корзинку, наполненную припарками из индиго.

– Мне нужна вода, чтобы промыть рану.